Елена Галимова - Дорога в рай

Наблюдать за пьяницами целую смену, слышать их скулеж, было невыносимо. Сегодня за прилавком стояла Антонина, она никогда не жалела выпивох. Круглая и краснощекая как матрешка, Тоня грудью стояла за товар, были случаи воровства и обмена товара на деньги. Антонина смело давала отпор наглым попрошайкам, а если нужно, могла и шваброй огреть. Только что кучка выпивох, в глубоком разочаровании покинула стены родного магазинчика, плюясь и злословя на бессердечие Тони. Колька с Таней вошли в магазин и сразу отдали продавцу список с деньгами. Пока Тоня взвешивала товар, брат с сестрой заворожено рассматривали отдел косметики и игрушек. В их сельском магазине продукты, бытовая химия, одежда, игрушки, косметика, все находилось на соседних полках. Местные хозяйки запихивают в одну сумку стиральный порошок и колбасу, поэтому разнообразие съедобного и хозяйственного товара стоящего на одной полке, не удивляло никого, кроме Тани. «Это так негигиенично» -подумала девчонка сморщив хорошенький носик. Она невольно сравнила большой супермаркет из рекламы, с этим… э… чуланом. Колька принялся восторгаться Человеком- Пауком, а Танька заинтересовалась лаком для ногтей. Девчонка представляла модный лиловый цвет на своих ногтях и даже выставила вперед изящную ручку. Нет, от покупки одного лака семейный бюджет не обеднеет. Но только строгий отец категорически против любой косметики, да ведь не обязательно ему знать про лак, если Колька не нажалуется. Чтобы выглядеть по- современному, собираясь в субботу на дискотеку, Танька наводила красоту у своей единственной подруги Лары. Возвращаясь домой, девчонка шла к студеной речке «Слезинке», у дома, и тщательно умывалась с мылом. Специально на этот случай она таскала в кармане джинсов крошечный кусочек мыла в пакетике.

– Чё, лак хочешь? – толкнули в спину Таньку.

Это, невесть откуда, появилась Ларка, хотя минуту назад ее здесь не было. Грубая, хамоватая подруга Таньки никак не понимала что обращается с людьми неуклюже, словно огромная медведица. Вот и сейчас, Лариса толкнула подругу в спину, будто так и должно быть. Соколова терпела все это хамство, только потому, что другие девочки с ней не дружили. В деревне другие девочки Татьяну считали высокомерной, гордой. Лариса же, принимала ее такой какая она есть, иногда, правда не понимая о чем говорит Соколова. Только Лариса не сторонилась Таньки, всегда могла выслушать, поддакнуть если надо, поделиться косметикой, у Ларки родители жили зажиточно для деревни.

– Хочу, конечно, и косметику хочу, и денег много, и моделью стать тоже хочу, – вздохнула Таня, складывая покупки в бездонную сумку.

– Ух, ты! – раскрыла рот толстощекая Лариска, – моделью стать хочешь, а не жирно ли?

– Нет, не жирно. Мы с тобой не хуже городских девушек, а живем в нищете. Почему они в роскоши купаются, а нам это будет жирно?

– Ага, жди, когда они с тобой поделятся! – хохотнула Лара, вытаскивая сумки на улицу. Девочки шли по дороге, рассуждая о богатстве, а редкие машины обдавали их пылью.

– Ну, а чаво ты в городе делать станешь? – вытирая пот со лба, спросила Ларка.

– Я ж говорю, в модели подамся, да, а чаво ты хохочешь- то?

Лариска громко смеялась, обнажая широкие зубы и держась за тучный живот. Она даже сумки поставила на обочину, чтобы слезы утереть. Тане было неприятно, но она всегда прощала грубиянку. Правда, Соколова не могла поделиться с Ларкой всем сокровенным, поскольку та любила посплетничать. Ларисе было очень трудно держать язык за зубами, ее так и тянуло потрясти чужим грязным бельем. Если же Ларка слышала о себе дурные слухи, то спешила задать трепку наглым сплетникам. Когда прошлой весной Лариска лежала в больнице с воспалением легких, кто-то пустил слух, что она разболелась после аборта. Страшная месть настигла лживую дрянь, прямо в магазине. Ларка напала на нее, как сыч на жертву. У бедняги был вырван клок волос, разбиты губы и разорвана новая юбка. В селе побаивались сплетничать про Ларку, а Таньке было с ней комфортно. Абсолютно разные внешне и внутренне девочки замечательно дополняли друг друга, хоть и ссорились иногда. Вот только в последние два года, Соколова заметила, что ей становится все труднее донести до подруги свои мысли. Таня всегда отличалась нестандартным мышлением, чем удивляла окружающих, и Ларка уже просто не могла понять, о чем говорит Соколова. Она согласно кивала, но и только.

Лариска громко высморкалась в подол халата и сказанула:

– Оно ж, конечно, хорошо моделью- то, задом вертеть, да кто ж тебя туды возьмет —то? Там связи нужны, хотя ты у нас красавица, хоть и тощая как селедка, – снова прыснула подружка.

– Да ты мне просто завидуешь! – рассердилась Танька, отбирая у Ларки сумки, – лучше занялась бы физкультурой, прическу бы сделала, ходишь как баба! —обиделась Соколова.

Ларка бросилась догонять подругу.

– Да не сердись, я ж не со зла! Может, и завидую, а гимнастику делать не стану, у нас в роду все бабы такие. Да, не балеринка я, так что ж, мне теперь и не жить? – обиделась она.

– Давай прекратим ссориться, – предложила Танька, – вечером гулять- то пойдем?

– Пойдем, – успокоилась Лариса, снова широко улыбаясь.

Она расправила складки грязного халата, и сунув широкие ладони в потертые карманы, пошла домой. Танька подняв свою ношу, тоже побрела к дому. Жара изнуряла. Занимался полдень. Колька, запыхавшись, догнал сестру, в руках он нес огромные калоши.

– Эх, помощник, -горестно вздохнула девчонка волоча тяжёлые сумки.

Мать сварила грибовницу и нажарила лепешек. С поля вернулся отец. Высокий, широкоплечий, он походил на бородатого богатыря из сказки. В селе его прозвали Ленька – Муромец. Сколько помнила Татьяна, папа всегда был строг, немногословен, иногда даже суров, но только с сыном Колей. Дочь он баловал доброй улыбкой, а в детстве катал на плечах. Отец работал трактористом, водкой не злоупотреблял, люди уважительно относились к Леониду, иногда приходили за советом. Многие мужики боялись его, а бабы звали усмирить драчуна. Его жена, Нина, мать Тани и Кольки, слыла женщиной кроткой и скромной. Всю жизнь она носила длинную белокурую косу, скручивая её сзади на затылке и прятала под голубой платок. Такие же густые, и на редкость светлые волосы достались и дочери Нины- Тане, а так же ее светло-голубые, словно изо льда, глаза. Мама одевалась в простые платья, которые еще больше подчеркивали ее хрупкую фигурку, Она не любила наряжаться, разве только по праздникам. Нина никогда не открывала рта без повода, не занималась сплетнями, даже с детьми всегда говорила тихо, без крика. Односельчане ни разу не слышали, чтобы супруги Соколовы скандалили или даже плохо отзывались друг о друге. Своих детей они воспитывали в простоте и строгости, прививая им труд с малых лет.

Читать дальше