Юлия Никулина - Жестокие женские игры

– Что случилось? – схватив сына за руку, почти закричала она.

– Мам, да что с тобой? – удивился Максим. Ты на себя не похожа.

– Со мной всё в порядке, просто испугалась. Ты ведь никогда не приезжал ко мне на работу, вот я и подумала, не случилось ли чего.

– Но что может случиться? Что за ужасы ты напридумывала?

Елизавета Андреевна грустно улыбнулась. – В молодости, сынок, любая неприятность, даже самая большая, выглядит как маленький пустячок. Я ещё помню это состояние души, когда мне всё было нипочём. Но в моём возрасте, даже самая маленькая неприятность, таит в себе непредсказуемые последствия. Ладно, не обращай внимания, просто у меня день сегодня тяжёлый, вот и мерещатся всякие ужасы. Так что, всё-таки, привело тебя ко мне? – вновь спросила она у сына.

– Мам, мне деньги нужны, можешь помочь? – Только мне много надо. Я потом отдам, обещаю.

– А что за срочность? Кто-то заболел?

Зная свою мать, Максим прекрасно понимал, что стоит заикнуться о том, зачем нужны деньги, она как клещ вцепится в него и не отпустит, пока не узнает все подробности. Это совершенно не входило в его планы и поэтому, он решил подтвердить ею же сказанное:

– Да, и я обещал помочь.

– Ну, хорошо, если это действительно так важно и срочно, то подожди меня здесь – сказала она сыну – я вернусь минут через десять.

– Но что всё же произошло? – вернувшись, обратилась она к сыну.

– Мамочка, я тебе потом всё расскажу. А сейчас нужно бежать, меня ждут. Максим умоляюще посмотрел на мать. Отказать, когда он смотрел на неё таким взглядом, она не могла. В такие минуты Елизавета Андреевна готова была луну с неба достать. Ласково улыбнувшись, она потрепала его по голове: – ну, беги, спасай, добрый самаритянин.

Поцеловав мать, Максим помчался обратно в больницу, а Елизавета Андреевна вернулась на работу. Она уже вполне пришла в себя после всех сегодняшних переживаний, когда к ней в кабинет вошёл бывший Эдюсик, а теперь Эдуард Григорьевич Ключевский.

– Ну, здравствуй, Лиза – ещё раз поздоровался он.

Елизавета Андреевна чуть улыбнулась и ответила ему в тон: – ну, здравствуй, Эдик.

Ключевский рассмеялся: – А ты всё такая же, совсем не изменилась, даже ещё красивей стала. Всё что угодно ожидал сегодня, но только не встречу с тобой. Знаешь, я и в самом деле очень рад тебя видеть, а ты меня, скорее всего, нет.

–Почему? – удивилась она.

– Мне сказали, что на эту должность хотели назначить Ракитину Е. А.. Но я не знал, что это ты, и получилось, что, дав согласие, я отнял это место у тебя.

– Ерунда, выброси из головы. Я действительно немного расстроилась сначала, но потом муж и сын убедили меня, что будет лучше, если я останусь на своей прежней должности. Я и так домашних почти не вижу, а добейся своего, они вообще забудут, как я выгляжу.

– Ну, такую женщину как ты, вряд ли кто забудет. Мне вот, например, не удалось.

– Пожалуйста, Эдик, не смущай меня. Лучше расскажи, как жил все эти годы.

Эдуард Григорьевич сел в стоящее у окна удобное, глубокое кресло. Она видела, что он немного нервничает, но не стала ни о чём спрашивать, сделала вид, что не замечает его повышенной нервозности.

– Понимаешь, Лиза, – не тратя время на церемонии, начал он, – получается, что я два раза сильно обидел тебя. Один раз в юности, послушавшись свою маму, второй раз, отняв, правда, не подозревая об этом, должность на которую ты претендовала. А ты мой первый зам, нам работать в тесном контакте, вот, я и хочу расставить все точки над «i».

Глядя на его серьёзное лицо, Елизавета Андреевна в который раз подивилась мужской самонадеянности и самовлюблённости, но не подала и виду, насколько это её рассмешило. Напротив, ласково улыбнувшись, она ещё раз заверила, что никаких обид ни за прошлое, ни за настоящее на него не держит и тоже искренне надеется на нормальные, полные взаимопонимания, рабочие отношения.

– Спасибо, Лиза. Я всегда знал, что ты удивительная женщина. Если бы не моя мама, ни за что не бросил бы тебя тогда, но ты ведь знаешь, у неё всегда было очень слабое здоровье, а тогда ещё и с сердцем проблемы начались.

Сделав вид, что поперхнулась кофе, Елизавета Андреевна еле сдержала готовый вырваться наружу смех. Даже для Эдика это уже было слишком. Абсурд какой-то, подумала она, но, кажется, он и в самом деле до сих пор не понял, что, собой представляет его мамочка.

А он, пройдя неприятную для него фазу разговора, расслабился. Из глаз исчезла настороженность, и теперь перед ней был уже не большой начальник, а обыкновенный мужчина, радующийся возможности поговорить с красивой женщиной, в которую был влюблён когда-то, и вспомнить вместе с ней неповторимые студенческие годы.

– Несколько лет после института, я работал в «Агропромэкспорте», а потом, отец нашёл для меня местечко в нашем торговом представительстве в Канаде. Но чтобы уехать туда, нужно было жениться. Вот родичи и подсуетились, быстренько нашли мне невесту, а следом и свадьбу сыграли. Знаешь, когда мы с тобой расстались, я ни на ком жениться не хотел. Были, конечно, женщины, но не для совместной жизни. А с Милой всё получилось более чем удачно, я даже не думал, что такое возможно. После Канады мы несколько лет жили в Америке, там у нас родились близнецы, мальчики. Я, как ни старался, не смог до конца преодолеть языковой барьер, а они по-английски говорят лучше даже чем по-русски. В сентябре определил их в лучшую в Москве школу, так учителя за голову хватаются, мои «бандиты» их через слово поправляют. Ну, вот, собственно и всё. А как ты?

–У меня всё гораздо проще. Муж врач. Сын на следующий год оканчивает институт, тоже будет врачом, хирургом. Я как видишь, здесь. После института вышла замуж, ребёнок родился. Работала то в одном банке, то в другом, потом сюда попала. Всё просто и не очень интересно.

– А это случайно не твой сын приходил к тебе сегодня? Я видел из окна. Красивый такой, высокий парень? У Елизаветы Андреевны потеплело на душе. Максима она любила безумно и любая похвала в его адрес, была для неё самым лучшим в мире подарком.

– Да, это был мой сын, Максим. Похож на меня, правда?

–Очень похож. Мои мальчишки тоже на мать похожи. Только глаза говорят у них мои.

Услышав это, Елизавета Андреевна подумала, что дай Бог, чтобы у них были глаза Эдика-завоевателя, а не Эдика-сенбернара.

– Расскажи мне про Америку – попросила она его.

– Тебе о стране или об американцах?

– Помнишь, у Чехова: «Москва и москвичи? Давай по тому же принципу: «Америка и американцы», а то я не совсем представляю, как можно отделить одно от другого.

Он начал рассказывать, но она почти не слушала, вспоминала его маму.

Мамочка Эдика слыла грозой всех провинциальных невест в их институте, но такого приема, какого удостоилась Лиза, не удостаивался никто ни до, ни после неё. В принципе, ей было абсолютно всё равно, как мама Эдика отреагирует на её появление. Просто было любопытно посмотреть на женщину, о которой однокурсницы слагали легенды. Лизу, Мария Триадьевна встретила очень приветливо и даже пригласила выпить кофе с пирожными, но потом, услышав, каким, заикающимся от волнения голосом, разговаривает с ней её сын, схватилась рукой за сердце, которое у неё почему-то оказалось с правой стороны, и, рухнув в кресло, прошептала драматическим шёпотом: – Эдюсик, «скорую», скорее!