Марина Кистяева - Нокаут

– Ну да.

– А почему стакан с молоком один?

– Я – кофе.

– Только не говори, что ты на диете, – фыркнул Шалый, усаживаясь уже на привычное место между столом и холодильником.

Полина смущенно пожала плечами.

– Есть такое дело…

– Серьезно? А тебе куда худеть? – он наоборот ещё парочку килограмм ей прибавил бы, чтобы уж совсем ладная для него была.

Полина снова пожала плечами.

– Понятно, – буркнул Алексей. А ему вообще какое дело, будет она худеть или нет? И вообще, ему зачем эта информация? Он спросил, чтобы как-то начать разговор, она ответила, чтобы как-то продолжить разговор.

Контрастный душ не помог унять бушующие внутри страсти и агрессивность. Как был злым, так и остался.

Он молча начал завтракать. Оладушки оказались шикарными, впрочем, он другого и не ожидал. Пока их уплетал за обе щеки, Поля достала турку.

– Тебе кофе варить?

– Угу.

– Сахар? Молоко? Сливки?

– Ничего не надо.

– Как и мне. Я тоже люблю черный.

Она говорила, не смотря на него. А Шалый ел, тщательно пережевывая пищу и продолжая пялиться на попу Полины. И её она собралась уменьшать. Сумасшедшие девки, честное слово.

Он как раз успел съесть все – все! – оладьи, а Полина сварить кофе. Разлив его по чашечкам, она одну поставила перед Алексеем, вторую со своей стороны.

– Спасибо, накормила, – Шалый допил молоко. К кофе прикасаться не спешил. Он знал, что на данный момент у него взгляд тяжелый, давящий, и это было даже хорошо. Потому что сюсюкаться он более не намеревался. Хватит. Иногда девочкам сюсюканье только во вред. К тому же, и времени у него нет. – Итак, Полина, на чем мы остановились?

Девушка как раз подносила чашечку ко рту. Услышав вопрос, так и замерла с ней.

– В смысле?

– В самом что ни на есть прямом. Ты же понимаешь, что демонстрация меня твоему… – тут Шалый специально сделал паузу, не смог себе отказать в удовольствии, – Сереже недостаточно. То, что я у тебя ночевал, ни тебе, ни ему ничего не дает.

Полина поставила чашечку на стол, так и не отпив. Кажется, он ей желание кофеманить отбил. Ничего, переживет. И он, и она.

– Не дает, я понимаю, – создавалось впечатление, что она тщательно подбирает слова, разговаривая с ним. – И поэтому… Леша, ты же останешься со мной? Хотя бы… я не знаю… на какое-то время?

Вот этого вопроса он и боялся.

– Нет, Поля. В этом городе я проездом. Это совпадение, что я оказался в нужном месте в нужное время. Номинально я в отпуске. Меня тут ничего не держит.

Он говорил, как есть, не собираясь щадить её чувства.

Она ответила не сразу, сложив ладони вместе, поднесла их к губам и некоторое время так и сидела.

– Леша, а если я тебе заплачу? Нет такого варианта, что ты продлишь отпуск, задержишься в нашем городе хотя бы недели на две-три? Пожалуйста, подожди, ничего не говори… Я… – она шумно сглотнула. – Я просто не вижу для себя иного выхода. Сергей уже видел тебя. Если бы он хотя бы тебя не видел…

– Полина, – Шалый всё же не выдержал и оборвал её бессвязную речь. – Остановись. Во-первых, перестань нервничать. Во-вторых, никогда не предлагай денег мужчине. В-третьих, я сегодня встречусь с твоим Барановым. В-четвертых, сегодня я, завтра другой парень, в чем дело?

По тому, как вспыхнуло её лицо, и как в глазах мгновенно появилась мокрота, Шалов понял, что с последним он загнул.

– Я не прыгаю из койки в койку, – сквозь плотно сжатые губы, проговорила она. – Сережа был моим единственным мужчиной. И он об этом знает.

А вот эта информация подкосила представление Алексея о современных девушках.

Он откинулся на спинку стула и прищурил глаза:

– Следит за тобой?

Если это так, то тогда дело принимало ещё более серьезный оборот.

Полина опустила взгляд на черный напиток и так же негромко ответила:

– Тот год, что его не было в России, за мной «присматривали» наши общие знакомые. Я это точно знаю. Видела. Встречалась даже с ними. Разговаривала. Но… Факт остается фактом.

– Почему молчала? – помимо воли в тоне Шалого прорезалились рычащие нотки.

– В смысле молчала? Я же говорю, я с ними разговаривала…

– Мне не сказала!

Руки Шалова невольно сжались в кулаки. Баранов, значит, оставил ребят, чтобы за ней присматривать… Всё намного хуже, чем Алексей предположил. Хотя… Интуитивно он знал, что столкнется с чем-то подобным.

И это только начало.

Видимо, его давление, его тон перешли допустимые грани. В глазах Полины промелькнула обида, непонимание и, как результат, в них заблестели слезы. Чтобы скрыть неподдающиеся контролю эмоции, девушка быстро-быстро заморгала и отвернулась, зажав рот рукой.

У Алексея что-то оборвалось внутри. Дурак! Идиот! Девочка и так на грани, а он ещё и давит на неё, фырчит. А главное – он не понимал причину своего гнева.

Он сталкивался в жизни с ситуациями и похлеще. И видел девочек, что попадали в более ужасные ситуации. Равнодушным Шалый не оставался, да и никто из ребят спокойно не воспринимал их беды. Но и не бесился тоже. Ситуации не задевали его. Разобрались и забыли.

А тут… Алексея всего выворачивало. Выкручивало. Отсюда и его агрессия, неконтролируемая злость.

– Ладно, Поль, не обижайся и не плачь. Я погорячился. Разговор у нас с тобой снова не вышел. Наверное, ещё эмоции играют. Поэтому, давай, умывайся, приводи себя в порядок. Мы выезжаем.

Полина посмотрела на него с недоумением.

– Лёша, куда?

Мля….

Да как у неё его имя звучит…

В боксерках снова дернулся возмущенно-голодный член.

– Ещё одну ночь спать на том рыдване я не собираюсь. Купим тебе диван.

«На котором сегодня я тебя и оттрахаю».

Сколько она может потратить на диван?

Тысяч тридцать. Максимум сорок. Хороший диван на эту сумму не купишь. Если, конечно, постараться и поискать, оббегав магазинов пять-шесть. Тогда ещё, может, что-то и получится, но вот так, в один день – сомнительно.

Потратить больше Ника не могла. Зарплата у неё была скромная, звезд с неба девушка не хватало. Так как Поля несколько лет назад осталась без родителей, то единственный человек на кого она могла положиться – была она сама.

Садясь во внедорожник «лексус», Полина старалась не нервничать. Что-нибудь да придумает. У неё была ещё кредитка, всученная банком при открытии счета. Если понадобится, ей воспользуется.

Ох, черт.

Сережа… Сережа…

Во что ты меня вгоняешь?

Полина, как ни старалась, не могла не думать про него. Про его вчерашний и утрешний приход. Про ромашки, которые Шалов выкинул в мусорку, при этом вспомнив всю прелесть русского матерного языка.

Не могла она не думать и про того мужчину, что находился рядом.

И что с ней было ночью и утром.