Вячеслав Прах - Грубый секс и нежный бунт

Она вздрагивала от того, как я проводил по ее сонной артерии указательным пальцем. От того, как ласково я прикасался к ее соску. Я смотрел в ее глаза и видел ее смерть, ее перерождение, ее – другую. Возможно, такой ее не видел никто. Нет. Точно не видел!

По моей спине пробежали мурашки, в глазах на мгновение потемнело. Кажется, я был на грани жизни и смерти. На грани наркотического прихода… Она не кричала от сладости, она лишь громко дышала, растворившись в этом мгновении.

Я заглянул ей в глаза, кажется она все поняла… Но я все равно произнес: «Сейчас я наполню твой рот своей спермой, а ты проглотишь все до последней капли». Ее глаза были полны согласия, они принимали меня полностью. Меня – то, что под моей кожей.

Я достал из нее член. Продолжая мастурбировать, приблизился к ней. Она в это время легла на бок и открыла рот. Я закрыл глаза и бурно закончил эту яркую, будоражащую, дьявольски-божественную картину прямо в ее рот. Я мог представить, как Амедео Модильяни, дописав свое творение, попросил свою натурщицу, музу и страсть в одном лице, Жанну Эбютерн, проглотить его… я мог бы это представить, моя фантазия – мой дар и богатство, но в тот момент я не думал ни о чем. Сначала было мгновение полета, безмятежности, затем я перестал что-либо ощущать. Не чувствовал ровным счетом ничего. Словно проснулся. В тот миг женщина была мне больше не интересна, хотя всем своим нутром я понимал, что буду поглощать ее тело, а затем и душу целую вечность. Целую вечность я буду вынимать из ее тела своими длинными худощавыми пальцами ее сущность. Ее скрытую от чужих глаз тайну. Ее саму – грешную, настоящую… Я посмотрел ей в лицо. Она послушно проглотила мою сперму и высосала из головки остатки, последние капли, как я приказал. Нет, как я велел. Она проглотила и их, а затем поцеловала мой обессиленный орган.

Я побежденный, я опустошенный лег возле нее. Она улыбнулась мне, глядя на мой профиль. Мне захотелось ее обнять и поцеловать ее маленькую макушку. Мне захотелось, чтобы она уснула у меня на груди…

Мы остановились в апартаментах на Английской набережной, недалеко от отеля «Негреско». Пили апельсиновый сок на террасе, глядя на бирюзовые воды шумного Средиземного моря. Она сидела у меня на коленях и говорила о том, что Ницца прелестна – ее очаровал этот дивный, шумный городок на юге Франции у подножия Альп.

Я рассказывал ей о городе, нет, деревне, которая пленила мое сердце, о месте, которому я посвятил свою книгу «Отель». О горном поселке, расположенном всего в десятке километров от Ниццы, откуда открывался невообразимо изумительный вид на побережье Средиземного моря, на соседние деревни, на величественные Альпы, верхушки которых были покрыты снегами.

Альпы – моя страсть. Она – моя страсть… Мне хотелось, чтобы однажды они встретились друг с другом.

Сен-Поль-де-Ванс – эта, как называют сами французы, коммуна была построена в далеком VIII веке, когда жители Средиземноморья настолько устали от регулярных атак сарацин, что ушли в горы и соорудили там оборонный пункт, «каменное гнездо». Так было легче защищаться от враждебных племен; место стало их надежным укреплением, убежищем.

Я рассказывал ей о том, как знаменитые французские художники 20-х годов прошлого века приезжали в эту деревню из столицы моды и отдыхали от городской суеты. Они останавливались в легендарном отеле «Золотая голубка» и часто расплачивались за вино, крышу над головой и веселье своими работами.

Сейчас в этом отеле можно насладиться полотнами Пабло Пикассо, Утрилло, Марка Шагала, который, кстати говоря, прожил свои последние годы в Сен-Поль-де-Вансе и велел похоронить его на местном кладбище. Сейчас это место таинства, искусства, самобытной элегантности, ибо эстетика средневековых сооружений, каменных строений, увитых розами и бегониями, завораживает своей первозданной, уникальнейшей красотой и богатой историей.

Целуя ее длинные пальцы, я говорил ей, что люблю их, а сам в это мгновение думал о том, как здорово было бы завтра (если бы представилась такая возможность) остановиться на ночь в «Золотой голубке». И там заниматься с этой женщиной любовью до самого рассвета наших темных заблудших душ, в стенах, где в свое время Пабло Пикассо упивался мгновениями своей бурной и страстной жизни с очередной натурщицей или любовницей, что зачастую одно и то же.

Натурщица, отдающая часть себя для искусства, не может не быть любовницей художника, ибо обладание ее душой и телом – это часть процесса.

О, сколько женщин было у Пикассо! Ольга Хохлова, его первая жена, русская балерина. Она – Близнец по гороскопу, он – Скорпион. Или Франсуаза Жило, Стрелец – сама не менее великая художница, написавшая книгу «Моя жизнь с Пикассо» и однажды сбежавшая от Пабло из-за его постоянных гуляний. Сбежала она вместе с двумя их детьми: Клодом и Паломой. В 1990 году ее наградили Орденом Почетного легиона за труды в качестве художника, писателя и борца за права женщин.

Знал бы Пикассо, какая великая птица выпорхнула однажды из его рук, чтобы написать историю своим полетом! Впрочем, быть может, она была ему больше не нужна, после того, как он пресытился ею. И сотни других женщин, которым он признавался в любви, выпивал до дна и выбрасывал каждую из них, как пустую бутылку из-под виски. Разный вкус, разное опьянение от них… Интересно, каково это – быть великим полотном у ног прекрасного мира или быть ногами у великих и не очень полотен? Мне кажется, Пабло всегда было мало! Его страстность, жажда жизни, к женщинам, к искусству. Когда постоянно пьешь и почти никогда не пьянеешь… О боже, как же это знакомо.

Жаклин Рок – последняя любовь Пикассо. Он женился во второй раз, когда умерла Ольга Хохлова – до этого не мог в силу брачного договора, который Ольга до самой кончины не желала расторгать. Ему было семьдесят девять, а молодой и никому не известной Жаклин – тридцать четыре. Она не знала ничего о нем в момент знакомства. Жаклин Рок, плачущая женщина, Рыбы… За семнадцать из двадцати прожитых вместе с Жаклин лет Пикассо не рисовал никого из натурщиц, кроме нее одной.

Быть может, она – первая любовь?

Они познакомились в керамической мастерской, когда ей было двадцать семь, а ему семьдесят два. Она была неблагородного, по меркам тех годов, происхождения, разведенная, растила свою дочь в одиночестве. Он говорил, что никогда не ляжет в постель с женщиной, у которой был ребенок от другого.

Что ж, Пабло не остался верным этому принципу до конца.

Когда я смотрел кино «Прожить жизнь с Пикассо», то испытывал неоднозначные чувства. Я одновременно восхищался виденьем и глубиной художника, его отношением к жизни, к сексу и удовольствиям, а с другой стороны, не понимал, был ли он счастлив, живя в постоянном необузданном желании обладать всеми и каждой. И мне не пришлось по вкусу показанное в фильме обращение Пабло с сыном, который работал у него личным водителем, – это не то, что хотелось бы повторить по отношению к моему собственному сыну. Он мэтр. Ему простительно все. Великий Пабло Диего Хосе Франсиско де Паула Хуан Непомусено Мария де лос Ромедиос Сиприано де ла Сантисима Тринидад Мартир Патрисио Руис-и-Пикассо…