Юлия Столярова - Я хочу от тебя дочку!

– Девушка, а ваш вуз согласится повесить рекламу нашего бюро на главном входе? – спрашивал мужчина, готовый купиться на мое предложение.

– Конечно! – врала я, желая достичь цели.

– Тогда по рукам, – удовлетворенно кивнул он, потом спросил, – Как будете забирать гроб?

Верка снова засмеялась, даже хрюкнула разок. Вот человек, никакого уважения к моему подарку для научрука.

– Доставка у вас осуществляется? – спросила деловито я.

– Конечно, – улыбнулся мужчина.

– Какой у него адрес? – спросила я у Верки. Та смеялась, не желая успокаиваться. Вот блин. Ладно, сама узнаю. Звоню своему ненавистному приятелю и спрашиваю его адрес, якобы найденный мной спонсор хочет поговорить с ним с глазу на глаз. Этот гад называет адрес кафедры. Ну что ж. Так тому и быть. Говорю адрес для доставки моего подарка и отправляюсь довольная выполненной задачей в общагу.

В понедельник, забыв совершенно о произошедшем, иду на работу. Вуз украшают траурные ленточки, на входе висит огромная табличка с рекламой похоронного агентства в черных цветах: «Задумайся уже сейчас о том, что будет дальше!». Да, гении маркетинга. Поднимаюсь в свой деканат и, наконец, одна открываю дверь. Стоило распахнуть дверь и включить свет, по коридору понесли гроб четверо мужчин. Вот и подарочек приехал. Декан, женщина сорока лет влетела в деканат и причитая проговорила:

– Как же так! Как такое возможно! Мужчина в расцвете сил, только вот тридцать пять исполнилось, а ушел из жизни! Даже профком не оповестил!

– О чем не оповестил? – удивилась я искренне.

– О смерти! – пискнула деканша и залилась слезами. Я прикрыла рот рукой. Неужели кто-то из наших преподов умер, вот так дела! Интересно, кто у нас из мужчин такого возраста. Стала вспоминать, Николай Геннадьевич мужчина семидесяти лет, еще нас с деканшей переживет. Мирон Игоревич, преподаватель по философии тоже лет девяноста, и тоже старичок еще хоть куда.

– А кто хоть умер, Галина Семеновна? – спросила испуганно я, понимая, что никто на ум не приходит, кроме научрука.

– Наш Евгений Аркадьевич, – зарыдала в голос она.

– Как? Когда? А как же диссертация? – реально испугалась я за свою жизнь. Теперь меня точно студенты казнят. Вылетела из деканата и помчалась в кабинет Вольфыча, стоит мой гроб посередине, закрытый. Вот так угадала с подарочком. А как же мои старания по поиску спонсоров? Вот, блин, влипла. Теперь меня будут винить, отравила любимого преподавателя, достопочтенного человека, отличника труда, отдавшего всю жизнь студентам и институту.

– Евгений Аркадьевич, вы простите меня, пожалуйста. Я правда, не хотела вас доводить, как же мы аспиранты без вас теперь? – причитала я не хуже деканши, – Давайте мы не будем никому рассказывать, что это я во всем виновата, меня ведь убьют все преподы и студенты за вас!

– Антонова! – слышу я крик, понимая, что по всей видимости это мне уже мерещится. Оборачиваюсь и вижу Вольфыча, пышущего здоровьем, с розовыми щечками, как у младенца, словно бежал в институт со всех ног. Грудь от злости вздымается, руки чешутся, чтоб меня убить. И тут меня осеняет мыслью, что он жив и здоров, а гроб пустой, я даже на всякий случай, удостовериться так сказать, открыла его.

– Антонова! Что вы себе позволяете! Как понимать этот маскарад на входе в институт и почему этот чертов гроб в моем кабинете! – орал взбешенный научрук.

– Евгений Ар, – убегала я от него, прячась за дубовым гробом, – Аркадьевич, я все объясню!

– Объясните, объясните, конечно! – ругался он через слово неприличными словами, пытаясь меня догнать и задушить. Пробегали мы так с час по всему институту, чтоб все преподаватели и студенты убедились, что он жив и здоров. Уставшие, мы сели в столовой за стол, друг напротив друга, я из страха, что он все-таки придушит меня, а он не в силах больше гоняться за студенткой.

– Будете кофе или чай? – спросил, переводя дыхание Вольфыч.

– Кофе три в одном, – ответила я спокойно, не ожидая, что он встанет и пойдет нам за напитками.

– Помянем, так сказать, меня, – засмеялся Вольфыч, стукая свой граненый стакан с кофе о мой.

Евгений

Ни дня не прошло спокойно с начала этого учебного года. Все началось с того момента, когда она появилась на экзамене по специальной дисциплине. Девушка, которая проспала все мои лекции. Сначала я старался не обращать внимания на столь старательного студента, вспоминая, как прошли мои студенческие годы. Потом впервые увидел лицо девушки третьекурсницы на экзамене по своей дисциплине, оказалась вполне себе милой, не смотря на мрачный вид. На протяжении всей учебы в бакалавриате и магистратуре эти черные волосы с окрашенными красными кончиками мелькали в коридоре. Затем, я уже было смирился, что больше не будет никаких идиотских оправданий, не смотря на то, что девушка не была глупой или неспособной, как вижу ее на экзамене в аспирантуру. Все мое внимание было обращено на экзамене именно на нее, остальные студенты спокойно списывали под моим носом, понимая, что я занят нерадивой студенткой. У Лили были отличные способности к техническим наукам, естественно-научным дисциплинам, но в гуманитарии она не отличалась способностями. Я невольно однажды решил заглянуть в ее анкету и обнаружил, что она вылетела из московского вуза за подрыв кафедры. Именно поэтому она была полна неожиданностей и выглядела старше своих одногруппников. Пройдя успешно все экзамены, девушка поступила на кафедру социологи, где я был единственным доктором наук. Именно поэтому меня назначили ее научными руководителем, как и еще двоих студентов. И Лиля Антонова, фамилию которой я теперь никогда не смогу забыть, стала моим ночным кошмаром. Ее неожиданное признание: «Я хочу от тебя дочку!» ввело меня в замешательство. Не сказать, что я, как мужчина, смог бы отвергнуть столь привлекательную девушку, однако мое положение в роли ее научного руководителя обязывало. Поэтому я всячески старался поменять тему, только не думал тогда, что девушка настолько упертая. Проследив в окно за Лилей, я подтвердил свои догадки, что ее фраза была мне адресована на спор. Давно среди студентов я имею не очень хорошую славу женоненавистника. Видимо, поэтому она решила с подругами на меня поспорить. Это неприятно кольнуло по моему самолюбию. Что было дальше не описать никакими словами! Девушка устроилась на работу в деканат, что льстило ей, учитывая, что не проявляла никакого желания работать по своей специальности. Оно и понятно, как технарю с образованием гуманитария суметь устроиться на ненавистную работу. Вот и понеслось, сначала детское и безобидное – мелодия на телефоне, поставленная на мои вызовы, потом пыталась меня отправить лисьим хвостом и прожечь дыру в моем кабинете. Завершилось все гробом, внесенным в мой кабинет. Все коллеги до сих пор поминают меня в столовой, а при виде крестятся! И не знаю, что делать с этой занозой в заднице. Вроде бы и за малейшие проступки отчисляют, но ведь я сам пошутил о том, чтоб искала она спонсоров в похоронных агентствах! Теперь расхлебываю по мере своих возможностей, зато мне сделали ремонт в кабинете и химикам закупили новое оборудование. Ведь способная же аспирантка. Однако, ей это знать необязательно. Что делать с дубовым гробом мне теперь? Ближайших похорон не ожидается, да и как я появлюсь на похороны с гробом? Извините я со своим гробом к вам? И ничего, что уже человека омыли и положили в другой? И смешно и плакать хочется. Иду на работу и думаю, что сегодня будет твориться на кафедре. Главное, что ожидать от этого черноволосого урагана, работающего прямо в сердце университета.