Адиля Ах. - Мы встретились случайно… ли?

Пойдя к прилавку, я увидела, что многие булочки ещё не разобрали. Думаю, надо захватить и Кэсс. Наверняка вернется голодная.

– Привет, любительница кофе.

Я резко обернулась и узнала Лиама, но сделала вид, что не сразу.

– А, Лиам, снова мы встретились. Какими судьбами тут? – какие у него глаза! В них прямо видны дьяволята, пляшущие ламбаду.

– Да мне тут поблизости нужно занести кое-какие документы, а ты?

– А я только закончила работать, – произнесла я и не смогла скрыть вернувшееся плохое настроение. Лиам сразу же заметил это.

– Тяжёлый день? – искренне поинтересовался он.

– Мой босс кретин.

– Все боссы кретины, – философски заключил он и звонко рассмеялся. У него оказывается такой чудесный смех, а эти глаза… Так, не пялься, Лив, – слушай, прости, что в субботу так убежал, был срочный звонок. И знаешь, я считаю, что люди просто так дважды не встречаются, поэтому, может как-нибудь поужинаем?

– Ещё бы! То есть да, почему бы и нет, – дура, ты слишком быстро согласилась.

– Отлично. Как насчёт сегодня? Можешь меня немного подождать тут? Я занесу документы и мигом за тобой, – радостно произнёс он.

– Да, хорошо, – боже, как я нервничаю!

Он подмигнул мне и вышел из кафе. Господи, у меня свидание.

Повернувшись к прилавку, я заметила на себе два любопытных взгляда. Месье Блан фыркнул и что-то пробормотал себе под нос, а затем развернулся и направился к задним помещениям. А вот месье Ренар продолжал прожигать меня своими голубыми глазами. Месье Ренар был постарше своего друга, но сумел сохранить искренний интерес к жизни. Своей, чужой и к жизни в общем. Не то, чтобы он без приглашения вторгался в чужое пространство, но он всячески пытался помочь тем, кто заблудился в себе и подтолкнуть их на верную дорогу. Скрыть что-то от месье Ренара было совсем не просто.

Ещё немного посверлив меня взглядом, он усмехнулся, кивнул, видимо в ответ на какие-то свои мысли, и принялся оглядывать ассортимент, будто не сам пек все эти восхитительные произведения кондитерского и пекарского искусства. Нет, конечно, часть всего этого великолепия была испечена месье Бланом, и это часть подверглась куда более суровому осмотру, что заставило меня улыбнуться. Иногда было очень забавно наблюдать за их соперничеством.

В итоге, мне был вручен шоколадный маффин и чашка ароматного кофе. И под чашкой я подразумеваю именно чашку, здесь из принципа не водились большие кружки, не говоря уже о бумажных стаканах. Я нашла местечко у окна и погрузилась в раздумья.

Я очень нервничала. За год жизни в Нью-Йорке у меня ещё ни разу не было свидания. Прошлые отношения закончились не на хорошей ноте и теперь было немного страшно вновь окунуться во все это. А вдруг ничего не выйдет? Или история повторится? Эти вопросы съедали меня.

Лиам не заставил себя долго ждать, и мы отправились в ресторан. В очень дорогой ресторан. Никогда не была в таком месте: прямо над центральной зоной довольного большого зала висела, переливаясь всеми мыслимыми и немыслимыми цветами, огромная люстра, по всему периметру зала были расставлены столики на двоих, ближе к стенам располагались столики на большее количество гостей. Ощущение приватности и уединённости создавали расставленные между столиками аквариумы с красиво подсвеченной голубой водой и скользящими между водорослей яркими экзотическими рыбками, а также довольно высокие растения, похожие на пальмы.

Контингент в ресторане подобрался под стать самому ресторану – столько обеспеченных людей за раз мне видеть не приходилось. На секунду я даже почувствовала себя неуютно и неуместно, пока не вспомнила, что в Нью-Йорке, как правило, никому нет до тебя дела, и я решила плюнуть на окружающих меня людей и то, что они могут обо мне подумать, и просто насладиться вечером.

Нас провели к нашему столику, и Лиам галантно подвинул мне стул. Я быстренько уткнулась в меню, пытаясь понять, что это за блюда: шилпилдок, скландраусис, серрадура, да что это вообще такое?

– Что-нибудь выбрала? – спросил Лиам.

– Да, – ответила я не без колебания, выбрав то, что я по крайней мере узнала – наверное, буду стейк и салат.

– Отлично, можно нам две порции стейка с салатом и красного вина, – он замешкался и посмотрел на меня, – ты же пьёшь вино?

– Если честно, терпеть не могу, можно лучше какой-нибудь коктейль? Мартини, например, – хорошо, что я не назвала «Секс на пляже» – название этого коктейля заставляет смущаться, и, обычно, я заказываю его после двух-трёх мартини, когда заметно осмелею.

Официант поспешил удалиться, оставив нас наедине. И с рыбками.

– Как тебе тут? – поинтересовался Лиам.

– О, тут чудесно. Ты часто тут бываешь? – я пыталась поддержать светскую беседу.

– Иногда ходим сюда с семьей. Вечно они любят все самое лучшее, хотя я предпочитаю что-то попроще. Раньше отец много где жил, поэтому он любит показывать нам разные интересные места. Так сказать, пытается расширить наш кругозор и просветить в вопросе различных культур.

– Это здорово, мы с мамой живем одни. Ну, жили. Говорят, что за год можно узнать Нью-Йорк, но нет, я все ещё ощущаю себя здесь новичком, всё кажется таким чужим, – видя его непонимающий взгляд я пояснила, – я сама из Оклахомы, переехала сразу после института.

– О, Оклахома, там, эм…

– Мило? – улыбаясь, спросила я.

– Ну да, да, можно сказать мило, – мы оба посмеялись, – а вообще, я там был, когда путешествовал, есть у этих мест некое очарование.

– Ты путешествовал? Как здорово, – искренне воскликнула я. – Всегда об том мечтала, иногда просыпаюсь и думаю, вот бы бросить все и уехать, чаще всего такие мысли посещают меня в утро понедельника.

– А я так и сделал, как отучился. Я около месяца просидел дома без дела, а потом просто решил объездить весь мир, кстати, вроде это было в понедельник, – мы оба улыбнулись, найдя что-то общее. – Именно во время путешествия, я понял, кто я на самом деле. Я учился на юриста, но знаешь, мне важно не сидеть на одном месте, выбранная профессия меня никогда не привлекала и тогда я начал фотографировать. – В какой-то момент я полностью погрузилась в своего собеседника, он сидел положив руки на стол и открыто что-то рассказывал. Меня удивляла такая открытость, словно мы два старых приятеля, которые не виделись со школы. Он часто поправлял темные волосы, что падали ему на лоб, и в жесте, с которым он это делал было что-то невероятно сексуальное. – Не хочу, конечно, хвастаться, – продолжил он, – но вдруг я тебе так больше понравлюсь: за время путешествий я и детям помогал, можешь считать меня героем, – и он рассмеялся так, слово это была очень смешная шутка. Было видно, что сказано это было не только для того, чтобы понравиться мне, но и для того, чтобы я не думала, будто состояние семьи, вся эта роскошь, к которой он привык, что все это сделало из него самовлюбленного, ко всему безразличного человека.