Ольга Олушева - Животный мир людей

Отец Игоря был партийным чиновником средней руки, мама работала где-то в «оборонке» инженером, друзья были либо военными, либо партийными чиновниками разного уровня. Рита довольно часто бывала у них дома. Мама Игоря казалась ей слегка жеманной, что никак не вязалось с профессией инженера и человека, работающего на закрытом предприятии, а отец был милый, вальяжный и скорее должен был стать актером, художником или кем-то еще, но обязательно творческой личностью, а уж никак не тем, кем стал. Все это, впрочем, никак не мешало Маргарите любить Игоря, восхищаться им и получать ответное восхищение и любовь.

Идеальная пара – говорили про них. Все изменилось через несколько лет. Стоило родиться Славке, а Марго осесть дома, как Игорь стал сперва пропадать на работе целыми днями, а потом и ночами. Она долгое время находила мужу оправдания, пока телефонный звонок от какой-то Инны не поставил в ее жизни большую жирную точку. С этого момента она замкнулась в себе, разговаривала по своей инициативе только со своей матерью и сыном, а всем прочим, особенно родителям мужа, лишь отвечала и никогда не обращалась к ним сама. Сын рос довольно избалованным ребенком, тут уж приложили руку все бабушки и дедушки, отца он практически не знал, тот появлялся в их жизни не часто и неожиданно для мальчика пропадал. Буничи-старшие, очевидно, стараясь компенсировать ребенку отсутствие отца, заваливали его подарками, таскали по детским театрам, брали к себе на дачу. То же делали и родители Марго, но в начале девяностых ее папа неожиданно умер, и мать как-то потерялась. Ей было чуть за шестьдесят, а у нее периодически стали появляться провалы в памяти, болеть сердце, скакать давление. Они переехали в квартиру родителей Марго, и муж тут же заявил, что не живет дома, поскольку общество тещи его раздражает, сыну тогда было шесть лет. Еще через несколько лет муж все же вернулся, хотя для Марго теперь это был совершенно чужой человек, которого она не только не любила, но и не уважала. Славка к своим восемнадцати годам уже ни во что не ставил мать и бабку (отец Игоря умер несколькими годами раньше, а вслед за ним умерла и мать Марго), не считал их за людей. В его жизни были более «интересные» персонажи, например, Вовик из соседнего подъезда, который отсидел два года за «хулиганку» и вернулся, полный желания брать все что пожелает, а если не отдают, отнять силой. Главным принципом в его жизни было отсутствие всех принципов. Славка, конечно, не обладал такими навыками, как Вовик, но отсутствие в жизни слов «нельзя» и «непорядочно» его сильно вдохновляло. Парень не без помощи приятеля пристрастился к выпивке, а когда он бывал под градусом, то охотно садился за карты и проигрывал все больше, пока однажды не услышал: «Ты, пацан, карточные долги отдавать собираешься? Сроку тебе десять дней, а потом поставим на счетчик. Да скажи спасибо, что даем время, другому бы не дали, но ты ведь наш, ты ведь правильный пацан?» Естественно, Славка сперва не очень-то и испугался, но когда через десять дней его жестоко избили и вновь напомнили о долге, он, отлеживаясь дома, вынужден был, нещадно привирая, рассказать матери о карточном долге. Марго взяла деньги, которые были отложены, заняла у подруг и имела глупость отдать все сыну, чтобы тот наконец расплатился. Дальше все было как в дурном сне, сын проиграл и эти деньги, взял на свое имя кредит, проиграл и его, а потом была продажа квартиры и переезд на окраину Москвы. Пока вся семья жила в квартире родителей Марго, было более или менее терпимо, но когда пришлось переехать, стало невыносимо, Игорь теперь жил в одной комнате со своей матерью, а Марго делила комнату с вечно нетрезвым сыном. Во всей этой истории был только один положительный момент: старые связи Славки были разрушены, и теперь появилась надежда, что он, наконец, начнет работать.

Наше время (возвращение в прошлое)

Ольга Арнольдовна была недовольна прошедшим днем. По прошлому опыту она знала, когда работы становилось слишком много, а времени на нее слишком мало, это почти всегда было предвестником перемен к худшему. Если заказчик начинал менять задание, задерживать аванс, выставлять необоснованные претензии – жди неприятностей. Пока ничего конкретного вроде и не произошло, но в воздухе уже витала некая неопределенность, и, с точки зрения Кудасовой, надо было срочно искать новые площадки, а значит, новых заказчиков. Она помнила предложение от одной крупной подмосковной организации, сделанное ей совсем недавно. Там ей предложили возглавить всех архитекторов в проектной мастерской, но уж очень смущал и объем предстоящей работы, и заместитель генерального директора по строительству, который как-то странно улыбался, передавая ей предложение. Придется завтра идти к начальству, аккуратно стараться выяснить обстановку и потом решать, остаться или переходить к конкурентам. Если она почувствует, что фирма находится в шатком состоянии, то сразу напишет заявление об уходе. Времена, в которые Ольга Арнольдовна даже не допускала мысли о том, что можно бросить своих и уйти, подтолкнув тем самым и без того находящуюся в плачевном состоянии организацию, давно «канули в Лету». Теперь ее мало что вообще трогало, работа была нужна, нужны были деньги, и значит, было не до сантиментов. Доехав до спортивного клуба, женщина вытащила из багажника сумку со спортивной формой. Прозанимавшись в зале полтора часа и поплавав почти столько же в бассейне, она, еле передвигая ноги, побрела к машине.

– Девушка! – ломкий молодой голос, принадлежавший подростку, окликнул ее из темноты. – Ой, тетенька, извините, – произнес мальчишка, подойдя поближе. – А я уже несколько дней смотрю на вас издали, сегодня вот опять специально пришел, думал, вы совсем молодая, как я, – тут он смешался, сообразив, что сморозил, – в общем, извините еще раз, и мальчишка растворился в сумерках. Как ни странно, но это маленькое недоразумение не только не расстроило Ольгу Арнольдовну, а, напротив, вызвало на губах улыбку. Вздохнув полной грудью прохладный воздух, Кудасова убрала сумку со спортивной формой в машину и, подняв голову, стала смотреть на звезды. Они, хоть и плохо, но все же были различимы на темном небе. Сделав несколько танцевальных па, женщина тихо рассмеялась и села за руль. Теперь у нее не было сомнений в своем решении: если она почувствует завтра, что что-то неладно на работе, сразу звонит потенциальному работодателю, и пусть каждый будет сам за себя.

Пробка на Новорижском шоссе уже рассосалась, и дома она была через двадцать пять минут. Во дворе у соседей жарили шашлык, громкий хохот раздавался с их стороны, а запах стоял такой, что впору напроситься в гости, но этого делать не пришлось, поскольку соседи увидели свет у нее на веранде и тут же раздался крик: «Ольга, быстро к нам и бобика своего забери, пусть тут побегает!» Между участками была калитка, так как оба участка некогда принадлежали родным братьям, а когда один из братьев умер, другой продал оба участка и вернулся в Москву. Жены и детей у умершего не было, и его единственным наследником стал оставшийся брат. Но поскольку тот был в годах весьма преклонных, то не захотел оставаться один и, продав оба участка, переехал в город, да и дети давно звали. Сами они жить в тех краях не хотели, и когда отец избавился от подмосковной обузы, как они называли дачу, были вполне довольны, тем более что стоила земля там дорого, а дома братьев пришли почти в полную негодность и требовали даже не ремонта, а скорее полной замены. Вот тогда-то Ольга и ее будущие соседи почти одновременно купили участки. Свой дом Ольга спроектировала давно, как только решила жить на природе, а соседям она сделала проект буквально за месяц и почти даром, денег у них тогда было негусто, но с тех пор они дружили. Лена и Лева, так звали соседей, как могли, старались отблагодарить Ольгу. Детей у них не было, не случилось, одно время они очень переживали из-за этого, а потом привыкли, смирились. Год назад Лева привез из Пскова своего племянника, но в институт парень не поступил, и его забрали в армию. Теперь супруги ждали, договорившись, что если племянник Сережа захочет, то пусть живет с ними, тем более что сестра Левы воспитывает еще двоих, и живется семье не очень легко.