Анна Ф. Райх - Девушка со стаканом самбуки

Как же я устала! Интересно, сколько человек одновременно со мной в данную минуту ненавидят свою работу? Нет, работа нормальная, но люди порой просто невыносимы.

Нет, люди тоже неплохие, но не когда ты работаешь с ними без выходных. Я выдыхаю, представляя, как получу долгожданный отпуск и готова пахать дальше. Все-таки не так все плохо, ведь я не на почте тружусь.

– Что будете заказывать? – пытаясь выдавить доброжелательную улыбку, спрашиваю я двух ряженых блондинок. Они отвечают мне: «секс на пляже» и по-дурацки так смеются, будто они непорочные девственницы. Отношу заказ на бар, Леша-бармен его принимает, пристально смотрит на блондинок, затем произносит:

– Прикинь, с ними с двумя?

– Ага, вдвое больше затрат, – отвечаю ему я, – Две шубы, две квартиры в центре города.

– Я же не имею ввиду отношения, – пытается уличить меня в непонятливости бармен, – Так одну ночь без всяких обязательств.

– Если ты не имеешь ввиду отношения, то потом отношения имеют тебя. Это только вы мужчины думаете, что можно все даром получить. За все приходится платить, и такие дамочки принимают оплату виде шуб, карликовых собачек и бриллиантов, на что у тебя, естественно, нет средств.

Он что-то буркнул, про то, что просто помечтал, я бы сказала ему, что мечтать не вредно, но решила парня уж совсем не расстраивать. В любом случае, у него отбоя от девушек нет, что ж ему сетовать на жизнь?

Продолжаю дальше разносить заказы, еще только девять, а ноги уже гудят, как же я доживу до трех ночи? Ой, не знаю.

Один гость подмигивает мне глазом – рассчитать. Я подлетаю к нему, он такой упитанный дяденька, каких мы называем «кошельками», кладу счет, он открывает деревянный сундук, вынимает из него жвачку, кладет на ее место тысячу, хотя должен нам 700 рублей.

– Спасибо, Марина, сдачи не надо, – и довольный уходит.

– Приходите еще, – говорю ему вслед я, не объясняя, что я совсем не Марина, как написано на бейджике. Вообще такая путаница постоянно случается в кафе и ресторанах, поскольку работники меняются часто, а бейджиков на всех не напасешься. Приходишь устраиваться на работу – тебе тут же выдают форму, а на ней имя прежнего хозяина. Таким образом, у нас Леша-бармен – Виктор, Наташа-официантка – Инесса, а я – Марина.

– Зоя, сколько он тебе оставил? – любопытствует Наташа.

– Триста, – отвечаю я, но увидев директора Анну Сергеевну за баром, продолжаю, – Но только он их оставил Марине. Может, пора нам сделать правильные бейджи, все же мы здесь уже год работаем?

– Посмотрим, – хмурится Анна. Мы с ней вроде как друзья, но только по переписке, этого я и сама понять не могу. На работе она меня при всех может отчитать, а потом попросит посидеть с сыном. Наши с ней отношения еще запутаннее, чем вся моя жизнь.

Продолжаю с ней стоять за баром и как только она решила пойти к себе в кабинет, а я взяла в руки бокал и поставила его на поднос, в дверях показывается кто-то до боли знакомый. Я стою, замерев.

Паша. Моя старая школьная любовь. Из-за него я приехала в Питер, хотела признаться, что все четыре года моей учебы я не могла его забыть, но сдрейфила. Такие вещи не говорят по прошествии многих лет.

И что тут началось! Бокал медленно едет по накренившемуся подносу и, касаясь пола, разлетается на мелкие кусочки, а его содержимое заливает мне ноги. Паша поворачивает голову в мою сторону, но прежде чем он меня сможет увидеть, я сажусь на пол, прячась за стойкой. Анна Сергеевна ругается, что уволит меня, хотя я еще ни разу ничего не роняла.

С горем пополам, собираю остатки стекла, Наташа забирает злополучный заказ и говорит мне:

– Пятый столик обслужи.

Я встаю, оцениваю обстановку – Паши нет, отлично, может, мне показалось, что это он? Значит, у меня глюки! Уф, вот это новость! Надо меньше колы пить, и не просто колы, а колы с водкой. Особенно на ночь.

Хлюпая правой туфлей, в которую попала большая часть напитка, подхожу к пятому столику, к женщине блондинке и мужчине брюнету, что сидит ко мне спиной. И вот я понимаю, что бросать пить мне не нужно, это не глюки, это действительно Паша. Силюсь улыбаться, но получается нервный оскал:

– Что будете заказывать?

– Зоя? Это ты? Боже, что ты здесь делаешь? – проговаривает он своим бархатным голосом, не оставляя мне шансов, сегодня напьюсь точно, его глаза сияют, аккуратные темные уложены в стиле «легкая небрежность», джинсы, футболка, пиджак. Стоп. Нужно отвечать. И я отвечаю:

– Работаю.

Его подруга начинает мерзко смеяться, я понимаю, что смеется она искреннее над моей шуткой, но выходит у нее это крайне идиотски.

– Да я про Питер! Ты же хотела стать актрисой?

Жаль, что я тебя разочаровала, Паша, ну почему ты говоришь, как все мои родственники? Работай по профессии! Зачем же ты училась? Надо было идти на бухгалтера, дядя Федя бы тебя устроил.

– Смотрел «Человека-паука»? – внезапно спрашиваю я.

– Да, – отвечает он.

– Мэри-Джейн тоже работала официанткой, прежде чем стать дивой театра. Так что будете пить?

Тему я перевела и вроде бы так тактично, перейдем к делу, а то за лишнюю болтовню меня Аня из большой любви оштрафует.

– Я буду виски, – говорит он.

– С колой или….

– Чистый.

Надо же, прямо как Аль Пачино, настоящий мужик, гламурная чика из глубинки бы сейчас все отдала, чтобы быть на моем месте и обомлевшая побрела бы домой на своих кривых ножках. Фу, какая я злобная. Каждый раз, думая об Аль Пачино, я вспоминаю свою давнюю знакомую, грозу обольщения и самую, по ее же мнению, сексуальную девушку института, где я училась. Однажды она лишила девственности одного парня, и с тех пор он стал асексуалом.

– Это Люся, – знакомит меня Паша с блондинкой, – Моя невеста. А это Зоя, моя бывшая одноклассница.

Ну да, фиг он скажет: «моя бывшая любовь», если б он такое произнес, она бы ему врезала своей маленькой сумочкой в виде машинки и в слезах убежала бы прочь, хотя на таких каблуках далеко не убежишь. Вместо того, чтобы дальше развивать картину ее падения на асфальт или даже в лужу, я осведомляюсь:

– Людмила, а вы что будете?

– Мартини.

Ну, конечно, я бы удивилась, если бы такая размалеванная девица попросила: «водки рюмашку, картошечки молодой и огурчик малосольненький» и с сабли бы выпила рюмку под крики «любе».

– Мартини с…– пытаюсь переспросить я, но она меня так сладенько обрывает:

– Чистый.

Ее «ч» звучит отвратительно и я хочу вырвать ей язык, но говорю, посмеиваясь:

– Значит, вы – чистяки?!

Люся отвратительно смеется, а Паша подтверждает:

– Да, отлично замечено.

После чего они заказывают два фирменных блюда, и я ухожу, думая о том, почему он зашел именно к нам, что мало баров что ли в городе?