Эли Фрей - Жизнь на Repeat

Артем увидел меня.

Короткие темные волосы, серые глаза, длинные черные ресницы и черные брови – удивительно красивое сочетание! Фигура – ну совсем как у бога войны: так и веет силой, дерзостью, опасностью и разрушением. Хоть в музее выставляй! Только вот все это никак не сочеталось с добрым взглядом и чистой улыбкой, от которой слабели колени…

– Артем? Привет! – Я напустила на себя удивление.

– О, привет, Сим, тоже опаздываешь?

– Ага. Надо поторопиться.

Как же я обожала это время. Эти одиннадцать минут Артем только мой – Ирка жила в другой стороне от школы. Но вообще именно сегодня мне было грустно, ведь сегодня последние наши с Артемом одиннадцать минут в этом году. На дворе – двадцать четвертое мая, я заканчиваю десятый класс.

– Алгебру сделала? – спросил Артем.

– Ага.

– Можешь дать списать? Патента нет?

– Могу. Патента пока нет.

– Здорово! Тогда я запатентовываю!

– Хорошо, сейчас на русском дам. У тебя сегодня игра?

Артем – капитан старшей школьной команды по баскетболу. Сегодня он будет играть за первенство района.

– Ага. После третьего урока.

– Ирка так хотела пойти поболеть. Но нас не отпустили из-за контрольной по физике. Везет тебе, ты ее пропустишь.

– Вот поэтому я и играю в баскетбол, – засмеялся Артем.

От его смеха внутри растеклось приятное тепло.

– Кто вообще придумал контрольную в последний учебный день? Это нечестно, ведь оценки уже проставлены! – возмутилась я.

– Согласен. Физичка обещала перенести результаты контроши на следующий год. Это глупо и несправедливо.

В кабинет русского и литературы мы вбежали через три минуты после звонка. Учительница недовольно на нас посмотрела, но ничего не сказала.

В классе было очень душно, не спасали открытые окна. Стояла причудливая смесь запахов сирени, пота и мела. Я сидела на соседнем от Артема ряду, на одну парту дальше, и всю литературу, почти не отрываясь, смотрела на его затылок. Я любовалась родимым пятном на его шее, которое всегда напоминало мне арахисовую скорлупу.

Я знала об Артеме очень много и постоянно пыталась узнать что-то еще. Ему лучше давались гуманитарные науки. В столовой он никогда не брал компот, только чай. Без сахара. Никогда не брал ни сэндвичи, ни салаты, ни первое, ни второе. Подкреплялся шоколадными батончиками. И любил блинчики. В столовой иногда продавали блинчики с творогом, ветчиной и сгущенкой, и Артем сразу брал две – три, а то и четыре порции.

Он тащился от кровавых ужастиков. Одевался спортивно, предпочитал бренды, особенно «Адидас». Он слушал странные группы вроде «Сатана Печет Блины» и «Тролль Гнет Ель», одни названия которых не вызывали желания познакомиться с их творчеством. Увлекался баскетболом. Любил старые досовские игры. Пользовался туалетной водой Terre d’Hermès – той самой, с нотками апельсиновых косточек – ее аромат сводил меня с ума.

Я старалась полюбить то, что любил он, но выходило плохо. Его музыка ввергала меня в панику, игры казались скучными, ужастики я терпеть не могла. Но я не сдавалась, продолжала слушать, смотреть, играть, изучать. Я хотела показать ему, что я в теме. Что я могу быть хорошим другом, если он только посмотрит на меня. Я могла бы разделить с ним его интересы.

Артема любили во всех компаниях, везде он был своим. Он нравился людям своей добротой и переменчивостью: он мог быть отрешенным, как монах, а через миг стать душой компании. Он мог быть ведущим и ведомым. Молчаливым и общительным. То покладисто соглашаться с другими, то до последнего стоять на своем. И это казалось удивительно естественным.

Порой Артема считали слегка чудаковатым: он не выносил несправедливости и рьяно пытался с ней бороться, даже если борьба выходила ему боком. В школе он пресекал любые попытки издевательств над слабыми, вступал в драку, если была необходимость. А драться он умел, так, будто на кону – жизнь.

Артем воевал с гопниками, которые приставали к девушкам или докапывались до какого-нибудь одинокого парня. Воевал с судьями, несправедливыми к их баскетбольной команде. Воевал с учителями. Наша классная, она же учительница истории, как-то собирала благотворительный взнос на новые занавески. Взносы были исключительно добровольными… Вот только потом у тех, кто не скинулся, вдруг ухудшились оценки по истории. Артем поднял бунт, хотя сам скинул деньги… Его поддержало большинство. В итоге оценки у не оплативших взнос учеников пришли в норму, а у Артема – поползли вниз. Но, казалось, ему было плевать. Почти всегда Артем играл не в свою пользу. Но это его абсолютно не смущало. Ему нравился сам процесс борьбы, а не результат.

После урока мы с Ирой, моей лучшей подругой, войдя в туалет, увидели у раковины умывающуюся одноклассницу. Заметив, что мы смотрим на нее, она низко опустила голову и вышла, завесив лицо волосами. Это была Оля, девушка Артема.

– Ты видела? Она рыдала! – крикнула Ира из своей туалетной кабинки.

– Ага. Интересно, почему?

– Артем с ней порвал.

– Что? – удивилась я.

– Вот так вот. – Ира казалась довольной. – Мне Денис сказал.

– Но из-за чего?

– Ты с ней рядом сидела хоть раз? У нее изо рта воняет. А еще у нее на сосках волосы. Я в раздевалке видела.

– Что? Бе-е, мерзость. А побриться никак?

– Видимо, она не знает, что такое бритва. Ты видела ее ноги сзади, когда она в колготках? Там просто девственные леса Коми!

Артем расстался со своей девушкой! Эта новость определенно подняла мне настроение! Мне нравилось, что девушки у Артема надолго не задерживались – значит, ни к одной он не испытывал настоящих чувств. Его сердце оставалось свободным.

– Ирк, есть, чем заткнуться? – крикнула я. Под перегородкой показалась рука, держащая прокладку. – Спасибо. А то у меня тут Ниагарский водопад.

Выйдя из кабинок, мы подошли к зеркалу. Подруга подкрасила губы и оценивающе посмотрела на меня. Я закончила матировать лицо и перешла к помаде.

– Яркие тебе не идут, – сказала она, имея в виду цвет помады. – Тебе бежевые цвета лучше или темные. Сливовую попробуй.

– Попробую.

Я не стала спорить, но осталась при своем мнении. Мне нравились яркие помады, да и вообще яркий макияж. Он делал меня женственнее: от природы у меня грубоватые черты лица. Сейчас на губах была ярко-оранжевая помада, моя любимая.

Ирка часто высказывалась резковато, но я никогда не обижалась. Просто такой характер, что поделать? Моей подруге повезло от природы: очаровательная брюнетка с молочной кожей, она была этакой стервозной версией Белоснежки. Она могла даже не краситься, всегда выглядела прекрасно.

– Смотри, что у меня есть. – Подруга покопалась в сумочке и достала два флаера в клуб. Я схватила один. Флаер обещал бесплатный вход и два напитка в подарок.