Оксана Пинуш - Греческие каникулы

Повернув во двор, мы попали в небольшую уютную таверну. Виноградные лозы завитками оплетали потолок и решетчатые стены террасы. Молодые зеленые листья закрывали от палящего солнца и давали прохладу. Под потолком кружились три огромных вентилятора. В глубине зала стояло несколько столиков, накрытых бумажными скатертями в голубую клетку. В углу булькал аквариум со всякими морскими гадами. Интерьер, в общем, не притязательный, как и во многих греческих тавернах. Но еда, обычно, в таких местах простая и здоровая. Это я знала и предвкушала вкусный ужин.

В кухонном дверном проеме показалась полная немолодая женщина. Радостно поприветствовав моих спутников и меня заодно, убежала. Вернулась с белой льняной скатертью и бутылкой воды.

Хлопоча вокруг нас, с явным украинским акцентом, она интересовалась у Гоги и Йоргоса, почему их давно не было видно, и предлагала поужинать только что приготовленной мусакой и рыбой.

Я жадно выпила стакан воды. Какая жара! Хотя вечереет. Тетя говорила, уже месяц, как термометр не опускается ниже 30. Для второй половины июня – жарковато. Если на севере страны было 30, то здесь – на Пелопонессе – все 35, а то и больше. Залпом выпила еще стакан и перевела дух. Видимо, организм еще не адаптировался к такой жаре. Хорошо, переоделась в шорты и сандалии.

Сейчас бы в море окунуться! Но эти вряд ли пойдут.

– Что будешь есть? – обратился ко мне Гоги.

Я заметила, что Йoргос держится как-то отстраненно и молчит. Что есть я здесь, что нет. Странный, и слова не вытянешь. Надо бы его как-то расспросить насчет работы.

Заказала греческий салат и мусаку – запеканку с баклажанами, картофелем и фаршем под соусом бешамель. Моя мама иногда готовит мусаку по бабушкиному рецепту. Но мне всегда казалось, что в Греции и салат, и мусака, да и все другие блюда – куда вкуснее, чем дома. Не подвергая сомнению мамины поварские таланты, я была убеждена, что все дело в здешнем благодатном климате.

–Так какие языки ты знаешь, кроме русского? На греческом говоришь? – поинтересовался Йоргос.

– На английском говорю, французском, немецком. А новогреческий почти не знаю, – почему-то соврала. Хотела сказать, что еще итальянский учу, но в этот момент хозяйка таверны принесла поднос с блюдами.

– Сама вас обслужу, как лучших гостей, – ласково сказала она.

Я почему-то к ней сразу прониклась. Добрая такая и сдобная женщина.

– А ты откуда? – спросила она меня.

– Из Краснодарского Края.

– Кубанская, значит. А я с Полтавы. Оксана, – она прищурилась и внимательно меня разглядывала. – Православная?

– Да. Меня Настя зовут.

– Славно, славно, – улыбнулась она.

Я знала, что в Греции полно живет и русских, и украинцев, и грузин, и людей других национальностей с бывшего постсоветского пространства. Но одно их точно роднит – вера. Хотя живут часто своей диаспорой, помогают друг другу. Ну а как еще выживать?

«Вот, – думала я, отправляясь в Грецию, – подзаработаю, язык попрактикую, посмотрю, что здесь и как. Определяться надо. В свой город возвращаться не хочется. Мама настаивает, чтобы я получила греческое гражданство и обосновалась в Греции, замуж может за грека вышла, «пристроилась», в общем. А мне хотелось мир посмотреть, на то, как живут другие люди. Хотя бы в моей любимой Италии побывать. А муж – грек.. хмм.. тоже мне – предел мечтаний! Мне вот совсем все равно грек – не грек, главное, чтобы я его любила, а он – меня. И занятие бы еще по душе найти, может образование европейское получить. Планов – громадье! Начну пока с работы здесь, в родной Греции».

– А еще твоя тетя говорила, что ты вроде как танцами занимаешься? – снова обратился ко мне Йоргос.

– Я с детства национальными танцами занималась. И еще гимнастикой немного. Правда, последние пару лет подзабросила, с институтом некогда было.

– Так у тебя только мама понтийка? А отец?

– Да, мама из греков-понтийцев, ее предки бежали из Малой Азии от турок во время геноцида. Хотели в Грецию через российский порт переправиться, а тут гражданская война помешала, так и остались. А отец русский, хотя и его род с Грецией связан немного. Его прадед служил военным врачом в императорской гвардии. После революции оказался сначала в Стамбуле, потом приютила одна греческая семья в Каппадокии. Он людей лечил, его так и называли «наш лекарь». И также во время геноцида греков уехал с ними из Турции, но до Греции добрался. Женился на такой же русской эмигрантке. В Советский союз возвратились уже их дети. Папа и мама родились и познакомились в Краснодарском Крае. Вот так!

– Терпеть турок не могу! – он сплюнул.

Я против турок ничего не имела. Но предки – что по матери, что по отцу – хлебнули, как говорится, преодолели множество трудностей, и я ими гордилась.

– А у мамы.. – я осеклась. Похоже, этим типам ничего не интересно. – Йоргос, расскажи, а ты как сюда попал?

– О, еще та история! Да, Гоги? – Йоргос ему подмигнул.

– Ага, – тот уплетал еду за обе щеки.

– Слушай, давай завтра? А то сегодня все перескажем – не интересно будет.

– Тогда расскажи о работе.

– Какая ты настойчивая, однако! Расскажи да расскажи! Сказал – завтра! – ответил он раздраженно.

Я расстроилась. Чего это он все завтраками кормит? Йоргос явно не из тех простых парней, вроде лысого и толстого Гоги.

И даже принесенная Оксаной домашняя выпечка не подняла настроения. Пирожки с разной начинкой просто таяли во рту и не были похожи на греческие пирожки пятаки.

– Сама пеку, у этих греков – все сладкое, а я не люблю, – кивнула она в сторону кондитерской с манящей витриной пирожных, которую мы проходили по пути сюда.

И чего это она их так обхаживает? Устроиться бы на работу и не видеть больше этих типов!

Закончив ужинать, попрощались с Оксаной. Она тепло обняла меня, пожелала удачи и шепнула, что в случае, если мне потребуется помощь, я всегда могу найти ее здесь. Знала бы я тогда, что эти слова не окажутся пустой фразой, сказанной на прощание.

*****

Мы вышли на набережную, за парапетом плескалось море. Стало ощутимо прохладнее. Хотелось полной грудью вдыхать свежий воздух. Красный шар солнца опускался к горизонту, и последние купальщики покидали пляж. Цвета вокруг стали мягче. В рассеянном свете вечерних огней нечетко проступали предметы. Нависающая над городком гора, казалось, ласково его обнимала.

По бесконечной мощеной набережной фланировала нарядная публика, оседая в многочисленных кафе и тавернах. Доносящиеся откуда-то звуки сертаки всколыхнули мое сердце. В воздухе пахло сладким дымком от поджаренной на углях кукурузы. Стайки отдыхающих толпились у лотков с сувенирами и всякими туристическими безделушками. Отдыхающих греков сразу было видно. Прогуливаясь целым семейством, состоящим иногда из нескольких поколений, они тщательно выбирали место для предстоящего долгого ужина. За парапетом, у самой кромки моря горели свечи, под воздушными шатрами из невесомой ткани сидели влюбленные парочки. На верандах кафе модная молодежь, расслабленно развалившись на диванах, потягивала коктейли. Захотелось плюхнуться рядом и ни о чем не думать, но мои провожатые не выпускали меня из вида. Пару раз Гоги даже схватил меня за руку, будто я убегу или потеряюсь.