Лиана Мусатова - Тала

– И даже землетрясение, извержение вулкана.

– Если это происходит, то происходит естественно, и, если смотреть со стороны, то не страшно и красиво. Красиво разливается огненная лава, но мы её боимся. Также разливается манная каша в сказке, но мы её не боимся, потому что она не угрожает нашей жизни. Значит, то, что не угрожает нашей жизни, может быть красивым, а когда оно угрожает нашей жизни, то – ужасно. Или пропасть, мы её боимся, потому что, упав в неё, разобьёмся. Нас страшит её глубина и мрак. Но вот мы спустились благополучно на дно, и перед нами открывается красивая картина. Мрачный колодец, окаймлённый складками гор, похожими на меха гармошки, заросшими зеленью вперемешку с выступами голых скальных пород разной окраски, светлеет по мере того, как взгляд наш поднимается кверху. А там… золотистое свечение солнечных лучей, пробивающихся в расщелину. Разве это не красота? Так чего нам бояться пропасти? Только потому, что можем в ней погибнуть, но от этого она не теряет свою природную красоту.

– Ты что, спускалась в пропасть?

– Нет.

– А откуда же такое представление?

– На первом курсе я училась на горном факультете по специальности шахтостроение, учила минералогию, кристаллографию, геологию. На экзамене мы должны были по виду минерала говорить его название и многое другое. А насчёт колодца – это воображение.

– Боже, а ты ещё и поэт? Ты должна писать стихи. А может, и пишешь?

Ната промолчала о своих литературных пробах.

– В природе всё поэтично и вся природа поэтична.

– это написал Валерий Брюсов. И ещё в этом же стихотворении то, о чём я говорила:

Володя, поражённый знаниями Наты, образом её мышления, не знал, что и сказать, и только проронил: «Как же мне повезло, что я встретил тебя». Околдованный тайными знаниями, их разговором, упоённый своей любовью к такой необычной девочке и опьянённый лесными запахами, шёл, как во сне, чудесном прекрасном сне. Узкие тропы, извиваясь, прокладывали путь сквозь чащобы, где деревья одевали лес в неподвижный полумрак. Сплетались нежно руки, перекликались взоры, и на юных щеках алела радость. Рассеивалась мгла, и они выходили на просеку, вырвавшись из цепких объятий ветвей, окаймляющих тропинку и подслушивающих страсть их взволнованных речей.

– При всех твоих превосходствах, в тебе нет надменности. Это удивительно хорошо. Я даже и не мечтал, что встречу такую девочку. Обычно девчонки заносчивы, хвастливы, стараются выпячивать свои достоинства, да так неумело и глупо, что это вызывает обратное действие. В тебе недостатков нет.

– Не может такого быть. Ты мало ещё меня знаешь. У каждого человека есть недостатки, которые он должен искоренять – поищи получше. Я, например, резкая, вспыльчивая. Не зря же моя бабушка говорила, что кому-то снятся кислицы.

– Мне не снились.

– Значит, не тебе они предназначены.

– Не пугай меня. Может быть, ещё приснятся. Вот у Скредовой на лице написано, что она считает себя лучше всех – к ней и подходить не хочется.

– А у меня, что на лице написано?

– Достоинство. Но ты его не выпячиваешь, оно проявляется помимо твоей воли, и всем видно, что ты не такая, как все, хотя в общении с другими стараешься быть такой, как и они.

– Как ты всё запутал. Но если стараюсь быть «как все», то, как же проявляется моя «некаквсейность»?

– Исподволь… в словах, в жестах, мимике, но видно, что это не наигранное, не напускное, что не ты так делаешь, а она сама.

– Кто «она»?

– Твоя «некаквсейность». Вот и сейчас: ты не просто гуляешь по лесу, ты наслаждаешься, ты любишь его, ты источаешь свою любовь. Я её чувствую, вязкую, тёплую… она исходит от тебя медвяным потоком на деревья, кусты, траву, на землю. И лес тебя любит. Я это чувствую, правда, я не придумываю. Я никогда такого ни у кого не наблюдал. Поэтому мне и хорошо с тобой на природе, поэтому я и стараюсь хоть час побыть с тобой в поле, у речки, в лесу. Природа тебе отвечает на твою любовь, поэтому и создаётся такая атмосфера блаженства и умиротворения. Я вижу золотинки в твоих глазах – это солнышко тебе насыпало свою любовь, ветки к тебе тянутся, чтобы погладить тебя, каждый кустик старается прильнуть к твоим ногам, каждая травинка поцеловать твои ступни и насытится поцелуем.

– Удивительно!

– Что удивительно?

– Ты чувствуешь то же, что и я. Со мной разговаривает каждый листик. Люди думают, что природа безмолвна, если она, конечно, не журчит, не гремит и, вообще, не шумит. Природа разговаривает и с нами, и между собой. Её только надо хотеть услышать, но услышать не ушами, а сердцем. Свою любовь к нам она посылает не в уши, а в сердце.

– Я никогда не думал об этом, хотя тоже любил бывать на природе, но таких полных ощущений, которые я испытываю, когда мы гуляем вместе, не было.

– Потому что сейчас твоё сердце открыто для голоса природы, вот ты её и лучше слышишь… и душа твоя радуется, и тебе хорошо. Я выросла в саду, и с детства разговаривала с деревьями и цветами, с солнцем, с облаками. Для меня это обычно. Я даже не думала, что у других такого не бывает. Впервые от тебя услышала, хотя примерно что-то поняла чуть раньше.

– «Чуть раньше»… интересно с кем и как?

– Я не хочу это обсуждать.

– Это связано с твоим мальчиком?

– Я же сказала: «Не хо-чу это об-суж-дать», – повторила медленно и членораздельно.

– Понятно.

Он понял, что не всё ладно в «датском королевстве», и это его обрадовало. Он, конечно, понимал, что это в высшей мере эгоистично, но это шанс, что Ната «разберётся» с мальчиком в его пользу. У них здесь полная гармония.

Иногда она останавливалась, любуясь:

– Смотри, какая крона, как буйная кудрявая головушка… отчаянная головушка этот клён. У него и характер такой, как крона. А где же его любимая? Женщины любят отчаянных, способных на подвиг мужчин. Вот и рябина – который год пытается к дубу перебраться, к такому же статному и кудрявому.

Как ни хорошо было в лесу, но надо было идти на обед. Они вышли на дорогу, идущую вдоль леса. Сюда долетал полевой запах и, смешиваясь с запахом леса, благоухал. Так и шли в облаке струящегося запаха трав, сена и цветов. Осенний воздух плыл как нежное дыхание. Они полной грудью вдыхали этот природный дар, зная, что в городе они такого не найдут.

– Надышаться бы так на целый год, – пожелал Володя.

– А я в саду могу ещё подпитываться – в нём с весны до осени стоит благоухание. Да и зимой он морозом дышит.

– Счастливая.

Они уже далеко ушли от леса, а ветерок, налетая время от времени, доносил его аромат. Шли вдоль русла речушки. У берега плескалась вода, над нею склонялись вербы, и своими длинными зелёными косами касались самой воды. В небе появился клин курлычащих журавлей, улетающих на юг. Не сговариваясь, остановились, прослеживая их полёт до тех пор, пока они не исчезли из поля видимости.