Артемий Верхоглядов - Нега

По совести говоря, измена и секс на стороне, – разные вещи. Если мы «гуляем» – это особый случай. Измену правильней относить к душевной близости с другим человеком. Расценивать прелюбодеяние можно как угодно. Обыденный или смертный грех? В ЗАГСе мы даём клятвы друг другу, а при венчании – клянёмся, и целуемся, на глазах у Господа…

Стоя сию минуту в «пробке», полный раздумий Грибов, посмотрев на пару пожилых людей, идущих по улице, взявшись за руки, произносит чуть слышно: Да, когда у нас, молодых, что-то ломается, мы это выбрасываем. У стариков всё иначе. Они умеют это чинить. Они, очевидно, счастливее нас. Конечно, всегда приятно смотреть на вечную любовь. Ещё приятней – любить вечно…

Между тем ведущий прогноза погоды сообщает по радио: «Температура воздуха в столичном регионе +8 градусов. Атмосферное давление составляет 743 миллиметра ртутного столба, что существенно ниже нормы. Ветер южный, 2 метра в секунду. Относительная влажность – 67 процентов». Наперекор ожиданиям ясность миновала.

За час до заката солнца. 18:06. Рита приходит домой и подробно рассказывает отцу, находящемуся в отпуске, о том, как прошёл рабочий день. Её сослуживицу директор школы чуть было не уволил сегодня по статье. Что называется, недоглядела. Результат: пятиклассник, оставшийся запертым в кабинете, выбросился из окна. Вы не поверите, но упав с высоты третьего этажа, мальчик – на радость матери – отделался лёгким испугом. Как позже стало известно, причиной попытки суицида послужило нежелание смиряться с тем, что его папа умер. Оно и понятно. «Один отец значит больше, чем сто учителей», – прав был Герберт…

Словесно поддержав Риту, отец отдаёт ей письмо с «клубничкой», обнаруженное им в почтовом ящике. На конверте надпись: «Для моей Марго».

Частично придя в себя, после увиденного, Марго прислоняется к сильному родительскому плечу. На глазах ненастье, на сердце – рана. И тут как снег на голову:

– Дочь, тебе звонят.

– Кто?

– Жених чёртов!

– Папа, прошу, не нужно резких слов, я хорошо знаю свою подругу.

– Любовь зла…

– Ну, что делать, так получилось.

Поразмыслив, Рита отвечает:

– Скажи, ты любишь её?

– Ты всё знаешь?

– Да.

– Я любил только тебя.

– Я тебе надоела?

– Нет.

– Тогда, будь добр, объясни мне, в чём причина, и почему ты говоришь мне о чувствах в прошедшем времени?

– Потому что всё кончено, Рита. Брось меня, – и дело с концом. Я не смогу от тебя уйти!

– Это слишком просто.

– Не усложняй.

– Ты знаешь, я не бегу от проблем!

– Что ж тобой движет-то, а?..

– Справедливость.

– Это моя вина.

– Вину доказать нужно.

– Решила в адвокаты податься?

– Я пока что ещё девушка адвоката!

– Ясно. Мне приехать?

– Приезжай…

Через малое время. Андрей выбегает из автомобиля и крепко обнимает Риту. Она показывает ему компакт-диск. Поясняет, что на нём записано. Грибов обещает рассказать, как всё было на самом деле. И ничего не поделаешь. Право быть услышанным имеет каждый. Марго соглашается выслушать его версию произошедшего, невзирая на расщепление душевной пустоты…

Конец февраля. Воскресенье. Двадцатое число. Прямо сейчас лучистое лимонное солнышко, пробившись сквозь пепельное небо, небрежно заливает огромный, вернее сказать, лучший город Земли, благодаря чему появляется возможность взглянуть на одну спящую красавицу, названную Катей. Посмотрите на её усталые веки, и давно нецелованные губы, на то сколько напряжения в мышцах и суставах. Неравномерное сердцебиение. Слышите? Должно быть, ей снится покой, необходимый ей как воздух, но трезвон телефона… всё портит.

На другом конце провода звучит голос Веры Ардабьевой. И первое, о чём узнаёт Катя, дав согласие встретиться с ней в кафе, – так это об очередном знакомстве подруги. Вера довольна своим новым парнем. Щедрый. Внимательный. В постели хорош. Чуя, что приступ одиночества в трёх шагах, наша куколка просит Веру перезвонить позднее и, завершив разговор, уходит в ванную комнату, совмещённую с санузлом; её знобит от стресса.

Да, нежелание радоваться счастью других – считается завистью. Согласитесь, звучит избито. Разве можно за кого-то радоваться, когда не хочется? Поверьте, нежелание совсем не означает неумение . Хуже всего лгать самому себе…

Умыв личико, Катя садится на белый «вазон», чтобы избавить своё тело от излишней влаги. Спазмы мешают это сделать. Нервы шалят. Тело ватное. Согревание носа в ладонях приводит к появлению мурашек. Дурное начало дня. Ещё этот внезапный звонок в дверь, заставивший вздрогнуть, и всё расхотеть, весьма некстати. «Кого только принесло в такую рань?», – выражает своё недовольство Катя, а открыв дверь, тотчас же слышит из уст «носорога» доклад о культе новейшего пылесоса, произносимый с омерзительно-вежливой интонацией.

– Себя убеждаете? – прерывает она его «громкую» речь.

– Что, простите? – недоумевает «носорог».

– Катитесь к чёрту, пока я милицию не вызвала! – отвечает Катя, закрывает дверь и медленным шагом уходит к кухне, заявляя: Господи, да что ж это такое?! Ни выспаться не дадут, ни в туалет сходить!

К её огорчению, напасти на этом не заканчиваются. Снова звонит телефон. Определитель диктует номер Веры. Брать трубку или нет? Сложный вопрос. И с подругой поговорить нужно, и вроде бы дело совсем не в ней, а в самих телефонных переливах, чешущих оцарапанную душу.

Тем не менее…

– Аллё! – отвечает Катя, словно горло сжало в тиски.

– Родная моя, ты плачешь? – переживает Ардабьева.

– Да…

– Что случилось?

– Не знаю, захотелось так, – плаксиво, и со смехом, отвечает Катя. – Вот думаю, пойти преобразиться что ли?.. А то голова как после ядерной атаки.

– Вас бомбили, но вы остались живы? – трунит Вера.

– Угадала.

– Иди, конечно, но учти, я с тебя, с живой, не слезу, пока ты не расскажешь, что с тобой произошло.

– Я поняла, заказываю гильотину.

– В комплекте с палачом?

– Да!

– Умирать дорого.

– Я решу этот вопрос.

– Эгоистка!

– На том свете, – лучше.

– Чтоб ты на мосту там провалилась.

– Сучка ты, крашена! – шутит Катя.

– Кто бы говорил! – смеётся Вера.

– Мне же надо было что-то сказать.

– Спасибо, обласкала!

– Пустяки.

– Сейчас договоришься, – и я тебя убью!

– Это мысль, а как ты меня убьешь?..

– Для тебя это так важно?

– Очень.

– Как тебя убить?

– Аккуратненько!

– В гробу красавицей быть хочешь?