Елизавета Датинбурская - Пришедший изо льдов

– Токма молчал, – подметил Митрофан, – потому как Ачима с нами была. Он же грозился ивовой веткой отходить этих любителей смородины.

– Вряд ли бы у него поднялась рука на Царевну, – подмигнула княгиня.

Серго помрачнел. Аксинья совсем на него не обращала внимания, только и занята тем, что подслушивала чужую беседу.

– Ксиня, как давно это началось? – вдруг спросил он.

– Что началось? – переспросила сплетница, даже не взглянув на него.

– Мания твоя, – бурчал Серго, – все выведывать…

Аксинья остановилась. Любопытство исчезло с ее лица.

– Серго, ты мне хамить вздумал?

– Нет, Ксиня, решился правду тебе сказать! – резко ответил красавчик, продолжая путь.

– А ну, постой, – возмущенно заговорила Акси. Что он о себе думает? По какому праву нотации вздумал читать. – Стой, кому говорю!

Серго замер на месте. Аксинья его нагнала, но не смогла произнести и слова. Девушка пребывала в восхищении от открывшегося вида.

У подножья холма раскинулось необъятное васильковое поле. Ветер раздольно гулял по лугу, создавая волны. Казалась, что это бескрайнее море. За лугом протекала узкая речушка, по другую сторону которой стояли вековые дубы. Они были огромны в обхвате, а ветви простирались настолько широко, что могли уместить в своих объятиях, целую деревню.

– Ух, ты… – ахнула торговка, забыв про обиду на собеседника. – Красота-то какая…

– Почти пришли, – сказал Митрофан, когда поравнялся с Акси и Серго.

– Действительно, очень красиво, – умилилась княгиня. – Никогда такого великолепия я не видала!

– Идемте! – скомандовал Хранитель.

Путники пустились в странствие по васильковому морю.

За дальними дубами в тени стояла избушка. Сложена она была из больших обструганных бревен. Наличники украшала витиеватая резьба.

Митрофан привязал коней к пряслу и поднялся на крыльцо.

Он не успел постучать, дверь отворилась сама.

– Здравствуй, Хранитель, – сказала появившаяся на пороге женщина. Статная, высокая, молодая. Облаченная в белый сарафан. Белые волосы убраны в три косы, две падали по плечам спереди и одна по спине. Лоб украшало очелье, расшитое красной ниткой. – Ждала тебя и спутников твоих. Проходите в горницу.

Волгава сделала приглашающий жест.

Странники поприветствовали провидицу и вошли в ее обитель.

Горница была наполнена запахом сушеных трав. На стенах висели пучки разнообразных растений. Аксинья подумала, что у этой ведьмы явно есть средства на все случаи жизни. В этот момент Волгава бросила на торговку неодобрительный взгляд. Акси это заметила и постаралась боле не думать ничего подобного.

У красной стены тянулся прямоугольный стол. На дощатой столешнице высились баночки и пузырьки разного калибра. Печь, что была посередь избы, топилась, от чего в горницы было душно.

– Усаживайтесь, – сказала Волгава, – с дороги устали. Отдохните, сил наберитесь. Я сейчас отварчика вам налью, дабы вы силы быстро восстановили.

– Благодарствуем, Волгава, – устроившись на лавке, кивнул Митрофан. – Царица хочет видеть тебя в Палатах на совете Хранителей Света.

– Известно мне это, – улыбнулась провидица. Ей было многое известно про этот мир, как и про Божественный Чертог. – Торопиться вам следует, – продолжила Волгава, разливая по глиняным кружкам отвар, – время быстротечно…

– Мои спутники останутся у тебя, – пояснил Митрофан. Ему не понравилось, что провидица их объединила в своей речи. – Я один отправлюсь к Северным горам. Негоже им со мной по лесам бродить, опасно это очень.

Волгава поднесла на деревянном подносе кружки гостям.

– Митрофан, ты думаешь, все спроста выходит? Спроста эти люди оказались рядом с тобою?

Хранитель кивнул. Он был уверен – стечение обстоятельств.

Провидица метнула на него озорной взгляд карих глаз.

– Так, да не так!

Взяв поднесенное питье, Аксинья шепнула Елизаре:

– Кто-нибудь понимает, о чем толкует эта тетка?

Серго услыхав вопрос, неодобрительно посмотрел на торговку. Он отпил отвар и поморщился.

Княгиня кивнула:

– Аксинья, навостри уши.

Провидица помолчала.

– Митрофан, – наконец начала она, – то, что ты с этими людьми оказался на этой дороге неспроста. Духи времени мне об этом сказали…

Хранитель озадачился. Невольно он стал посматривать на княгиню, как и она на него.

– Наше путешествие суждено? – с волнением Митрофан переспросил.

– Да, – подтвердила провидица. Она отложила поднос и поставила перед гостями табурет. На него опустила глиняную чашу наполненную водой. Закинула в нее разной масти сухие цветы, что бережно собирала по весне.

– Что она делает? – прошептала неугомонная Аксинья.

– Тсс… – шикнул на нее Митрофан.

Торговка набычилась. Почему вечно ей затыкают рот? Она что, права не имеет высказываться?

Волгава тем временем склонилась над чашей и шептала что-то неразборчивое. По обрывкам слов, путники поняли, это древний язык. Никто на нем в Белозерье не говорил много сотен лет. Звучали древние слова лишь на устах колдунов.

Вода в чаше чудесным образом забурлила, закипела, словно крутой кипяток. Провидица резко выпрямилась и обвела присутствующих взглядом. Глаза Волгавы наполнились цветом, засияли синей краской.

Она заговорила:

– Духи по белу глаголют. Идти им навстречу судьбе, навстречу Великому холоду. Там жизнь начнется новая. Заключен будет ряд. Великий воин придет на земли Белозерья. Отцу лишь по силам вырвать его из тех рук, что во зло обратить его желают…

Аксинья вздохнула и подумала: «Она сама понимает, о чем болтает?». Огляделась по сторонам. Все слушали затаив дыхание. Внимали каждому слову провидицы, ведь ее устами ведали духи. Каждый понимал предсказание по своему, кроме Акси. Торговка ни слова не поняла.

Настасья проснулась. Ее взор устремился на потолок, сложенный массивными досками. Горница была заполнена полуденным светом.

Проболтали всю ночь с Павой, только под утро угомонились и уснули.

Помощница кухарки еще сладко спала, раскинувшись на лежаке. За много лет она впервые проспала работу. Не явилась с первыми петухами на кухню. Обед. Она проспала до обеда!

Настасья не стала будить Паву. Умылась. Наспех заплела косу, собралась и лишь тогда подошла к печи.

– Пава… – тронув девушку за плечо, сказала хозяйка горницы, – просыпайся. Проспали все на свете…

– Настасьюшка, – потягиваясь, пропела Пава. – Что проспали?

– Обед.

Одного слова было достаточно. Пава осознала весь масштаб своего проступка. Боже! Проспать и не явиться на службу! Что ж теперь с нею будет!

Девица ураганом соскочила с печи, распрощалась с Настасьей и побежала к тетке Казе. Повинную голову меч не сечет. На это была надежда провинившейся девицы.