Алёна Финк - Исповедь грешницы

– Ой, какая у тебя красивая кукла!,– на что я обиженно, недовольным тоном ответила:

– Эта не кукла, эта мая доцька!!!

– Да? Ну извини, пожалуйста, я же не знала,– ласково улыбаясь, тётя Маша пыталась оправдаться,– И как же зовут твою дочку?

– Натаса,– уже более дружелюбно ответила я ей.

– А сколько ей лет? – снова поинтересовалась тётя Маша.

– Ана у меня самая старсая,– гордо заявила я,– Ей узэ сэсть!

– Так, значит, у тебя ещё есть дети?,– спросила тётя Маша.

И с искренним вниманием терпеливо стала слушать мой рассказ о проблемах "многодетной мамы". Теперь же, когда она меня встречала, то первое, что тётя Маша всегда спрашивала, так это:

– Ну, Ленуся, как твои детки?

И я была, не по-детски, счастлива, что могу поделиться с кем-то о своей нелёгкой «материнской доле».

В нашем подъезде тётя Маша появлялась где-то раз в месяц, и я всегда с нетерпением ждала встречи с ней, ведь она была единственным человеком, который по-настоящему меня понимал.

В то утро всё было, как обычно. Трамвай, нехотя, остановился на остановке "Березняки" и так же, нехотя, открыл дверь. На ступеньках трамвая появилась белокурая, до боли всем знакомая, кучерявая головка. Воцарилась гробовая тишина. «Ну, – думали все, – сейчас начнётся…»

Но, о чудо!!! Вместо оглушительного вопля, вдруг, раздался радостный возглас:

– Тётя Маша!,– и я кинулась в объятья "всеобщей спасительницы".

– Ну, Ленуся, как дела, как детки?,– традиционно спросила тётя Маша.

А я, послушно усевшись к ней на руки, стала подробно делиться обо всех "своих детях": кто чем болел, кто как себя вёл и т.д., и т.п., совершенно забыв и об окне, и о машинках. Благодарные пассажиры с благоговением смотрели на тётю Машу, и с умилением слушали мой рассказ. Для них это был самый счастливый день!

Я больше не устраивала истерики, и не требовала уступить мне место у окна. Стоило, лишь, кому-то из сидящих в трамвае бабушек или тётенек поинтересоваться: как там "мои дети"? И всё, больше мне ничего не нужно было.

Всю дорогу я увлечённо описывала события, так или иначе, касающихся "моих многочисленных детей". Даже, не смотря на то, что делала я это довольно громко, всё равно пассажиры были очень довольны. Ведь так было гораздо лучше, чем в течение сорока пяти минут (именно столько мы с мамой ехали в этом трамвае), выслушивать дикие вопли дряной девчонки, желающей непременно сидеть возле окна.

Теперь меня не только не боялись, но даже и любили, особенно бабушки, и в качестве награды, за хорошее поведение мне приносили конфеты и другие сладости. В общем, мы стали друзьями.

Глава 2.

Неоправданные ожидания.

Папа мечтал о сыне, но его мечте не суждено было воплотиться в жизнь, потому что родилась – Я! По этой самой причине, папа не питал ко мне особой любви или привязанности. И его отцовские чувства ко мне – оставляли желать лучшего.

Честное слово, мне совсем не хотелось разочаровывать папу, но так уж получилось. Думаю, что и мама не ожидала, что папа так сильно расстроится из-за такого пустяка. Ну, подумаешь, то же мне трагедия! Ну, не родился у тебя сын, ну и что? Зато, какая дочь родилась!!!

К сожалению, тогда, папа не сумел по достоинству оценить этот факт. Он всё больше и больше отдалялся и от меня, и от мамы. Избегая общения, папа всё реже и реже появлялся дома, пока в один "прекрасный" день не позвонила моя бабулечка и не сказала:

– Асенька, ты знаешь, что Изика увезла "фифа" на машине?!

– И, что я теперь должна делать – поинтересовалась мама – бежать за ними, или как?!

– Нет – изумлённо ответила бабулечка – но ты должна принять меры!

– Меры, будете принимать Вы, Ольга Александровна, ведь это Ваш сын – сказала мама – А я, подаю на развод.

Мне было около шести лет, когда родители развелись. Как ни странно, но я не была этим особо удручена.

Возможно, из-за того, что бабулечка с дедулечкой меня очень любили и старались компенсировать мне недостающее внимание и заботу их "нерадивого" сына. А потому, я не чувствовала ни обделённости в чём-либо, ни ущербности.

Почти через год, летом, оправившись от бракоразводного процесса, мамочка, не долго думая, отправилась в отпуск, на море. На обратном пути, в поезде, она знакомится с молоденьким, высоким и стройным, красивым русоволосым пареньком. Он возвращался домой из Армии.

Голубоглазый лейтенантик, да ещё и моряк! Да перед ним бы ни одна барышня не устояла! А какая девчонка, в юности, не мечтала выйти замуж за моряка?

Тем более, что дед-то мой, по материнской линии, был Капитаном II-го ранга! О нём, даже, книги написаны: о нём и о его легендарном крейсере "Красный Кавказ", участвовавшем в знаменитом Севастопольском сражении. И документы моего деда хранятся в музее Великой Отечественной Войны, в городе Киеве.

Так, что тут, как говорится: "сам Бог велел". Но, Бог ещё велел: "думать головой, а не чакрой Свадхистаной". А моя мамочка, похоже, этого не знала. Она решила, что это "судьба"! И, потеряв голову, совершенно не думая о последствиях, целиком отдалась своей новой внезапной и всепоглощающей страсти.

Некоторые взрослые, по своей молодости и неопытности, путают сексуальный инстинкт с Любовью. Хотя, ничего общего с Любовью он не имеет. Вот и мама, не смогла отличить одно от другого.

Поэтому, вместо того, чтобы вернуться домой, она, на одной из промежуточных станций, позвонила своему начальнику и попросила ещё неделю отпуска, "за свой счёт". После чего, сообщила своей маме, ну и моей бабушке, естественно, что она на недельку задержится в Запорожье. Именно оттуда был родом наш славный морячок.

Бабушка, которая любезно согласилась смотреть меня целых две недели, пока мама отдыхала на море, уже считала минуты до её возвращения. И когда мама сказала, что у неё изменились планы, и что она едет в Запорожье, бабушка, мягко говоря, лишилась дара речи.

Пауза длилась несколько секунд. Застыв в оцепенении, лицо бабушки медленно наливалось красным багрянцем. Её просто трусило от возмущения, и она заорала, как раненный зверь, загнанный в угол:

– Какого хрена, ты там забыла?!!!

– Во-первых, не ори на меня – спокойно ответила мама – а во-вторых, ты сейчас всё равно этого не поймёшь.

– Как это: "не ори"? И что значит: "не поймёшь"? – прервала её бабушка – Нет, ты, Ася, мне всё-таки объясни, ты вообще сама понимаешь, что ты творишь?

– Мама, успокойся, я приеду и всё тебе объясню – пыталась утихомирить "извергающийся вулкан" моя мамочка.

– Я не успокоюсь – продолжала кричать бабушка – пока ты мне не объяснишь, как ты можешь так со мной поступать?! У тебя совесть есть?!

Совесть у мамы была, только времени не было, чтобы убедить в этом, полную негодования, бабушку. Время стоянки поезда заканчивалось. И мама вынуждена была попрощаться, так и оставив бабушку без ответа.