Оля Шкарупич - Спасибо, что ты меня бросил. #откровения телевизионщицы

Была суббота, за окном ярко светило солнце. Мы сидели в кафе, обнявшись. Я запустила руку ему в волосы:

– История начинается в далеком-далеком детстве, когда маленький человек ищет свое место в окружающем мире. Любовь к себе он находит в глазах матери, но если мама смотрит сквозь него по причине послеродовой депрессии, например, то любовь малыш не находит.

Он внимательно смотрел на меня, нежно гладя мою руку. Я поцеловала его в щеку и продолжила:

– Через общение с родителями малыш учится понимать, чего он хочет. Когда он подрастает, ему задают простые вопросы: во что ты хочешь поиграть? Что надеть? Позже: кем стать?

Он положил руку на талию. Я улыбнулась.

– Важно выдерживать паузу, потому что малыш будет задумываться, чтобы найти ответ, услышать свое желание. Если родитель понимает, что в этот момент закладывается важная веха развития маленького человека, и умеет ждать, то, став взрослым, малыш будет легко слышать свои желания. И следовать им. Но если вспомнить наших родителей периода перестройки… Была ли там возможность прислушиваться к маленькому человеку?

Костя кивнул. Я поделилась:

– Наша семья жила на грани выживания: мама не могла найти работу, папа днем учился, а по ночам сторожил ларек. Измотанные, замученные, они сами, как большие дети не знали, чего хотят. А даже если бы знали, могли ли они позволить себе ориентироваться на слово «хочу»?

Он задумался.

– Наше время существенно отличается от того. Сейчас есть возможность не выживать, а жить. Для этого открыты все возможности, если человек действительно хочет. Но многие из нас продолжают жить как «надо». Потому что не верят, что что-то можно изменить.

Мои родители никогда не отличались умением выдерживать эмоции. Ситуация не изменилась, когда я поделилась, что написала заявление. Мама принялась кричать, что на деньги, которые получаешь от занятия по душе, прожить нельзя. Я сразу вспомнила своих знакомых преуспевающих визажистов, фотографов, психологов и подумала: «Это твоя установка, мама».

Вслух я произнесла:

– Мам, давай подумаем, что может случиться? Что самое страшное? У меня закончатся деньги, я не смогу снимать квартиру и перееду к тебе?

– Ты просто не понимаешь! Зачем ты тогда меня спрашиваешь? – продолжала орать она.

– Мам, давай ты успокоишься, и мы поговорим.

Я глубоко дышала, ожидая, пока она выплеснет эмоции. Раньше я пыталась спорить, уговаривала не кричать, но это только усугубляло ситуацию. Она еще больше распалялась, и все заканчивалось словами: «Я отрекаюсь от тебя» или «Все! Ты мне больше не дочь!».

Сначала я плакала, услышав такие слова, после того, как, например, забыла повесить одежду в шкаф. Потом старалась объяснить, что я ведь не человека убила сковородкой. Зачем же использовать такие выражения из-за таких мелочей? А потом я перестала реагировать на ее слова. Да, они по-прежнему задевают, но я перестала воспринимать их серьезно. В какой-то момент я убедила себя, что моя мама – не совсем здоровая женщина, и мне не важны ее любовь и оценка моих действий. Так мне казалось. Но сессии с психологом показывали, насколько я ошибалась.

За прошедшие несколько дней я столько услышала советов, что совсем запуталась. Поэтому взяла дополнительную встречу у психотерапевта.

Он сел в свое кресло, я уселась в свое.

– Александр, не сбылась моя мечта, не быть мне пока мамой, – нарочито безразлично сказала я.

– То есть не решились? – уточнил он, и мне показалось, что проскользнула нотка сожаления.

Будто он знал, что так будет, но до последнего надеялся, что все решится по-другому.

– Да, не решился. Теперь все стало еще сложнее.

Я вывалила на него события в баре.

– Понимаете, я не хотела идти. Но пошла, потому что мне хотелось его проконтролировать. Я мучила себя, вместо того чтобы сделать, как я хотела: пойти домой, разобрать вещи и лечь спать.

Он понимающе кивнул.

– А почему вы так себя осуждаете?

– Потому что я дура.

– Вам нельзя быть дурой?

– Нет.

– Почему? Что такого, если иногда вы будете позволять себе ей быть?

Я испугалась предположения, что могу настолько терять контроль над собой.

– Вик, то есть вам нельзя быть дурой, нельзя ошибаться, что еще нельзя?

Я поделилась тем, как в приступе ревности предложила Антону переспать с Лерой, любительницей оригами из салфеток.

– И он вернулся в бар. А я пошла за ним.

– Зачем? – брови терапевта поползли вверх.

– Мне казалось, что если я оставлю эту ситуацию так, то все будет кончено. Совсем.

– Вика, а почему вы считаете, что ваш мужчина не способен держать удар? Даже если вы сказали глупость, вряд ли это обнулит его чувства. Но он вышел из контакта. Закончил его.

– Да, но я не могла этого так оставить. Я бы не смогла спать.

– Почему?

– Ну я же сказала не то, что думала. Я хотела совсем другого.

– Ну даже если сказали, что дальше. Неужели вы думаете, что одна фраза способна все разрушить? Безусловно, вы способны влиять на ситуацию и людей, но лишь на 50%. А вы пытаетесь на 100%. От этого, наверное, очень устаете.

– Да, очень.

Он развел руками.

– Но почему вы это делаете? Зачем за него решаете, страхуете, контролируете, когда он пойдет домой?

– Я боюсь, что он сделает ошибку…

– И что тогда?

– И я буду переживать.

– Но вы же не можете его постоянно контролировать. Вообще, контроль за поведением другого – это иллюзия.

– Я боюсь разочарования. Хотя оно уже наступило, когда он пошел в бар вместо того, чтобы проводить меня, – я почти плакала.

Он задумался.

– Как бы нам так сделать, чтобы вы, в первую очередь, слышали свои желания? Понимаете… Ваша маленькая девочка, которая ждет от Антона, что он станет ей принимающей и обожающей матерью, паникует, когда он уходит. Ей кажется, что он ускользает, и она, подобно ребенку, теряет безопасность. Но он – не ваша мать!

Он выразительно посмотрел на меня.

– Поэтому, если он ускользает, это его выбор. Это не нарушает вашу безопасность.

Мы помолчали. Он дождался, пока я кивнула.

– Такое поведение может разочаровать, да. Но как только вы справитесь с паникой, что он может исчезнуть, а вы от этого не умрете… Вы сможете на него смотреть как на человека, поступки которого не нужно оправдывать. А сейчас это больше похоже на то, как ребенок оправдывает мать, если она поступает по отношению к нему «плохо».

Я жадно внимала каждому слову. Он продолжал:

– Ребенок настолько верит в свою «грандиозность», что считает, что у мамы может быть плохое настроение только из-за него. Если она не уследила за ним, и он потерялся, то ребенок снова признает себя виноватым, не разделяя ответственность с мамой, которая уткнулась в телефон. В партнерских отношениях вклад 50% – одного человека и 50% – другого. Видеть свой вклад очень важно, так же, как и видеть вклад другого. Не требуя стать вам любящей матерью и без оправдания каждого поступка тем, что это вы что-то сделали не так. Не забирайте 50% ответственности за отношения у другого человека.