Лариса Печенежская - Сны о прошлых жизнях

Жаисэ вскочила с постели, еле сдерживаясь, чтобы не закричать от злости. Она схватила мать за руку и потребовала объяснить, что происходит за ее спиной и почему о предполагаемой свадьбе она узнает последней. Мать, не рассмотрев в предрассветных сумерках гнева на лице дочери и не особенно обращая внимания на ее срывающийся от возмущения голос, спокойно сказала, направляясь к выходу:

– Дочка, не волнуйся: мой брат, твой дядя, выбрал тебе в женихи отличного охотника, который сможет прокормить семью, смелого и мужественного воина, достойного индейца с хорошими корнями предков. К тому же, обладая всеми качествами, необходимыми вождю, Мохэ имеет в будущем большие шансы занять его место в их клане, так как у твоего дяди, как ты знаешь, нет наследников мужского пола и здоровье его с каждым днем ухудшается от раны, полученной в последней битве с французами.

– Мама, но Мохэ мне даже не нравится. Он грубый, жестокий, да и…

– Всё, Жаисэ, затевать разговор на эту тему уже поздно. Мой брат и твой отец сошлись в одобрении его как твоего будущего мужа, от Бабушки согласие получено, так что приводи себя в порядок и приходи в главную хижину. Моя сестра уже там, поэтому ее разрешение на свадебную церемонию ты получишь сразу, как только переступишь порог.

Мать вышла, а Жаисэ в бессилье упала на подушку, уткнувшись в нее лицом. Затем, приняв решение, резко вскочила, быстро оделась для верховой езды, оседлала своего коня и, легко вскочив на него, умчалась в еще сонный лес. Больше часа она бесцельно кружила между деревьями, пока не оказалась перед возвышенностью, на которой британцы строили форт.

Придя окончательно в себя, девушка со всей очевидностью осознала последствия своего поступка. Она не только обидела отца непослушанием, но и своей выходкой оскорбила дядю, столь непочтительно проигнорировав его выбор. И, что намного серьезнее, унизила мужское эго Мохэ и попрала его чувство собственного достоинства, заимев теперь в его лице беспощадного врага, который до удобного случая отмщения будет надежно прятаться под личиной внешней доброжелательности. Не говоря уже о Бабушке, к женскому старшинству которой в клане все без исключения относились с должным уважением и почтением.

Излишняя эмоциональность и несдержанность в очередной раз подвели её. И хотя импульсивность характера девушки была известна всем, подобный протест все же перешел границу дозволенного. Это она отчетливо понимала. Будучи любимой дочерью вождя, которую он постоянно баловал, Жаисэ никогда никем не была наказана, чтобы не совершила. До сегодняшнего дня. Больше того, на все ее проказы отец смотрел сквозь пальцы, зачастую посмеиваясь над жалобами жены на неуправляемость дочери. Отец понимал, что так она утверждает себя, пытается добиться того, чтобы другие считались с ней и ее интересами.

– А вот мама никогда не понимала меня, – с сожалением произнесла Жаисэ, обращаясь к коню.

– Я ведь сильная от рождения: роды у мамы были затяжными, и повитуха индианка думала, что я не выживу, так как появилась на свет вся синяя, обмотанная пуповиной и практически бездыханная. Меня уже выносили из хижины, объявив, что девочка родилась мертвой, когда я во весь голос закричала, тем самым выразив свое первое неосознанное несогласие с тем, какие

необоснованные выводы делают относительно меня. Потому меня и назвали Жаисэ – сильная.

А потом первые три года постоянно болела, но каждый раз вопреки всем предсказаниям шамана выживала. Будучи физически слабее других детей, я постоянно пыталась доказать, что не хуже их могу бегать, плавать, ездить на лошади и управлять ею, ловить рыбу, выполнять ритуальные танцы… И со временем я действительно стала лучшей: ставя перед собой цель, достигала ее; как бы не было трудно, не позволяла никому обойти меня в чем-либо. Я своими силами, сноровкой и упорством добилась того, что со мной стали считаться даже взрослые мужчины нашего клана. А вот женщины видели во мне избалованную дочь вождя, которой все позволено. И сегодня мой протест против нежеланной свадьбы и выбора жениха в обход моего мнения и чувств все посчитают очередной выходкой испорченной девчонки. И в первую очередь мама…

Обняв коня за шею, Жаисэ, находясь в плену собственных рассуждений, застонала от душевной боли, не видя пока выхода из создавшегося положения. Эта боль, усиленная растерянностью и обидой, была вызвана непониманием причин ситуации, заставившей ее сломя голову бежать из дома. Девушка мучила себя вопросами, которые не давали ей покоя:

– Как мог так поступить со мной отец? Почему ни словом не обмолвился о том, что дядя собирается привезти для меня жениха да к тому же Мохэ? Что могло заставить его не посчитаться со мной, зная,

что я обязательно воспротивлюсь подобному насилию над собой?

Измучив себя вконец, но так и не найдя ответов, девушка оседлала своего скакуна и направила его к своему любимому уголку уединения, спрятавшемуся в глубине широколистого леса. Когда солнце уже довольно высоко поднялось над землей, она спешилась на берегу небольшого лесного озера, окруженного березами и серебристыми липами. Солнечные лучи скользили по их верхушкам и весело проникали сквозь листву, создавая волшебное, невероятное золотистое свечение.

Жаисэ подвела коня к озеру и подождала, пока он не напился. Затем протерла его вспотевшие бока и спину пучком травы и, расседлав, отпустила пастись. Сама же вернулась к озеру.

Оно было весьма живописным и не только пленяло ее своей спокойной красотой, но и завораживало темной глубиной, хранившей историю веков. Неизвестность, порождаемая ею, усиливала загадочного озера.

Девушка считала его зачарованным и, усевшись на большой гладкий камень, стала с восторгом наблюдать, как в озерной прозрачной воде отражаются плывущие по небу белые облака. В такие минуты ей казалось, что небо опрокинулось на землю и стоит только протянуть руку, чтобы коснуться его.

Недалеко от нее звери протоптали тропу к водопою, безжалостно смяв молодую изумрудную траву. По берегам красными и желтыми искорками радовали взгляд мелкие лесные цветы.

Вода в озере была достаточно теплой, хотя со стороны казалась холодной, практически ледяной, а наступающий на водоем густой темный лес – несколько пугающим. Однако Жаисэ только здесь соприкасалась сердцем с непреходящей прелестью естественной, нетронутой природы, успокаивалась душой, испытывая полную гармонию с этим заповедным уголком.

Движимая каким-то безотчетным порывом, девушка сбросила с себя всю одежду и, закрыв глаза, словно тростинка, потянулась к солнцу, ловя вытянутыми вверх кончиками пальцев его тепло. Её красивая фигура с округлыми бедрами, аккуратной упругой грудью и тонкой талией, словно в зеркале, отразилась в водной поверхности озера. Небольшие, изящные кисти рук и ступни создавали впечатление хрупкости, хотя на самом деле Жаисэ имела натренированное и выносливое тело.