Ольга Золотова - Девочка, которая зажгла солнце

вернее, старался думать, хоть мысли и были похожи на один большой спутанный колтун, нуждающийся в долгом и кропотливом разборе каждого волоска

о том, что, наверное, нет ничего, что могло бы заменить человеку его лучшего друга. Это не то же самое, что семья или близкие – те воспринимают тебя как ребенка, несмотря на возраст, и не упустят случая вставить одно лишнее наставление или подбросить жизннено важный совет. Их будет интересовать здоровье, успехи в школе и прилежность твоего поведения, ведь все происходящие в жизни вещи они оценивают с высоты никогда не дремлющего родительского могущества. А друг… Это совсем другое тесто.

Человек знает тебя и одновременно нет, а точнее лишь догадывается об умалчиваемых тобой вещах – но и врать ему не имеет смысла. Иначе, накладывая один слой лжи, пусть даже тоненький, на другой, ты сформируешь огромный ком, поднять который в конце-концов окажешься не в состоянии. Человек может поддержать так, как этого не сделают другие, ведь не всегда ребенок в первую очередь рассказывает о чем-либо родителям. А друг похлопает тебя по плечу и горестно вздохнет, тщательно делая вид, что искренне тебе сочувствует, и ты все равно уже почувствуешь себя куда лучше.

Джек почему-то ассоциировал дружбу с мармеладными конфетами. Да, как бы по-детски это не звучало, он действительно представлял, что два существа склеиваются друг с другом липким сиропом и крупинками сахара, сначала слегка, так, что одним неверным и неосторожным движением руки можно оторвать, а затем все крепче и крепче, пока не превращаются в единую сладкую массу. И от смеси обязательно должно было пахнуть мятой или лимоном – мальчик воображал эти чудные запахи, словно сейчас перед ним взаправду лежал только что срезанный цитрусовый или мятные листья, источающие свой аромат.

Так и теперь юный Дауни верил в силу вечной и почти что братской дружбы, которую не способны разрушить никакие побочные силы. Ведь это невероятно сложно – найти такого же человека, как глупо уставившегося в мелькающие картинки Роджера Фишера, за столь малый промежуток времени. Из-за внезапного и незапланированного переезда, организованного по желанию Шарлотты, Джек в один миг лишился всего, чего так долго и с таким отчаянным трудом добивался. Авторитет в классе, прежние друзья, не менее дорогие и близкие для мальчика – все это осталось там, в их старом загородном доме, забытое и брошенное на произвол судьбы.

Новое настоящее представлялось Джеку серым и лишенным всякой радости, как бы заботливая мать не старалась привить сыну любовь к новому месту.

Так было до появления Роджера.

Он пришел незаметно, как-то медленно влился в жизнь пятнадцатилетнего, замкнутого и отталкивающего всем своим существом Дауни, едва появившегося в стенах еще незнакомой ему школы. Поначалу знакомство было сухим и не обнадеживающим, а потом парень сдался. Понял, что без чьей-то поддержки и помощи не сможет удержаться на плаву, а потому с радостью принял протянутую ему руку, не замечая, как с каждым днем все больше и больше привязывается к светловолосому спасителю. И, когда в душной пустоте класса после одного из уроков прозвучало незабываемое приветствие, просто не смог отказаться.

– Да, чувак, неважно выглядишь. Такое ощущение, что ты тот самый парень из черно-белых фильмов-ужасов, где от подростков-психопатов за километр разит депрессией, а потом они убивают кого-то на улице, чтобы заглушить душевную боль. Меня, кстати, Роджер зовут. Будешь?

Незнакомец протянул молчащему парню половину своего печенья, и тот осторожно принял его, благодарно кивнув и расправившись с лакомством за считанные секунды.

С того самого дня Джек чувствовал, что ему необходимо общение с Фишером. Это был своего рода быстродействующий наркотик, который тут же всасывался в кровь и приносил столь желанное облегчение и расслабление. Правда, со временем Дауни стал замечать, что его отношение к дружбе и мнение Роджера существенно различались. Совершенно, если быть точнее.

Потому, терзая себя мыслями о той самой встрече в классе и последующем общении с Роджером, Джек

наконец, пересилил самого себя и решился, что сейчас что ни на есть подходящее время

открыл глаза и обратился к сидящему рядом другу:

– Фиш?

Парень дернулся от очередного жутковатого момента в фильме и повернул голову в сторону любопытных глаз. Выжидающе почесал макушку и убавил звук, чтобы разговаривать было проще. Дауни начал издалека:

– Знаешь, я тут подумал немного, – многозначительно протянул он, отмечая в чужом взгляде загорающийся огонек любопытства, – о том, какое будущее нас ждет. Ты собираешься быть программистом, так?

Брюнет поучил неуверенный кивок в ответ и продолжил, уже немного воодушевившись:

– И остаться в Бостоне. Но, понимаешь же, что многие люди забывают свою прежнюю, школьную жизнь, и с появлением новых знакомств и проблем все больше и больше отдаляются от старых друзей. Как ты собираешься с этим поступить? Тоже забросишь все это?

Дауни взволнованно затаил дыхание и приготовился впитывать в себя каждое произнесенное Роджером слово, откладывать где-нибудь глубоко, а через много-много лет вспоминать об их великой и несокрушимой дружбе. «Уже представляю, как он сейчас рассмеется на эти вопросы и добродушно отмахнется от меня, но потом все же признается, что ни за что на свете не сможет забыть наши приключения. Скажет, что настоящие друзья не должны отступать перед такими маленькими преградами – это равносильно тому, чтобы, поднимаясь в крутую гору и почти достигнув ее вершины, споткнуться о камень, поменять направление движения и спуститься вниз из-за одной только крохотной ссадины. Это же несерьезно, правда?»

Видимо, Фишер думал немного иначе:

– Я… пока об этом не думал. Пройдет несколько лет, Джек. Все может поменяться. Пока что не могу обещать, что мы будем общаться постоянно – так или иначе, ты классный парень. Нет, я серьезно. Надеюсь, после этого лета ничего не изменится.

Сказав это, Роджер беззаботно хлопнул брюнета по плечу и возобновил просмотр фильма, даже не удосужившись взглянуть на его лицо, хоть на долю секунды. Что было большой ошибкой.

Джек с поглупевшим и бессмысленным взглядом встал с пола и навис над своим гостем. Затем, не обращая никакого внимания на встревоженные вопросы Фишера, подошел к все еще работающему телевизору и что есть силы дернул за толстый шнур, рывком извлекая его из розетки.

Кино окончено, господа, у нас кончился хлеб. Хватит на сегодня правды.

– Ты что творишь? – недоуменно воскликнул парень, тоже поднимаясь с места и отодвигаясь на пару шагов от обезумевшего Джека. Миска с попкорном пошатнулась, когда его нога изменила свое положение, и десятки кукурузных кружков потерялись в глубоком ворсе ковра. – Что с тобой? Ты так сильно расстроился из-за того, что я сказал? Чувак, я же не серьезно все это – подумаешь, бросил какую-то глупость невпопад, с кем не бывает. Да и действительно, сам посуди – откуда ты знаешь, что нас ожидает после старших классов? Быть может жизнь разбросает так сильно, что собраться снова мы будем уже не в состоянии. Живи только сегодняшним днем, парень, и не злись так из-за всякой чепухи.