Мария Эльнорд - Адюльтер

Я двигаюсь в сторону своего нового дома и по пути захожу в круглосуточный супермаркет. Никогда бы не подумал, что существует столько видов зубных щеток. Да и вообще, все эти банные принадлежности: шампунь для волос, маска для волос, бальзам для волос, гель для лица, гель для тела, скраб, скраб для лица, гель для ног… Добрая сотня баксов на то, чтобы просто помыться!

Я беру гель три в одном, хватаю первую попавшуюся щетку с зубной пастой и иду к выходу. Сонный продавец лениво пробивает товар и, зевая, предлагает продукты по акции. Я сразу отказываюсь. Прокладки с тридцатипроцентной скидкой мне пока что не понадобятся.

Я прихожу на территорию апартаментов отеля уже засветло. Хватаю свои пожитки и отправляюсь к квартире.

Отлично, желтый блок! Все как я люблю.

Бросаю вещи у входа и захожу в номер. Красивая, аккуратная студия со всем необходимым: кровать, комод с ящиками, даже нашлась посуда на кухне. Я открываю окна, чтобы проветрить комнаты от спертого воздуха, и замираю, услышав, как в соседнем номере открывается дверь. Мой сосед явно медлит, возможно, прислушиваясь или же присматриваясь к моим вещам. Вскоре он заходит в свою студию.

Чувствую, со звукоизоляцией мы еще повеселимся!

Надеюсь, сосед у меня мирный, и мне не придется стучаться к нему посреди ночи с разборками.

Странное чувство пробегает россыпью мурашек по телу. Но я не концентрируюсь на ощущениях, дабы не вызывать преждевременную ностальгию.

Через пару часов начнется мой первый день в Макниз, и я должен постараться не вылететь оттуда. Мама долго улаживала детали с переводом. Это было довольно сложно, так как в Лондоне я учился дистанционно и кое-как заканчивал каждое полугодие.

Раскладываю вещи, принимаю контрастный душ и готовлю себе завтрак, попутно отправляя родителям сообщения. Я почти готов к новому дню и новой оседлой жизни. Черт возьми, меня же все-таки что-то заставило вернуться сюда!

Внезапно хлопает дверь, и из соседнего номера доносится женское бормотание. Подслушивать нехорошо, но я еще не обзавелся телевизором или игровой приставкой, чтобы заполнить тишину стен фоновыми звуками. Вдобавок мне бы найти новых знакомых, и тогда одинокие вечера сами собой отвалятся.

Я надеваю чистые вещи, беру гитару и выхожу из апартаментов, продолжая слышать приглушенные, еле различимые разговоры своих соседей.

Не могу не заметить, как идеально падает свет на присутствующих актеров на сцене. Я подхожу ближе и беспардонно делаю снимки, ловя жесты студентов щелчками затвора. На лице появляется улыбка, когда мне удается сделать крутые кадры. В объективе камеры люди совсем не такие, как в реальной жизни, и я перестаю их ненавидеть. Даже, наоборот, влюбляюсь в них, в их мимику и движения. Мир становится терпимей, когда я беру в руки фотоаппарат. Все становится проще и понятней.

– Стоп! – кричит мистер Коллинз, показывая руками крест. Листки со сценарием разлетаются в разные стороны и плавно падают на пол. – Это совершенно не годится, вы неорганичны! Премьера через две недели, а вы деревянные!

Я опускаю камеру, вешаю ремешок на шею и скрываюсь за кулисами. Не собираюсь слушать преподавателя. Мистер Коллинз чересчур эмоционален и часто делает из мухи слона, особенно если дело касается сценариев его авторства. И пока он в очередной раз отчитывает бедных студентов актерского факультета, я сижу за кулисами и отправляю сообщение Сэму. Репетиция только началась, а я уже подумываю уйти. Зря я согласилась заснять бэкстейдж их репетиций.

Когда режиссер успокаивается, репетиция возобновляется. Актеры отчитывают свои монологи с теми же эмоциями, только на этот раз мистер Коллинз молчит. Я выглядываю из-за кулис и пытаюсь разглядеть выражение его лица, но свет прожекторов слепит меня. Все, что я вижу, – очертания мастера и темную фигуру, которая неспешно подходит к нему.

– Стоп! – Как только в помещении вновь раздается возглас преподавателя, я сразу же скрываюсь за кулисами. – Хорошие новости! Кажется, мы наконец-то обзавелись музыкальным сопровождением. Забываем о фонограмме.

Ребята на сцене оживляются. Я же скучающе просматриваю сделанные снимки.

Мистер Коллинз дает десятиминутный перерыв, после чего актеры спускаются в зал.

– Подождите, не разбегайтесь. Давайте познакомимся с нашим музыкантом.

Я выглядываю в щелочку плотных штор и наблюдаю, как силуэт загадочного музыканта взлетает на сцену. Однако стоит ему оказаться ко мне достаточно близко, стоит лучам сапфиров осветить его профиль, как мои ноги подкашиваются, а сердце взрывается на миллион частиц.

Я резко прячусь за ширмой.

– Как тебя зовут? – спрашивает преподаватель. – Расскажи о себе, ты ведь не отсюда?

– Меня зовут Ллойд Форд. – Сердце бьется все быстрее. Это же его голос. Его! – Я вроде как вернулся в Лейк-Чарльз. Последние три года я путешествовал по миру.

– Очень интересно, – искренне восхищается преподаватель. – На чем играешь?

– С семи лет играю на фортепиано. В разъездах освоил гитару. Ее гораздо удобнее таскать с собой, нежели рояль.

По залу разносится тихий смех. Я нервно оглядываюсь, пытаясь придумать, как мне смыться отсюда к чертовой матери, ведь огромный рояль стоит в метре от меня.

Только бы он не пошел играть на рояле.

Только бы он не пошел играть на рояле!

– Отлично, сыграйте нам.

– На чем?

Только не на рояле!

– На чем больше нравится.

Шаги раздаются совсем близко, и я застываю.

Ллойд садится за рояль, зал заполняется плавной, грустной музыкой. Я выглядываю из-за ширмы и вижу его прямо перед собой. Светло-русые волосы аккуратно уложены назад, точеный профиль за время нашей разлуки огрубел и вытянулся, на руках появились новые татуировки. Три года прошло, а такое чувство, будто мы виделись вчера.

От воспоминаний руки сжимаются в кулаки.

На лице Ллойда появляется улыбка.

Он поет неторопливо, наслаждаясь каждой нотой, лаская каждое слово. Чем дольше я наблюдаю за ним, тем сильнее прошлое накрывает меня бушующей волной.

На днях Сэм поставил на мой телефон особую функцию – чтобы я могла с легкостью найти телефон в сумке, он поставил на звонок вспышку. Так что теперь, каждый раз, когда мне звонят, агрегат исполняет световое шоу, и сейчас, как некстати, происходит именно это . Сенсор начинает глючить, от безвыходности я бью по экрану пальцами. Я настолько теряюсь, что не замечаю, как мелодия резко прерывается.

– Олли?

Каждый раз все заканчивалось очень плохо, когда мы встречались взглядами. Вот и сейчас мой мир разрушается от глубины его бездонных зеленых глаз. Парень удивлен, а еще раздражен и зол. Его губ касается ядовитая ухмылка, что не может не задеть меня. Я чувствую, как моя решимость рассыпается, и давно забытые чувства восстают из закромов сознания, из-за чего от боли сводит легкие.