Владимир Митюк - Грубые будни. Роман из цикла «Пространство холода»

Алла пришла утром, после совещания, на котором мы только раскланялись. Сказали, что в Москве открывается представительство, – а почему я не в курсе? – и возглавлять его будет…

Алла встала и поклонилась. Ах, вот почему. А я тупой, не понял.

– А сегодня вечером я уезжаю, в Москву. Наверное, насовсем.

Вот и узелок развязался, завязаться не успев.

Я мог что-то промычать, пожелать удачи. И опять перехватило горло. Моя слабость. Не мог сделать нужного шага, удержать девушку. А оправдываться тем, что, мол, не хотел подвергать её опасности, разница в возрасте, и прочее, – лишь нелепая попытка самооправдания. Но себя-то не обманешь. Однако…. Взаимный интерес – да, любовь – вряд ли.

– И выхожу замуж. Наверное… – продолжила девушка, и…

Я ничего не слышал, только спросил:

– А тебя проводить?

– Нет, папа отвезёт, а в Москве встретят.

Лишь одна мыль о том, что её кто-то будет обнимать и ласкать, и ей будет хорошо, а я останусь в прошлом, чуть не ввергла меня в ступор. Приступ необъяснимой ревности.

– Не расстраивайся, жизнь идёт.

Я что, не смог сдержать эмоций?

Возможность пребывать одновременно в нескольких состояниях, ипостасях, требует определенного напряжения. Несколько секунд, минут. Я возвращаюсь в реальность….

– Антон, что с тобой! Ты бледный, не отвечаешь, я испугалась…. Ну, хочешь…. Я…. Я с тобой останусь?

Пытаюсь изобразить на лице улыбку, но выходит как-то жалко, нет необходимости глядеть в зеркало. Врать, что-то придумывать. Всё правильно, удивительно, что она задержалась и была со мной так долго. Странно, что ничего отрицательного не случилось, пусть аура не всегда была благоприятна.

– Нет, чувства. Их не надо знать, их надо чувствовать. И нельзя себя насиловать, проверено на личном опыте.

– С тобой все в порядке, ты уверен?

Я более чем уверен, видение пропало, могу улыбаться внутрь.

– Кофе ещё? – девушка успокаивается. – Я посижу.

– Нет, зачем? Долгие проводы, лишние слёзы . И работать надо.

– Разве ты способен плакать? – Искренне удивляется девушка, она не знает, что я просто выдернул всплывшую откуда-то цитату. Но я – способен, и ещё как…

– Поезжай, и – удачи.

– Может, я вернусь.

Зачем? По долгу службы я раз в месяц, после Нового года и рождества буду наведываться в столицу. Видеть Аллу. Но смысл?

***

Достал несколько листов бумаги, карандаш, сел за стол. То, что дым будет наполнять кухню, меня не волновало, нужна была тишина, я даже не включил воздухоочиститель. Я бы солгал, что не был огорчен отъездом Аллы, девочка разбудила во мне совсем не нужные воспоминания, с ней можно было разговаривать, я чувствовал это, но не мог сказать главного. Того, что не отпускало меня ни на секунду.

Так вот, говоришь. Диспозиция – у меня, признаюсь, почти фотографическая память, я переношу на белый лист нарисованное на песке полковником. Трёхмерное изображение дается мне плохо, я даже не представлял, как к нему подойти. Но что-то вырисовывалось, я пытаюсь прорисовать траекторию пули, отрешившись от эмоций. По всему выходит, что – если провести кривую до дома. Но там всё прошерстили до основания – кто, когда где был, если отсутствовал – то почему, наверное, даже продернули консьержей на полиграфе. Необходимая работа, лишь ещё раз убедиться, что проникнуть ни в один из близлежащих домов практически невозможно, если….

Если ты не житель дома, обслуга, почтальон, пожарный, милиционер – последнее шокирует консьержек, тут не до проверки документов. Ага, форма. Об этом я читал, и даже думал. Понял, что зациклился. Тупик? Но вот угол. Директриса стрельбы? Тут не выше третьего этажа, однозначно. А кто ещё может не привлечь внимание – да, униформа. Что же еще? Надо проверить, не было ли здесь ремонта фасадов – дома окутаны строительными лесами. Да, вот ещё – строители. Записываю себе в память – проверить, ремонт – очень хороший повод, забраться на леса особого труда не представляет, особенно, если другие рабочие по-русски ни ухо, ни рыло. Придётся идти в библиотеку, пролистать газеты. Поиск в Интернете. Хорошо, но, если они отслеживают, то наверняка узнают, от кого поступил запрос. Если выходить с рабочего компьютера, тоже могут пробить. Придётся, как всегда. Голова раскалывалась.

Очередной выезд на место происшествия. Да, пусть я буду ходить по кругу. Возможно, я упустил что-то главное, или не главное, а какую-нибудь мелочь. А она окажется связующей ниточкой.

Прокручиваю, на всё будет завтра. А сейчас выспаться. Падает мокрый снег с дождем. Алла уже в поезде, сейчас это просто. Но меня это не должно волновать. Но… Revenons a nos moutons.

Нет, что-то не складывается. Предположим, никакого ремонта фасадов не было, тогда что? Кто ещё может не привлечь внимания? – Да только те, кто нас обслуживает. Вот, например, троллейбус. Обрыв контактной сети – я возвращаюсь к давеча потерянной мысли, приезжает ремонтный, некто поднимается на крышу, имитирует работу, а в это время наблюдает за движением, будучи ежесекундно наготове. Но каков лимит времени?

Водитель троллейбуса, упёршегося в обрыв, непременно сообщит диспетчеру, опустит рожки и станет ждать. Вопрос – сколько? Минут десять, пятнадцать и что? Подмена будет замечена. То есть, данный вариант маловероятен, но совсем отбрасывать его нельзя.

Часа через три я утомился, и меня поклонило в сон. Я бухнулся прямо на одеяло – бельё собрал, во избежание не знаю чего. А, у меня выработался условный рефлекс. Надеюсь, в обозримом будущем никто не нарушит моё уединение. Засыпаю на пару часов и просыпаюсь, не скажу, что бодрый, ещё кофе, а перед этим – гирьки на балконе. Откуда на Кирочной гирьки? Здесь и балкона нет. За руль, ухитрившись не наступить в образовавшуюся лужу – смесь воды и образовавшегося льда.… И на работу, пробираясь через пробки – из центра выбраться сложно.

***

Вечером снова подъезжаю к роковому месту. Паркуюсь на Кирочной, ближе к съёмной квартире, но с другой стороны Суворовского, перехожу проспект. Началась вторая декада ноября, фонари синхронно зажигаются, становится светлее, красиво, а скоро новый год, вообще.

Иду по Таврической, народу теперь живёт здесь немного – дома расселили, а богатые новые жители не склонны дефилировать по улице в такую погоду. Но некоторые фонари не горели. Я невольно испытал раздражение – неужто к зиме нельзя было подготовить! Насупил в лужу, промочил кроссовку, чертыхнулся. Допустим, я узнаю, откуда стреляли, и что?

На углу Кирочной и Таврической я едва не столкнулся с пожилой женщиной, видно, из местных, и, совершенно неожиданно для себя, услышал:

– Ну, сколько можно, ремонтировали, ремонтировали, и ничего не сделали, до сих пор фонари еле горят.