К. Шаталова - История одной женщины

Я была в той самой стадии взросления, когда девочка-подросток должна пройти путь самоутверждения себя не только как личности, но и как девушки. Мне важно было знать, что я привлекательна и могу кому-то нравиться. Внутренние комплексы и детские травмы в сочетании с гормональной перестройкой организма разрывали меня на миллиарды атомов.

С того самого дня, как я увидела его и прочла, как мне тогда казалось, симпатию и интерес к моей серой, ничем не привлекательной особе, я стала частым гостем на маминой работе. С каждым днём мне становилось всё более интересно кокетничать с ним и получать ответную реакцию.

Мамина коллега тётя Ира сразу обратила внимание на моё поведение и в шутку грозила пальчиком. А ему всегда говорила – за неё дадут столько же, сколько ей лет.

Всем было весело, и никто даже не предполагал, чем может обернуться флирт малолетней дочки приёмщицы и взрослого, женатого охранника.

Я взломала дверь, которая для меня была закрыта, и получила за это сполна.

В моей жизни появился новый стимул – очаровать, раздразнить, заставить хотеть меня настолько, чтобы аж зубы сводило от желания. О последствиях этого я не задумывалась, потому что не хотела.

Помните фразу Скарлетт О’Хары из произведения Маргарет Митчелл «Унесённые ветром»? «Я подумаю об этом завтра», – так она говорила всегда, когда не знала, как поступить или не хотела задумываться над последствиями своих действий.

Вот и я наслаждаясь новым, неведанным ранее чувством азарта от флирта со взрослым, женатым мужчиной.

Он держался довольно долго, не подпуская к себе ближе, чем позволяло ему его воспитание и чувство ответственности перед моей мамой. Он хорошо её знал и уважал, возможно даже восхищался, ведь она была очень красивой и умной женщиной.

Тётя Ира, коллега мамы, всё чаще смотрела на меня сердито, понимая, что я вытворяю. Юбки мои с каждым днём становились всё выше, а декольте на кофтах всё глубже и ниже.

Каждый раз, проходя мимо него, я невзначай касалась бедром его руки: там, где кончалась моя юбка и начиналось бедро. Колготки я никогда не надевала, когда заходила к маме в гости – только чулки, на поясе и завязочках.

И вот однажды крепость пала. В один прекрасный день он не выдержал, сдался и признался, что сходит с ума от желания мной обладать.

Он затащил меня в примерочную и начал целовать, жадно, даже немного грубо, покусывая губы дрожащим от дикого желания ртом. Меня, ту, что не целована была ни разу. Что я почувствовала к нему во время страстного поцелуя? Ничего, лишь каплю удовлетворения, что добилась того, чего хотела. Свела с ума, заставила забыть об осторожности, о том, что он женат, и хуже – что последствия нашей связи могут разрушить всю его дальнейшую жизнь.

Я позволила ему закончить поцелуй. Одёрнула юбку, которую он приподнял, чтобы касаться моего бедра, и, улыбнувшись, вышла из примерочной.

Обидно, подумала я тогда, в романах были описаны вовсе не те эмоции от поцелуя, которые я испытала с ним. Интерес к нему почти исчез, и всё бы закончилось прозаично, если бы он не настоял на продолжении.

Как я уже писала ранее, его поцелуй не вызывал во мне никаких эмоций. Но механизм уже был запущен, и, для того чтобы его остановить, необходимо было либо сломать его, либо выключить. Я выбрала второе.

С того дня, как всё случилось, я перестала приходить к маме на работу. Мне это было уже неинтересно, но он так не думал. Его желание разгорелось с такой силой, что он не мог больше его контролировать.

Однажды, сидя дома и читая очередной роман не то Драйзера, не то Жорж Санд, я услышала звук открывающейся ключом двери. Мама и отчим были на работе, поэтому больше войти в дом было некому. Медленно положив книгу, я поднялась с кресла и прошла в коридор. Каково было моё изумление, когда в дверях я увидела его.

– Что ты тут делаешь? – спросила я испуганно.

Он посмотрел на меня щенячьим взглядом и, перетаптываясь с ноги на ногу, произнёс:

– Твоя мама попросила меня забрать из дома папку с бумагами. Сказала, что она должна лежать на кухонном столе.

Я хмыкнула и пошла на кухню проверить, врёт ли он, но папка действительно лежала там, где он мне сказал.

– Что-то еще?

– Чаю не нальёшь?

– Налью.

Мы пили чай в полной тишине, пока он наконец не решился заговорить со мной.

– Почему больше не приходишь к маме?

– Не хочу, – ответила я честно.

– Почему? – спросил он и замолчал.

Я видела, как рука, лежащая на колене, дрожит. Он нервничал и чувствовал себя глупо, и мне это было видно невооружённым взглядом. Зачем-то захотелось его приободрить.

– Дело не в тебе, – сказала я серьёзно. – Просто мы зашли слишком далеко, ты же это понимаешь? Ты взрослый мужчина и к тому же женат. Будущего у нас с тобой нет никакого.

– Я всё понимаю, – очень грустно ответил он и шумно отпил глоток уже остывшего чая.

– Но я прошу тебя, разреши мне просто быть рядом, давай вечером я накормлю тебя мороженым? Хочешь?

Его глаза прямо засветились от классной, как ему показалось, идеи.

– Хорошо, – ответила я, – с радостью съем с тобой сегодня мороженое.

Вечером он зашёл за мной сразу после работы, и мы отправились есть мороженое. Маме я соврала, что иду прогуляться в одиночестве. Так как я делала это почти каждый вечер, мой поступок не вызвал у неё подозрений.

Мы сели на лавочку на бульваре неподалёку от моего дома и с удовольствием поедали уже слегка подтаявшее мороженое. Он поведал историю, которую в последующие годы я слышала множество раз, но тогда мне казалось это откровением. С грустью взрослый мужчина рассказывал мне о том, что женился очень рано, не успев разобраться в чувствах, а когда было уже поздно, понял, что окольцован, а потом появился ребёнок, неожиданно, но он очень его любит.

Я слушала его и размышляла о несправедливости судьбы и о том, что он глубоко несчастен. Сердобольное сердечко юной девы стало таять, как то мороженое, что я держала в своих горячих ладонях.

Уже стемнело, пора было прощаться. Он взял меня за руку, и его слегка дрожавшая ладонь накрыла мою полностью. Он был намного старше, больше и опытнее меня, и в тот момент я почувствовала другое, неведомое ранее чувство защищенности.

Я выросла без отца, а родной брат развращал и унижал меня, желая отомстить. Все мужчины в моей жизни не дали мне ничего, кроме боли и горького привкуса разочарования.

Мы стали встречаться почти каждый день, и в один из прекрасных летних вечеров я поняла, что увлеклась. И он это понял, почувствовал, как охотник перед выстрелом в свою жертву. Невинные поцелуи с каждым разом перерастали во что-то большее, но он никогда не переступал черту.