Кристина Рихтер - Зима, которой не было

– Да вот, – замялась я, вцепившись в кувшин. – Пить что-то захотелось.

Папа разочарованно покачал головой, а затем подушечкой большого пальца прикоснулся к уголку моего рта, стирая остатки шоколадной пасты. Я нечто прохрипела от недовольства и легкого стыда. Понятия не имею, зачем соврала. Просто захотелось.

– Мне кажется, мы мало с тобой разговариваем, – заметил он, усаживаясь на стул.

– Ну, у меня пока нет никаких психических и соматических расстройств, чтобы их обсуждать.

Из-за трясущихся ладоней я немного пролила воду, и тонкой струйкой та потянулась к краю стола.

– Я не только врач, но и отец.

Никудышный.

– Я знаю, пап. Но нечего сказать, правда. У меня все хорошо.

– Ты была таким жизнерадостным ребенком лет десять назад…

– Была, – отозвалась я и залпом осушила свой стакан. – Ты слишком часто вспоминаешь прошлое. Хватит хвататься за него.

– А ты не думаешь о будущем, – спокойно отозвался отец. – Разве это не хуже?

– Там реклама кончилась, – я кивнула в сторону гостиной. – Второй тайм. Пропустишь.

– Если я пропущу твои проблемы, то будет гораздо фатальней.

– Я обрадую тебя, – мой голос повысился, и я вновь ухватилась за глиняный кувшин. – У меня нет проблем.

– Да есть же.

Удар об пол смешался с криком болельщиков по ту сторону экрана. Я тут же опустилась на пол, стараясь поскорее собрать осколки. Благо, на дне почти не осталось воды.

– Как знаешь, – папа покачал головой в привычной для него манере и двинулся обратно в гостиную.

Безнадега какая-то.

Вернувшись, я погасила свет и вновь рухнула на кровать. Каруселью в голове неслись мысли, а я все пыталась сосредоточиться хоть на чем-то отвлеченном. «Интересно, зачем Артему нужна вся эта ерунда со знакомством? – поинтересовалась я сама у себя. – Могла ли я ему действительно понравиться? Это его упорство просто… удивляет. Разве не возможно, хоть на долю процента, что в нем действительно есть симпатия?..» В тот же миг я отчего-то вспомнила, что никогда не целовалась. Даже по-детски нелепо и по-взрослому развратно. Ни-ког-да. Губы вспыхнули одновременно со щеками, и я приложила к ним прохладные пальцы. Затем подушечкой указательного скользнула по нижней губе, глубоко вдохнула и представила влагу чужого рта. Передо мной был юноша, и его запах я не могла спутать ни с чьим иным. Мне казалось, будто наши рты сливаются, а ладонью я впиваюсь в его затылок сквозь шелк графитных волос. Глаза мои сомкнулись, веки затрепетали, а от лица ладонь скользнула ниже. Медленно от груди к животу волнами прибивало тепло и томную сладость.

Интересно, ладони Артема такие же горячие, как мои? Пальцы пробрались под безразмерную футболку, обожгли кожу.

А его дыхание такое же сбивчивое, когда он чувствует волнение от прикосновений?

Ева, хватит! Что ты представляешь? Что ты делаешь?

Тут же я осеклась, и ладонь вернулась в богоугодное положение. Я была отвратительна самой себе в такие моменты. Но не принимать в расчет того, что я была человеком с обычными плотскими желаниями, было глупо. Это нормально. У всех есть фантазии. Все этим занимаются.

Но отчего-то я все равно заплакала.

– Ну же, живее. Те, кто все знал, уже давно сдали свои листочки.

Я ненавидела скрипучий голос Гордовой. Я называла эту учительницу, страдающую комплексом старой девы, по фамилии, потому что предпочитала не загружать себя знанием ее имени и отчества. Так было почти со всеми преподавателями в этой школе, абсолютно скучными и посредственными людьми. Хотя, если на чистоту признаться, дело было не в них, а во мне. В тех школах, куда я ходила до нынешнего переезда, ситуация была точно такая же. Никто и ничем не мог меня заинтересовать. Я чувствовала, что мне уже будто за сорок.

Я накрыла своим листком с контрольной всю стопку и сладко потянулась.

– Все написала? – за спиной звонко прозвучал голос Риты.

– Почти, – через плечо отозвалась я.

– Я решила всего два. У меня плохо с математикой.

Потому что вместо того, чтобы учиться, ты шляешься по впискам.

– Такой склад ума, наверное, – равнодушно заверила девушку я, и та быстро-быстро закивала головой, обрадовавшись тому, как лихо я оправдала ее глупость.

Моя соседка по парте, более чем странная девушка с волосами, нелепо выкрашенными в красно-бурый цвет, многозначно откашлялась. Видимо, она ненавидела постороннюю болтовню, так как с ней никто никогда не разговаривал. Рядом с ней стоял стаканчик кофе из Макдональдса, отчего я даже на капельку позавидовала. Старательно она прятала его за широкими спинами одноклассников впереди.

– Новая тема, записываем… – вновь завопила Гордова. Я пропыхтела от недовольства и приготовилась заполнять тетрадь бесполезными строчками. Но внезапно по своей неуклюжести я выронила ручку, отчего та покатилась вперед, почти под ноги амбалов на передней парте. Мне почему-то их беспокоить не шибко хотелось, и я нырнула под стол в попытках дотянуться самостоятельно. Верите или нет, но у меня это почти получилось. Если бы я не качнула стол, а стакан со злополучным кофе не съехал на пол.

Сперва был легкий удар, потом подобие всплеска. Весь класс обернулся и наблюдал, как серо-коричневая жижа через проход ползет к доске. Буквально все замерли и с неким испугом взглянули на Гордову. Учительница зависла на несколько секунд: глаза ее словно кровью набухали, а сама она созревала для мощного мега-крика.

– Кто это сделал?! Встать! – безумно завопила она, отчего я поежилась. – Прудникова, ты!

Моя соседка испуганно осела и съежилась. Лицо ее стало белым, как пломбир, а губы будто посинели.

– Светлана Павловна, это моя вина, – я поднялась так резко, что успела удивить разом двадцать пять человек присутствующих.

– Лаврентьева! – опять тот же ор. Мне уже казалось, что ей все равно, на кого кричать. – После уроков будешь мыть здесь полы!

Одноклассники сочувственно начали вздыхать, а стоило мне сесть, как Рита траурно заметила:

– Ты попала…

Мне нужно было вернуться в тот самый класс, когда закончился шестой урок. Нехотя после звонка я оторвала седалище от стула и, забросив учебники в рюкзак, отправилась прислуживать Гордовой. Толкнув злополучную дверь и ввалившись в помещение, вместо ненавистной учительницы я увидела того, кого не хотела, – другого ученика. Белокурый парень со стрижкой средней длины старательно орудовал веником. Тихонько он насвистывал незамысловатую мелодию, в уши воткнув наушники. Я как можно тише закрыла за собой дверь, взяла второй веник и начала без старания мести грязь с ближнего ряда. Мне хотелось чувствовать, что я здесь одна, поэтому я распустила волосы и максимально накрыла ими лицо, чтобы тот самый незнакомец лишний раз не пялился. Свое монотонное занятие я продолжала уже минуту: даже впала в некий транс, задумавшись о своем. Но из транса этого меня вывела ладонь, которая самым наглейшим образом убрала прядь волос с моего лица. Я даже едва не задохнулась от такой наглости – губы парня растянулись в искренней улыбке и тут же он практически крикнул: