Гарольд Карлтон - Ярлыки

Майя шагнула вперед.

— Сколько? — спросила она у шофера.

— Пять долларов восемьдесят пять центов.

Майя дала ему семь долларов, потом повернулась и подала руку Маккензи.

— Привет!

Маккензи осторожно пожала ей руку. Майя старалась не смотреть на нее. Она ожидала увидеть маленькую, худенькую и робкую девушку. А эта была чересчур полная, живая, да и вид у нее был более чем странный.

— Мне нравится ваше платье! — сказала Майя, а Маккензи, вытянув руки и хихикая, стала кружиться на тротуаре; подол ее платья поднялся и открыл полные бедра. — Мне нравится ваша конкурсная работа, — сказала Майя и повела ее в кафе.

Маккензи засмеялась.

— Мне кажется, вам все во мне нравится.

Они заказали кофе и пончики и сели, изучающе разглядывая друг друга.

— Ну хорошо, кто же вы? — спросила Маккензи. — И что все это значит? Если родители обнаружат, что меня нет в моей комнате, это доставит мне массу неприятностей. — Она говорила и рассматривала одежду Майи. Не шикарно, решила она. Как в номере «Севентин» под девизом «Обратно к школе».

Усталая официантка налила им кофе.

— Я хотела тебе с три короба наврать, но… — Майя остановилась.

— А ты принимаешь участие в конкурсе? — спросила Маккензи.

Майя покачала головой.

— Моя мать — редактор журнала. Маккензи от удивления открыла рот.

— Корал Стэнтон — твоя мать?

— Она попросила меня оценить работы. Твоя выделялась среди всех остальных. Твой реферат, твои идеи просто восхитительны. Я тоже хочу поступать в «Макмилланз»…

— И что же тебе мешает?

Принесли пончики, и Маккензи сразу откусила большой кусок. Майя обеими руками держала свою чашку кофе.

— Я просто подумала, что, может быть, если помогу тебе победить в конкурсе, то и ты сможешь в ответ оказать мне любезность.

— Какую?

— Напиши что-нибудь за меня. Реферат, который я бы могла представить вместе с моими эскизами. Я знаю, они внимания на меня не обратят без хорошего реферата.

— А разве твоя мать не может помочь тебе поступить? — спросила Маккензи.

— Я не хочу от нее никакой помощи! — выпалила Майя. — Я ее ненавижу!

Маккензи с заинтересованным видом наклонилась.

— Вот также и я отношусь к моему отцу!

Майя расслабилась. Она не собиралась этого говорить, но, сказав, почувствовала себя лучше.

— Моя мать всегда давала мне понять, что от меня у нее одни неприятности, — поведала она. — Мне надо поступить в «Макмилланз», и я этого добьюсь во что бы то ни стало, но от нее я не хочу никакой помощи!

— Мой отец считает, что я неряха, идиотка и выскочка, — рассказывала Маккензи. — Что касается выскочки, то он прав, я действительно уверена, что я лучше этих занудливых жителей Бронкса. Мои братья подлизываются к нему, а он считает их замечательными, потому что они будут продолжать его дело и всегда выполняют то, что им велят.

— А в чем заключается его дело? Глаза Маккензи вспыхнули.

— Он — в индустрии моды, — беззаботно сказала она. — У него сеть магазинов. Дела идут успешно, но я с нетерпением жду того дня, когда уйду из дома. Я имею в виду, что мне приходится надевать на мини-юбки мою обычную одежду, чтобы выйти из дома. Мои родители просто умрут, если увидят меня в мини-юбке. Ты правда хочешь сказать, что я буду победительницей конкурса?

— Если мы достигнем соглашения…

— Ты хорошо рисуешь?

— Я думаю, что да. Но хороший реферат дополнил бы картину.

Маккензи покачала головой.

— Ты сошла с ума, ты это знаешь? Завтра я могу пойти к твоей матери и все ей рассказать.

Майя пожала плечами.

— Но в этом деле окажется замешанным и твое имя, а владелец журнала не любит никаких споров и выяснений.

Маккензи скорчила гримасу.

— И это называется правдой, справедливостью и так далее?

Майя схватила ее за руку.

— Пожалуйста! Просто помоги мне, а я помогу тебе.

— Слишком привыкла к тому, чтобы все получалось по-твоему, да?

— Нет! — выкрикнула Майя. — По-моему никогда не получалось! Просто сегодня мне пришла в голову мысль. Это никому не повредит. Вот… — Она сунула Маккензи десять долларов. — Деньги на дорогу домой на такси. Просто напиши для меня что-нибудь хорошее, и ты — победительница.

— Я не ощущаю себя победительницей, — проговорила Маккензи. — Думаю, у меня нет никакого выбора. Я ненавижу обманывать. Я всегда попадаюсь.

— Это и не обман, — сказала Майя. — Мне понравилось то, что ты написала, и я думаю, что ты должна победить. — Маккензи с сомнением посмотрела на Майю, когда та пошла оплатить счет. Майя вернулась и положила на стол пятьдесят центов. Она протянула руку, и они торжественно обменялись рукопожатиями.

— Очень приятно было с тобой познакомиться, — сказала она. — До встречи в «Макмилланз». Можешь отправить мне реферат по этому адресу. — Она положила на стол перед Маккензи свою карточку. — До свидания.

Она ушла, а Маккензи разгладила десятидолларовую банкноту. Она уже решила вернуться домой на метро. А на эти деньги купить себе новый шелковый шарф. Она положила в карман одну из монеток, которые Майя оставила для официантки. У этой бедной маленькой девочки было слишком много денег. Она вышла из кафе и направилась к станции метро на Бродвее. Казалось, улицы Манхэттена сверкали, они были гораздо красивее, чем улицы в Бронксе. Она напишет этот реферат. Что она теряет? Каким же странным образом воплощаются ее молитвы!

— Проснулся? — услышал Уэйленд в телефонной трубке голос Корал. — Уже половина восьмого.

— Думаю, что проснулся, — простонал Уэйленд. Корал говорила очень решительно.

— Вчера вечером я отбывала у Мэйнард свою еженедельную повинность. Мы с ней общаемся словно на разных волнах: она не понимает, что ей пора на покой. Придется мне обратиться к Ллойду Бруксу, больше ее я выносить не могу. Уэйленд, сколько вы в «ХК» тратите в год на рекламу?

— Что? Боже, я не знаю! Двести тысяч? Триста тысяч? Я не бухгалтер. Я просто творю…

— И я хочу предложить кое-что в высшей степени творческое. Я хочу, чтобы семьдесят пять процентов ежегодных затрат на рекламу «ХК» выделил нам для одной невероятно большой рекламы на пятидесяти страницах в одном номере журнала.

— Ты с похмелья?

— Ты только представь себе, какой будет эффект! Пятьдесят страниц подряд в «Дивайн»! Никто еще до этого не додумался. Если ты согласишься, Уэйленд, то я немедленно получу кресло главного редактора. Фотографии сделает кто-нибудь типа Пенна или Эйвдона…

— Мы не могли бы позволить себе сфотографироваться у них даже на паспорт, — жалобным тоном сказал Уэйленд.

— Хорошо, тогда возьми одного из новых британских ребят, они все сделают за хороший обед. А если фотографии будут черно-белыми, то окажется вообще дешево.