Андрей Ромм - Моя вторая первая любовь

В последнее время Виктория морально «созрела» для экстракорпорального оплодотворения. Действительно – сколько можно бегать по кругу и надеяться на то, что вот-вот получится. Оставалось «созреть» физически. Она уже предвкушала радости материнства настолько, что начала присматриваться, не покупать, Боже упаси, а всего лишь присматриваться ко всему малышовому, от пинеток, до кроваток и выбрала, пока только про себя, не обсуждая с Валеркой, комнату, которой предстояло в обозримом будущем (тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить), стать детской.

И тут вдруг начались эти проклятые провалы в памяти! Беременеть такой неопределенной ситуации было немножко страшно. А ну как беременность спровоцирует новые приступы? Выставленный самой себе «диагноз» немного успокоил. Желая убедиться в том, что больше никаких сюрпризов она себе не устроила, Виктория убила уикенд на тотальную ревизию всех шкафов и уголков под видом генеральной уборки. Валерка недоуменно качал головой и предлагал позвонить теткам, двум родным сестрам, которые убирались у него до женитьбы, но Виктория категорически отвергла это предложение, сказав, что справится сама. Валерке вообще не нравилось, что она занимается уборкой, он считал, что ей незачем себя утруждать, особенно с учетом того, что они могут позволить себе нанимать домработниц. Виктория на это отвечала, что «когда-нибудь потом», когда появятся дети, домработницы им, возможно, и понадобятся, а сейчас ей совсем нетрудно в субботу с утра пару часов уделять уборке. Тем более, что у таких аккуратных людей, как они с Валеркой, и убирать-то было нечего. Так – пройтись пылесосом, да тряпкой пару раз взмахнуть. Зато уборка давала Виктории ощущение того, что она здесь хозяйка, помогла ей, прожившей всю жизнь в городских квартирах, быстро привыкнуть к загородному дому. Дом Валерка купил давно, вскоре после того, как начал зарабатывать адвокатской практикой. Продал московскую квартиру, взял кредит на недостающую сумму и купил. Виктории и Константину, несколько удивленным таким решением, сказал, что устал от соседей и что, как «потомственный куркуль» всегда мечтал жить в собственном доме, только не мог осуществить свою мечту, пока была жива его мать. Валеркина мать, которую Виктория помнила бодрой, энергичной женщиной, заболев диабетом, в сорок с небольшим стала инвалидом. Ожирение, гипертония, проблемы с сосудами, трофические язвы… Валерка совмещал учебу в институте с уходом за матерью, при этом успевал где-то подрабатывать, потому что на стипендию и пенсию инвалида второй группы жить было невозможно. Виктория подозревала, что переезд за город был не столько желанием жить в собственном доме, сколько желанием уехать оттуда, где все – домашняя обстановка, поликлиника, аптеки, напоминало о болезни матери. Соседей тоже не стоило сбрасывать со счетов, те еще у Валерки были соседи, алкоголик на наркомане. Бывают люди с несчастливой судьбой, а бывают такие дома, в которых волей случая или по чьему-то неведомому злому умыслу подбираются жильцы один другого хуже. Валерке «повезло» вырасти именно в таком доме.

Вскоре после переезда, Валерка устроил новоселье. На соседнем доме в то время висел баннер «Продается» и Виктория с Константином, впечатленные местными красотами – дубравой и речушкой, немного помечтали о том, как хорошо было бы купить этот дом.

Хорошо, что не купили.

Хорошо, что у них с Константином не было детей.

Тысячу раз права Альбина, когда говорит: «Что Бог неделает – все к лучшему». В этом лучшем из миров все к лучшему – и сделанное, и несделанное.

Но как же славно улыбался Константин! Любую печаль-тоску мог разогнать улыбкой…

«Бог велел делиться»

Письмо было анонимным и лаконичным. В теме стояло «Вниманию Виктории Ряжинской!», именно так, с восклицательным знаком, обратный адрес состоял из семи цифр и названия почтового сервера. Цифры показались Виктории смутно знакомыми. Сперва она подумала, что это чей-то номер телефона, но, перерыв все контакты, ничего похожего на 314-15-92 не нашла. Поиск в Сети сразу же дал ответ. Число «пи», первые семь цифр, только без запятой. Надо же, всплыло из глубин памяти, а ведь казалось, что алгебру она основательно подзабыла.

Возможно, в другой день Виктория просто отправила бы дурацкое письмо в корзину и забыла бы о нем. В другой, но не сегодня, не после серии обескураживающих находок и полной домашней «ревизии». С кем делиться? Это шантаж? Или что-то другое? Она должна с кем-то поделиться? Что еще она успела натворить? Причем, на работе, ведь письмо пришло на рабочий адрес.

Настроение сразу же испортилось. Ничего себе, хорошенькое начало новой рабочей недели…

В студии «Марбина-стиль» понедельники были не просто тяжелыми, а очень тяжелыми днями. По понедельникам владелица и директор Маргарита Борисовна Иневаткина (отсюда и «Марбина») за глаза называемая подчиненными Хозяйкой, делилась планами, пришедшими в ее светлую голову за уикенд. По будням Маргариту Борисовну не осеняло, мешала суета.

Планы Маргариты Борисовны требовали немедленного претворения в жизнь, поэтому подчиненным приходилось лихорадочно перекраивать и без того трещащие по швам графики, что неизбежно приводило к накладкам и конфликтам. «Жизнь бьет ключом!» удовлетворенно констатировала Маргарита Борисовна, когда атмосфера в студии накалялась до предела. Нельзя сказать, что Маргарита Борисовна была стервой, получавшей удовольствие от конфликтов. Просто она считала, что творческие люди могут полноценно выкладываться, создавать нечто особенное, лишь в состоянии эмоционального напряжения. Спокойствие и гениальные проекты несовместимы.

– Я считаю, что нам надо принять участие в «Вольном художнике»! – объявила она на утренней летучке. – Надо держать марку!

Кабинет у Маргариты Борисовны был небольшим, поэтому летучки и прочие собрания проходили в офисном зале. Подчеркивая свой демократизм, Маргарита Борисовна отказывалась от стула, который ей традиционно предлагал подхалим Елькин, голубоглазый херувим с душонкой мелкого барышника, и садилась на край его стола. Елькину везло, подхалимам вообще всегда везет, за спиной у Маргариты Борисовны он мог спокойно заниматься своими делами, а вот остальным полагалось внимательно слушать. Летучки порой растягивались на час, а то и больше. Упущенное время приходилось наверстывать вечером.

– Конечно, надо! – с готовностью поддакнула Ира Филиппова по прозвищу Буратина, высокая, нескладная, длинноносая. – Мы там всех в клочья порвем!

Виктория не смогла сдержать улыбки. Неделей раньше, когда Хозяйке не хотелось участвовать во всероссийском конкурсе «Вольный художник», Ира, презрительно морща нос, говорила, что «не взрослое это дело, с детьми в песочнице играть».