Виолетта Лосева - Два Виктора и несколько рассказов, написанных в разные годы

– Но, когда их не понимают, они неизменно обижаются, – потирала руками обида. Впрочем, у обиды не могло быть рук… А, впрочем, в данном случае это было совершенно неважно. Люди обижались друг на друга достаточно часто, и обида не могла пожаловаться на невнимание к собственной особе.

…Зи Гранкина мчалась по городу, понимая, что лучше ей не останавливаться. За рулем ее внимание было сосредоточено на управлении автомобилем, и можно было не думать ни о чем другом. Если приходилось останавливаться на светофоре, нелепые и тревожные мысли накатывали на Зи Гранкину.

– Тебя надолго не хватит, – говорили тревожные мысли.

– Знаю сама, – огрызнулась Зи.

Телефон, почти как всегда, зазвонил не вовремя.

– Я не могу жить без него, – чирикала подруга Марфа, – Я просто растворилась в нем. И это прекрасно.

– Увы, – подумала Зи, – Прекрасно – это когда ты можешь жить без него, а можешь жить с ним. Тогда у тебя есть выбор. И, если ты выбираешь жить с ним, то только потому, что так ЕЩЕ лучше. А так, как у тебя, моя любимая Марфа, это зависимость, растворение. Получается, можно сказать, просто раствор, в котором ты – всего несколько капелек из суспензии…

Марфа, вряд ли, знала, что такое суспензия, поэтому вслух Зи сказала совсем другое: «Слушай, я за рулем. Не поздно будет перезвонить через полчаса?»

– Ха-ха-ха, – рассмеялись все тридцать минут из половины часа, – Ты хоть раз позвонила, как обещала?

Марфа точно не знала, что такое суспензия, но зато она хорошо разбиралась в правильном питании и здоровом образе жизни. А еще она знала точно, что на Зи, несмотря на всю ее театральную беспомощность и безалаберность, можно положиться. Даже принимая во внимание тот факт, что Зи была очень сексуальной, и никогда не перезванивала, как обещала. Просто к ней нужно было приспособиться. И понимать, что, когда Зи что-то обещает, она твердо верит, что выполнит свое обещание.

Одним словом, она делает это не со зла…

Но для этого нужно было знать Зи не один день.

– Тогда до завтра? – переспросила Марфа, потому что она знала Зи не один день.

– Ну-ну, – усмехнулось завтра, – посмотрим-посмотрим.

– Надеюсь, завтра ты все еще не сможешь жить без него, – рассмеялась Зи. Как приятно общаться с человеком, который понятия не имеет, что такое суспензия, знает тебя не один день и понимает, что ты не выполняешь обещания не со зла.

– Не знаю, – начала кокетничать Марфа, – завтра будет завтра. Возможно, завтра это будет совсем другая история.

– Ох уж эта Марфа, – подумала другая история, – слишком часто менять истории – это тоже не совсем правильно.

«Почему бы и нет, – подумала Марфа, отключая телефон, – если растворяться в каждой истории, то это, в конце концов, входит в привычку».

– Зи, милая, где ты? – раздался следующий голос в трубке, – Я сижу здесь в кафе и жду тебя, сгорая от вожделения.

Драматург любил такие выражения.

– Милый, давай в наших отношениях безалаберной девочкой все-таки буду я, – ответила Зи и положила трубку.

Вернее, нажала на кнопку.

Если быть совсем точным, то – прикоснулась в нужном месте к сенсорному экрану своего телефона.

Одним словом, прервала связь. Пока что только телефонную, но у Зи были большие планы на будущее.

Одним словом, ответила достойно.

Заплаканное личико Зи стояло перед глазами у драматурга. По крайней мере, Зи на это надеялась. Она в совершенстве владела умением стоять перед глазами у тех, кто мог ее обидеть.

Либретто давало сбой, черт возьми.

«Романы писать легко, – думала Елена, работая над «Гражданским браком» во всех смыслах, даже без кавычек, – Берешь свои мысли и чувства – и раздаешь персонажам.

С персонажами книг ей, действительно, было несложно – они поступали так, как хотела она. И говорили то, что она хотела. Даже выглядели они именно так, как ей было нужно.

В другом смысле гражданский брак не был таким гладким, как текст романа. «Может, пора перестать хотеть чего-то сверх того, что есть?» – думала она.

«То, что есть» радостно закивало головой. «Посмотри внимательнее!!!»

– Простота – не порок, – чирикала Марфа по телефону, помешивая «свежий супчик».

Не-е-ет, это был не просто суп, это был СВЕЖИЙ СУПЧИК!

Свежий супчик осознавал свою значимость в рамках модной кухни Марфы, где сроду не было ничего более существенного, чем кофе и полмандаринки.

Антуанетта точно знала, что если что-то хочешь, то выхода есть, как минимум два: делать что-то, чтобы реализовать свое желание или не делать ничего и страдать от этого.

– Милая моя, – шепнули ей хором здравый смысл и жизненный опыт, практически, хором, – есть еще один путь, о котором ты тоже догадываешься.

– Это то, о чем я думаю? – размышляла Антуанетта.

– Третий путь – просто перестать хотеть. Так тоже бывает, – многоголосие здравого смысла и жизненного опыта уже начинало раздражать Антуанетту.

– Ну уж нет, – возмутилась она, – это самое последнее дело – перестать хотеть. Так можно докатиться до полного безразличия ко всему. Можно согласиться, смириться со всем и заявить себе – я этого не хочу, и у меня этого не будет… Но как тогда жить?

– Вот так и жить, – усталыми голосами заявили поблекшие краски жизни.

***

Когда Куприянов исчез «с горизонта» в очередной раз, Аня решила, что все, хватит, довольно…

Было бы гораздо приятнее говорить все это вслух, стоя лицом к лицу с Куприяновым, но уж как вышло, так и вышло.

Сказала просто себе…

Этого было, безусловно, недостаточно, для полной гармонии, но сильно помогало в том, чтобы не впасть в отчаяние или тоску.

Вилли был рядом.

Когда Аня взвесила все – сама себе поразилась!

Вилли казался таким мягким, таким покладистым, таким бесконфликтным, таким все сглаживающим…

А на деле…

Именно он по-настоящему, по-мужски, выдержал все ее брошенный трубки, забытые обещания, неполитую юкку на подоконнике, отмененные свидания, капризы и взбалмошность.

А ведь мог (и не раз!) развернуться и уйти… Найти себе хозяйственную жену и жить с ней долго и счастливо… Не нужно было бы ее в театр водить, выслушивать ее жалобы на непонимание, да и на дачу она ездила бы с большим удовольствием…

Выдержал все, одним словом…

В какой-то момент Аня почувствовала, что было бы неплохо быть поближе друг к другу…

Незаметно для нее, Вилли перевез к ней свои отверточки…

Потом – футболочки…

Потом – переехал сам…

Он был таким удобным и милым, этот мирный Вилли. Таким обволакивающим и заботливым. Таким трепетным и заранее все прощающим.

Он никогда не обижался.

Настолько никогда не обижался, что она стала бояться его обидеть. А вдруг он, наконец, обидится?

Он никогда ни в чем не упрекал, только смотрел грустно, если уж она ляпала что-то такое, что совсем не лезло ни в какие ворота…