Евгения Луговая - Над серым озером огни. Женевский квартет. Осень

– Он никогда не давил, как это делали другие режиссеры. Но в то же время контролировал все процессы на съемочной площадке: наводил свет, проверял работу суфлеров, иногда мог сам влезть в кадр во время съемки – неожиданно, откуда-то снизу, из-под прожектора – и подсказать нужную эмоцию одними только гримасами… Он волновался, что мы переутомимся, но сам мог задержать нас до самого утра…

– Именно это придавало его работам эллинистический оттенок неотвратимости бытия, завуалированный в наших повседневных жестах, – серьезно кивал блондин.

Ева незаметно оглянулась на соседей, чтобы проверить поняли ли они, что он хотел этим сказать, но их лица оставались невозмутимыми.

Голос знакомого незнакомца убаюкивал, как грустные русские колыбельные. Незаметно они с Ирен пустились в более интимные дебри рассуждений о любимых книгах, повлиявших на желание стать актрисой фильмах, детстве и юности Жакоб. Всем в зале казалось, что она обращается не только к интервьюеру, но и к каждому из них, будто диалог связывал всех невидимой пряжей сопричастности. Ева испытала легкое чувство разочарования, когда Ирен сообщила о том, что ей пора уходить. Это напоминало резкое пробуждение после приятного сна.

Поток покидающих зал людей случайно соединил ее со златовласым знакомым. Он держал руки в карманах и едва слышно насвистывал. Первым делом почему-то она обратила внимание на его дьявольски прямой нос и только потом впервые окунулась в тростниковую зелень его глаз. Очки уже куда-то исчезли, словно он их стыдился, как дети, которых дразнят в начальной школе. Он серьезно, без улыбки посмотрел на нее и спросил как ей интервью.

– Очень живо, мне понравились вопросы, которые ты задавал, – ободрила его Ева, не чувствуя привычной скованности, – такие умные. Правда, некоторые слова были даже слишком умными…

Он махнул рукой чуть ли не с досадой, а потом все же улыбнулся. Она заметила какое-то пятно на внутренней стороне его ладони, похожее на ожог.

– Это все Ирен, она невероятная, – он немного помолчал, словно давая ей время осознать его слова, попробовать их на вкус. – Говорят, ты теперь одна из нас? Я не успел прийти на прошлое собрание.

Вблизи его голос оказался еще более размеренным и мелодичным, почти флегматичным. У Евы было немного опыта общения с флегматиками, обычно они усыпляли ее. Вся ее меланхолико-холерическая сущность бунтовала против анабиоза этого психотипа. Но сейчас эта медлительность почему-то приятно успокаивала.

– Кто говорит? – смутилась она.

– Пьетро. Он мой старый друг, – пояснил парень и наконец-то протянул ей руку, – а я Карлос.

– Ева. Честно говоря, ты не похож на испанца, – она выразительно посмотрела на его волосы цвета взбитого масла.

– Просто моя мать была шведкой, – усмехнулся Карлос, – но родился и жил я в Венесуэле. – Обычно я говорю новым знакомым, что это север Южной Америки и они путаются. Север и юг одновременно, понимаешь?

Говорил он почти без акцента, так что его вполне можно было принять за местного. Она сказала ему об этом, и он признал, что много работал над произношением.

– Иначе швейцарцы просто не принимают тебя всерьез.

– Так их здесь почти и нет, – возразила она с улыбкой.

– Там, где я работаю, почему-то предельная концентрация швейцарцев. Будто они сбежались туда со всей страны.

Они как раз выбрались из зала и стояли под большим светящимся желто-зеленым рекламным экраном в холле. Она успела увидеть афишу, посвященную какому-то русскому пианисту.

– Ты ведь русская? Я просто обожаю русских писателей, – неожиданно выпалил парень, и глаза его загорелись огнем, знакомым каждому книголюбу. – Я читал Толстого, Достоевского, Булгакова… Но особенно близок мне Тарковский, и отец, и сын. Ты только послушай это стихотворение! – воскликнул он, закрыл глаза и начал декламировать нараспев, проговаривая каждое слово и выдерживая необходимые паузы:

– Меня поражает эта фраза про мотылька, – добавил он, закончив. – Представляешь, он столько знает, а над ним смеется мотылек…

Так Ева почувствовала, что наконец попала куда надо, нащупала дорогу во тьме наугад, вышла из лабиринта Минотавра. Она встречала не так много людей, способных прийти в восторг от стихотворной строки, и тут же поняла, что такого друга упускать нельзя. Мосты над широкой рекой ее одиночества налаживались.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Художественный фильм (1993)

Удача (англ.)

Терпение (англ.)

Пьеса Сэмюэля Беккета

Самая оживленная улица Женевы

Жемчужина озера (фр)

Аллюзия на название романа Зельды – «Спаси меня, вальс»

Гора, расположенная на границе Швейцарии с Францией

Американский художник, который писал картины, пронизанные одиночеством

Все одинокие люди, где их место? (англ.)

Памятник из статуй и барельефов

Главный герой романа Ф.С Фицджеральда «По эту сторону рая»

Героиня новеллы «Завтрак у Тиффани» Трумена Капоте

Художественный фильм (1994)

Комплекс фактов (фр.)

Формальная передача или приобретение в собственность, т. е. юридически оформленная купля или продажа

Американский художник, представитель абстрактного экспрессионизма

Никогда больше! (англ.)

Помни о смерти (лат.)

На край земли (фр.)

Французская писательница 20-го века