Михаил Форр - Разводы. Возрастное

Однако временами слезы неожиданно наворачивались. Да и голос срывался на фальцет, выдавал волнение очень не вовремя – что ты будешь с этим делать? Нервы – не железная.

Но привычка плакать насухо, не показывая, что ревешь навзрыд – вот каким умением она точно овладела в совершенстве. Даже ее властная мама редко понимала, когда у дочери на душе кошки скребут.

Да и какие еще кошки? В тот момент не до них – четверо детей. Вперед под знамена социализма-оптимизма! А теперь вот и пять внуков. И уже три правнука. У каждого – своя жизнь. А у нее – своя. Какая уж есть. Со своими сложностями и радостями. Со своим Мишенькой.

А чтобы было, если бы они развелись? Ведь тот особый, жалящий взгляд мужа она никак не могла забыть.

Много их еще было. Но этот был особенный. Так смотрят на никудышного, уродливого, выбракованного щенка из богатого, породистого помета.

Кирилл родился семимесячным. Словно природа сама проверяла сынка – будь, что будет. Может и выживет. Выжил. Но жизнь ее в тот момент совсем вошла в полосу глубокого отчуждения.

По-разному у них было – как у всех. Но если раньше они лишь временами делали вид, что у них точно все хорошо и по-другому быть не может, то нынче муж словно нашел себе какое-то оправдание. И теперь совсем не скрывал неприязни. Господи, как говорят, «в каждом дому по кому».

Впрочем, потом у отца случилось долгожданное повышение. И мужа он с собой взял – все перебрались из их Тмутаракани в Москву. Столичный город будто пытался оглушить Нюту своим роскошеством. Впрочем, все познается в сравнении.

Жили они поначалу в гостинице – тараканы и клопы, но это совсем недолго. Потравили. А чуть позже на служебной даче, которая использовалась как большая дорогая коммуналка.

Поговаривали, что этот, покрашенный темным «купоросом» дом был с нехорошей историей – принадлежало строение кому-то из репрессированных генералов. Теней из там не видели, но холод от стен исходил. Жутко!

Но вскоре определили их и на свою квартиру в районе Беговой улицы. Господи, сколько радости досталось! И все эти метры только им!

Аккуратные низкорослые дома были почти свежие – совсем недавно пленными немцами построены. Первый этаж. Комнаты маленькие. Как там разместились – с ума сойти. Жили, ели и спали на каком-то трофейном скарбе – сохранилось фронтовое «приданное» от тестя. И что-то еще казенное.

Два старших ребенка спали на старом сундуке. А младшим досталось кресло и подобие люльки. Сама Аня с Михаилом поселились рядом в спаленке, которая в высоту была, наверное, больше, чем в длину-ширину.

Ну и в самой большой комнате – генерал с генеральшей. Но кухня все равно всех не вмещала – ели по очереди. Дома были хоть и добротные, но с сюрпризами.

Поначалу чуть не задохнулись от печки – кто-то из бывших оккупантов-строителей при возведении жилья для победителей заложил дымоход. Вредительство чистой воды. А потом тесть с тещей переехали…

Аня чуть заметно замотала головой. Словно с чем-то не соглашалась, пыталась предотвратить. Зашевелилась и с трудом приподнялась. Дед спал и немного похрапывал. Хотела встать, но голова опять закружилась. Откинулась на подушках. Забылась, заснула.

А Михаил Викторович думал о чем-то своем. Он и не пытался спать. Открыл глаза. Покряхтел, пошумел, проверяя сон своей многолетней соседки.

Произнес тихонько, лишь кажется для того, чтобы ни в коем случае не разбудить: – Как ты?

И, наконец, убедившись, что та порозовела и просто спокойно дремлет, довольно решительно, насколько позволял возраст, направился в сторону прихожей. Наверное, только лавочка рядом с подъездом – это то место, где он чувствовал себя теперь комфортно.

Кроме того, скоро должна прийти внучка Таня. Любимая. Вот и хотел в одиночку вкусить радости от первого момента встречи с ней. Этак эгоистично, всецело.

Редко та бывала. Но навещала. А остальные еще реже. Будто избегали в сумеречном доме чего-то неприятного, но давно уже ожидаемого. Волосы у нее, правда, вились завитушками. Татьяна Кирилловна…

– Дед, ну ты опять что ли?! – как обычно чуть припозднившаяся внучка не особо сопротивлялась причудам родного ей человека. Но сама мысль, что она вынуждена подыгрывать его чудачествам, видимо, доставляла ей душевный дискомфорт. Отвечала довольно громко:

– Конечно-конечно, разведешься! Все сделаешь еще! Успеется! Как ты захочешь, так и будет!

Дед понимал, что с ним обращаются временами довольно снисходительно. Только когда именно, он не всегда угадывал – это его особенно раздражало. Поэтому был сегодня категоричен: – Я завтра хочу! Хватит ждать!

Таня внимательно смотрела на изможденное лицо старика. Ссунувшееся, поражающее своей излишней худобой – оно вызывало только жалость. Если бы не глаза – пронзительные, умные, упрямые. Даже хищные.

– Дед, как ты себя вообще чувствуешь? – Тане хотелось хоть как-то переменить тему.

– Нормально, – упрямствовал старый, – А вот бабке твоей скорую вызывали! Думал уже все! Совсем! И здесь опять по-своему сделает.

Так и не успею я с ней документы на развод оформить. Могу я хоть последние дни свободным себя ощутить. Или нет?

Внучка даже плакала сейчас от отчаянья. А дед это все не раз повторил и в квартире. Он совсем не стеснялся своей навязчивой мысли и при бедной Нюре. Не останавливали его свежие воспоминания о сегодняшней скорой.

Наконец, внучка, как смогла, навела хоть какой-то порядок и мир в доме. Ей так казалось. Протерла накопившуюся пыль, вымыла пол. И ушла.

А дед действовал уже совсем настойчиво: – Нютка! Нам нужно поделить комнаты. Большую заберу себе. А ты можешь переносить вещи в нашу спальню и…

А больше тебе и не нужно. Кабинет тоже будет за мной. Я его сдавать буду! Вернее, так: ты поедешь в кабинет, а я сдам спальню. А будешь не согласна, так и по часам сдам – потаскухам! Еще больше денег выйдет.

– Как сдавать? По каким часам? – так и села, вздрогнула, но все-таки не до конца поверила мужу Аня. С одной стороны, она слушалась мужа, но частенько активно сопротивлялась. Дурости.

Срывалась на нервы, скандалила. По-бабски, без причины. Для деда это было очевидно – сегодня уж точно нет никакого повода ей нервничать. Он был уверен. Но скорее издевался.

– Как сдавать? Молча. Развод – он и в Африке развод, как факт! Квартира-то за мной числится, – Михаил Викторович наконец-то почувствовал, что именно этой минуты ждал, казалось, всю свою жизнь:

– Я уже и жильцов присмотрел. Сегодня придут. Или завтра. С Татьяной обо всем договорился.

Нюта так и не поверила деду – какие жильцы на старости лет? В каком бреду внучка могла пойти на поводу у больного на голову старика? Но через полчаса действительно пришла интеллигентная парочка молодежи. Их привела Таня.