Татьяна Морозова - (Другая) жизнь Веры

– Ах, вот как. В таком случае: все просто до тупизма, – произносит свою коронную фразу Пиндилов.

– И что же просто? И до какого тупизма, стесняюсь спросить, – настораживается щеточка усов Виктора. В глазах мелькает беспокойство.

– Единственный подозреваемый – это Вы.

– Что значит я? – натягивает он на губы нервную улыбку. Видно решает, что у Пиндилова такой юмор. Черный.

– Кто имел доступ к бутылке? Вы и Людмила. Людмила мертва. Остаетесь только Вы. Все просто, – довольный собой, гордо заключает Пиндилов.

– Да Вы что такое говорите? Мне какой резон? – переходит на высокие ноты Виктор.

– А это Вы нам сейчас и расскажете, – безапелляционно чеканит Пиндилов, напирая хилой трусливой грудью на Виктора.

– Нечего мне рассказывать, – возмущается Виктор в ответ. Он ни на шутку тревожится. Казавшаяся странной поначалу ситуация в его обвинении выходит из-под контроля, обретает пугающую мощь.

Я перевожу выразительный взгляд с Пинидилова на Антона.

Антон явно удивлен происходящим с такой быстрой скоростью расследованием.

– Работает профи. Учитесь, пока я жив, – победоносно ухмыляется Пиндилов. – Раскрыл дело за два часа. Кто так еще может?

Мы недоуменно молчим.

– Прошу проехать со мной, – официальным, подчеркнуто-сухим тоном произносит Пиндилов в направлении Виктора.

Виктор растерянно и одновременно затравленно смотрит на нас.

А мы и не знаем, что сказать. Он – чужак здесь. Мы его не знаем. Мотивов и в самом дела пока никаких не просматривается. Но чужая душа – потемки.

Неожиданно заканчивается для всех нас этот вечер.

Перед тем, как уйти с Пиндиловым, Виктор подходит к Антону и осторожно просит его:

– Антон, я знаю, Вы юридический закончили. Прощу Вас, помогите мне, это не я сделал.

Другая жизнь Веры

Коллектив встретил возвращение Веры гробовым молчанием. Похоже, насчет саботажа Свердловский не ошибся.

Под пристальными недобрыми взглядами она юркнула на свое рабочее место и уставилась невидящим взглядом в монитор. Все происходящее больше напоминало сон. Она еще не имела стратегии, как выбираться на зыбкую поверхность. Только испуганные глаза, чтобы видеть, куда плыть, да нос, чтобы дышать, были над водой.

В любом случае надо было выплывать. Внутренний озноб пронизывал ее тело, холодной струйкой прокатывался вдоль позвоночника. Она решила для себя, что пора прекращать быть личностью, эмоционально зависимой от чужих взглядов и мнений. Она теперь – начальник отдела. Ее главный назначил. Надо соответствовать.

От этих мыслей она приободрилась, распрямила спину и обвела взглядом сотрудников, теперь уже своих подчиненных.

Девушка неожиданно для себя подумала, стоило ли ей теперь вообще заморачиваться и обращать внимание на недоброжелательные взгляды, если у нее есть такой покровитель?

И Вера решила, что нет, не стоит.

Но легко сказать: не стоит. Но вот как не обращать внимание?

Как ей теперь здесь работать? Кто ее вообще слушать-то будет?

Ответом на ее непроизнесенный вопрос была мрачная тишина в отделе. Видимо, Ирина Анатольевна уже была в курсе вопроса и рассказала об этом курсе остальным.

«А потом, – вдруг подумала Вера, – ее рабочее место».

Вера вдруг осознала, что ее уже не устраивает тот стол, который она занимает. Он был расположен в очень неудобном месте: на проходе. Мимо нее всегда кто-то ходил, отвлекая.

И если еще вчера, будучи молодым специалистом на испытательном сроке, она и рот боялась открыть, была согласна со всем, что бы ей не сказали, прыгала так высоко, как говорили, сидела там, где велели, то сегодня все резко изменилось.

Изменился статус: модифицировалось и восприятие окружающего мира.

Пожалуй, ей теперь можно и место Ирины Анатольевны занять: около окна, большой стол, кресло руководителя. Почему бы и нет? А что? Она сама удивилась своей наглой мысли. Но мысль ей понравилась. Но как осуществить эту затею?

Это было для нее недоступно. Она не зубастая акула, не хамка, что делать: непонятно.

Ее размышления прервал торжественный вход в их отдел Дениса Викторовича. Он пришел кинуть ей спасательный круг, и она сразу в него вцепилась.

Похоже, его прибытие было событием года, а, возможно и десятилетия. Потому что, словно по команде: «Стройся» – все выпрыгнули со своих рабочих мест, стараясь быть выше и стройнее. Переполошились, как потревоженные в курятнике наседки.

Свердловского сопровождал директор службы персонала и начальник IT-службы. Вера их знала.

– Дамы, – Денис Свердловский обвел взглядом взволнованный и вмиг притихший коллектив.

Все смотрели на него зачарованно, словно находились под гипнозом.

– Думаю, вы уже в курсе, – хмыкнул он. – А я теперь официально довожу до вашего сведения, что с сегодняшнего дня начальником экономического отдела является Вера Андреевна Игнатова. К ней обращаться на Вы и с почтением, – он кинул на Веру взгляд цвета полыни.

Вера тоже стояла по стойке «смирно» около своего стола и прошептала:

– Может, не надо так официально? – но ее никто не услышал.

Все молча внимали словам главного акционера.

Он перевел взгляд на Ирину Анатольевну, и изморозь, появившаяся в его глазах, была многоречивее произнесенных слов.

– Приказ уже подписан, – губы сжались в твердую линию.

Начальница отдела, теперь уже бывшая, против своего румяного обыкновения, стояла бледная, с коварно просвечивающими через бледную, отдающую пепельной серостью, кожу пятнами.

– Вера Андреевна, Вам, может, личный кабинет? – обратился он снова к Вере, и девушке показалось, что он ей даже подбадривающе подмигнул. Или только показалось?

И еще она увидела, как челюсть Ирины Анатольевны упала до самой грудной клетки женщины. Ведь она работала в компании уже давно, но личного кабинета ей никто и никогда не предлагал. А ее разговоры с финансовым директором на эту тему всегда жестко пресекались.

Не дожидаясь Вериного ответа, Свердловский сам за нее все решил, что в данной ситуации было правильным:

– Да, личный кабинет просто необходим. Организуйте, пожалуйста, – кинул он за плечо своим сопровождающим.

– Все будет сделано, – приторной любезностью директора службы персонала можно было обмазать огромной торт.

– Если вдруг будут недовольные кадровыми перестановками, прошу ко мне, – Денис Свердловский сказал это так душевно, что у всех вмиг скрутило животы. – А лучше сразу в отдел персонала. Писать заявление по собственному желанию, – жестко добавил он.

Он замолк, с удовольствием оценивая произведенное его словами впечатление.

Нужного ему эффекта он достиг: все стояли в немом преклонении и даже ни одной мысли крамольной в глазах он не увидел, тем более, не услышал никакого мятежного писка. Никто не хотел терять теплое, хорошо оплачиваемое место в его компании. Тем лучше.