Мари Мю - Любовный романчик

В марте просыпаются фиалки, почки на деревьях и коты. Всё взывает к любви. Вся природа в истоме кричит: «Любовь!».

Я люблю весну. Люблю ее волшебный живительный аромат, который будит желание жить и творить.

И в ту весну я влюбилась. Мы встретились в последний день февраля, а в первый день марта я вдруг поняла, что влюбилась.

Моя душа трепетала, как крылья бабочки. Мои глаза наполнились таинственным светом. Мое сердце ждало встречи.

Он был воплощением моего идеала.

И впереди у меня было свиданье.

Идеал пригласил меня к себе домой на романтический ужин.

На столе в ожидании замерли свечи. Он волновался и покрылся испариной. Я волновалась, а мое сердце громко билось. И вторили ему в такт старинные часы на стене.

– Шампанского? – предложил он.

– Шампанского! – улыбнулась я.

Бутылка напряглась и выпустила, как снаряд, пробку.

Мы выпили и выдохнули.

– Салатик? – предложил он.

– Немножко, – позволила я.

Повисла неловкая пауза. Мы волновались и улыбались друг другу.

Вдруг за дверью раздалось громкое «МАУ!».

– У тебя есть кот? – удивленно спросила я.

– И не один.

– Так запусти их сюда!

Напряжение куда-то сразу ушло.

Он открыл дверь, и влетел кот, за ним еще два.

– Это всё коты?

– Да.

– Они не дерутся?

– Бывает.

Коты по-хозяйски обнюхали хозяина, ножки стола и перешли к моим.

– Кис-кис-кис, – я наклонилась и протянула коту кусочек колбасы.

Кот повернулся ко мне спиной, поднял гордо хвост. И выпустил струю. Прямо на мою ногу.

От неожиданной атаки я подскочила.

По комнате медленно разлился специфический аромат. И это были не мои духи.

– Прости, но мне пора.

Я стала судорожно собираться. Одеваться. Обуваться.

– Мы еще увидимся? – мой идеал с нескрываемым сожалением ерошил свою густую шевелюру.

– Пока, – бросила я ему напоследок.

Коты разогнали всех бабочек, что порхали у меня в животе. В туфлях неприятно хлябало. После этого свидания за мной еще недели две тянулся шлейф любви.

Какой же все-таки необыкновенный. Аромат весны.

Почему-то когда вся природа окрашивается в желто-бордовый цвет, сердце начинает биться по-особенному. Видимо, чтобы до конца года еще успеть полюбить. Влюбиться несмотря ни на что, не взирая ни на какие обстоятельства. Именно так влюбляются девушки, которые учатся на филфаке. А уж они, как никто другой, умеют постичь всю гамму чувств, ведь в этом вопросе они подкованыи знают все тонкости любви по Апулею, Бальзаку, Достоевскому и Толстому. Девушки с филфака умеют любить самозабвенно, с надрывом и бросаться с головой в омут чувств.

В ту осень мне было осемнадцать. Я была студенткой филфака, и мне очень хотелось испытать высокие чувства.

Посмотрев внимательно на мальчиков-инженеров, которые жили с нами в общежитии на одном этаже, я выбрала его. Он был высокий, крепкого телосложения, с приятной улыбкой. Он был немногословный и бросал в мою сторону жаркие взгляды. Это я почувствовала на кухне, когда пришла моя очередь жарить картошку. Он стоял у окна и с жадностью смотрел на меня. Я смутилась, зарделась и опустила глаза. Он глаз не спускал. То ли с меня, то ли со сковороды. Но в этот момент я поняла: судьба.

Когда с девочками мы ели жареную картошку, закусывая ее маринованными помидорами, из которых сочился божественный нектар, перед моими глазами был он, а от выпитой рюмки самогона сердце стало биться жарко и вожделенно.

Все в нем было идеально.

Все. Кроме, пожалуй, ушей. Они были большие и бросались в глаза. Но я этого старательно не замечала. Подумаешь, какие-то уши.

После ужина к нам в комнату заглянули ребята и предложили прогуляться по парку. На дворе стоял сентябрь. Было тепло, ароматно и бесконечно лиственно.

Так мы оказались в парке. В компании друзей. Мы гуляли по аллеям парка и читали стихи Асадова, Бродского и Цветаевой. А мальчики дарили нам из листьев букеты.

Инженеры, как и мы – филологи, любили высокую поэзию. По крайней мере, так нам тогда казалось.

И вдруг в нашей компании появился он. Я увидела его и еще издалека и узнала со спины его статную фигуру и оттопыренные уши.

В чувственной эйфории наши инженеры забросали нас листьями, выражая свой восторг нашим знанием творчества поэтов. В этой поэтической вакханалии я увидела, что он совсем рядом. Он широко мне улыбнулся и засыпал меня с головы до ног огромной охапкой листьев и песка.

Песок попал в глаза, застрял в волосах. От того вечера еще долго скрипело на зубах. Тогда я решила, что не могу допустить, чтобы мои будущие дети были лапоухими.

Любовь – это еще страдание – поняла я тогда. Ох, уж эти осенние листья.

Как замечательно жарким летом попасть под ливень. Особенно когда ты попадаешь под ливень с любимым человеком. Он смотрит на тебя, ты на него. По вашим лицам стекают ручьи воды. Он берет твое лицо в свои руки, смотрит в самое сердце и целует. Безумно романтично.

Сколько раз я читала об этом в романах, сколько раз я видела эту сцену в кино.

И вот однажды молодой человек, с которым мы только познакомились, пригласил меня на свидание.

Это был вечер и глубокая осень. Соседки по комнате в общежитии на своих кроватях читали книжки. За окном шел дождь.

Отказываться от свиданья было глупо.

Он встретил меня на пороге общежития и раскрыл над нами большой черный зонт.

Я взяла его под руку. Он был очень высокий.

Мы гуляли и говорили о том, какой хороший выдался вечер.

Вечер действительно выдался необыкновенным. Дождь лил как из ведра. Дул сильный ледяной ветер, который то и дело выворачивал зонт наизнанку.

Мои ноги промокли. И вся эта ситуация как-то не походила на то, что показывали в кино.

– Ты не замерзла? – спросил он меня.

Я молча отрицательно покачала головой.

Мы гуляли еще час.

Погода ухудшалась.

Он проводил меня до общежития. На скрюченных от холода ногах я поднялась по ступенькам и скрюченными от холода пальцами открыла двери.

Да, и до поцелуя дело не дошло. Жутко хотелось в туалет. После прогулки я еще неделю кашляла и чихала.

В тот вечер я поняла, что любовь – это не всегда романтика.

За окном валил густой снег. Второй день. Валил и валил. Морозно красиво. В такую погоду лучше всего свернуться калачиком на диване под теплым пледом в объятиях любимого мужчины. И пусть по телевизору снова и снова задают один и тот же вопрос: «Вы считаете меня легкомысленной?». Добавим в эту идиллию хвойный аромат и смажем эту ваниль сверху медом – зимой полезно.

В тот январь я была особенно романтически настроенной и потому легкомысленной. В моей жизни пахло хвоей, рядом стояла чашка с чаем с медом. Был диван, плед, телевизор. Не было одного – ЕГО.