Кристина Камаева - Неосторожным в пути. Сборник рассказов

Но едва мы двинулись по мостовой, как Даша вдруг начала декламировать стихи:

"Я вздрагиваю от холода,

Мне хочется онеметь.

А в небе танцует золото:

Приказывает мне петь!"

– Может, не надо? – попросил я осторожно.

Но Даша не послушалась. У этой миниатюрной барышни оказался на диво зычный голос. Она то и дело сбивалась на свист или крик, пытаясь, видимо, украсить чтение контрастными интонациями.

"Томись, музыкант встревоженный,

Люби, вспоминай и плачь!"

Прохожие шарахались от нас, я пытался ее урезонить, но она хохотала и призывала меня смотреть на звезды – на «танцующее золото». Похоже, Даша очень долго держала полюбившиеся ей строки в себе, и теперь радовалась возможности выбросить их в мир. Иногда незнакомые люди прикалывались над ней, о чем-то спрашивали. Она же швыряла в них готовыми строчками:

"И с тусклой планеты брошенный,

Подхватывай легкий мяч!"

Репертуар у нее был богатый. Пока мы добрели до дома, у меня голова распухла от интенсивного зомбирования стихами, и я побоялся остаться с ней наедине. Быстро завел даму в подъезд, проводил до квартиры, наказал спать спокойно и убежал. Всю дорогу преследовали меня голоса бессмертных русских поэтов, и даже ночью, какой-то тип присаживался ко мне на кровать и вопрошал гнусаво: "Разве мама любила такого, желто-се-е-е-рого, полуседо-о-о-го…" – Я просыпался и тихо костерил новую знакомую.

Следующий день был выходным. Размышляя о своем вчерашнем приключении, я подумал, что зря не остался ночевать у Даши. Необычная девушка. Ну и что? Зато не скучно провели время. Раскрылся мне человек, а я дал деру, и телефон не попросил. Теперь, может, и разговаривать со мной не захочет, на трезвую голову. Ощущение незавершенности знакомства не давало покоя. Я решил съездить к ней. Вместо цветов купил в магазине дорогой сыр, мясной балык, хлеб и вино и отправился покорять дамское сердце.

Неожиданно легко нашел ее дом, сталинской застройки, старый и убитый. Таких – в центре города осталось мало. Я с опаской поднимался по лестнице, захламленной чьим-то послеремонтным мусором. Стены скалились безыскусными посланиями. Не уверенный, что поступаю правильно, я остановился перед ее дверью и позвонил. В глазке мелькнула тень, девушка бесшумно подкралась к двери с той стороны.

– Это Инсар, – бодро представился я. – Не бойся.

Медленно, как будто сомневаясь, Даша открыла дверь и оглядела меня, потом отступила, чтобы я прошел внутрь.

– Ты запомнил, где я живу? – спросила она вместо приветствия.

– Да, как и весь наш волшебный поэтический вечер, – широко улыбнулся я.

Она потупила глаза, спрятав улыбку.

– Не знаю, что на меня нашло.

– Все почившие дарования обрадовались возможности заговорить твоими устами.

– Не надо было пить коньяк.

– Пожалуй. Сегодня я выбрал вино.

– Зачем? Мог бы и так прийти, – засмущалась она, принимая пакет. Она волновалась и боялась взглянуть мне в глаза. Я видел склоненную белую шею в декольте старомодного халата, слишком свободного для ее фигуры. Меня вдруг охватило хищное чувство, я вдохнул носом воздух, как волк, ступивший в логово, где его признали хозяином. Мы прошли в кухню, и дощатые полы отозвались жутким стоном на наши шаги.

– Ух-ты! Поющие полы.

Даша и ухом не повела. Вообще, квартирка меня изумила. Состояние быта я определил бы как послевоенное. В кино такое еще можно увидеть, но в реальной жизни, признаюсь, не ожидал. Ощущение провала в прошлое не проходило, все вещи казались ровесниками моих родителей или даже их родителей. Сюда запросто вписались бы патефон, огромное радио, черно-белый телевизор с линзой.

Мне попадались клиенты, заказывающие дизайнерам оформление офисов или комнат в стиле "ретро", но здесь, вероятно, был другой случай. Детали обстановки нисколько не волновали обитателей этой квартиры, они не старались приукрасить свое окружение и заменить мебель или технику на современную. В награду за постоянство старые вещи служили им верой и правдой. У холодильника, куда я поставил охлаждаться вино, похоже, был вечный двигатель.

– Это квартира твоих родителей, – предположил я. – Почему они здесь не живут?

– Уехали в Краснодарский край, купили дом в деревне.

– А брат?

– Он иногда ночует. Но чаще живет в общежитии с друзьями.

Даша хотела нарезать сыр и балык, но я остановил ее.

– Покажи мне и остальные залы, Царевна.

– Конечно, – согласилась она, – пойдем, посмотришь елку.

Мы проскрипели по коридору и вошли в комнату. Я ахнул. Показалось, что заглянул в сказку: в нежно-лиловом сумеречном свете таяли кружевные снежинки. Я протянул руку, не веря в их реальность. Даша нанизала сотни снежинок на нити и подвесила их к гирляндам под потолком.

– Ты сама их сделала? – удивился я.

– Да, из салфеток.

Даша включила свет, и я увидел елку, тоже всю в снежинках.

– Какие тонкие и разные! – восхищался я.

– В детстве я была помешана на снежинках. Придумывала им имена и учила летать. – улыбнулась польщенная Даша.

– Летать? Каким образом?

– Видишь шкаф? Я залезала наверх, отпускала снежинки, следила за их полетом и ставила зачеты. У меня были списки упражнений для них, особенно, для учеников Высшей школы.

– Снежная элита?

– Да, они делились на классы: простые – были не слишком изящными, зато прочными и долговечными, городские – умели выполнять ограниченное количество упражнений, а самые талантливые – учились в балетной школе. Были еще отборные снежинки, которые обитали высоко в горах, в монастыре. Они должны были целиком посвятить себя танцу. Им запрещалось встречаться с другими снежинками.

– Но другие все-таки проникали к прекрасным затворницам? – предположил я.

– Откуда ты знаешь? Да, конечно. Любовная жизнь кипела.

– Потрясающе! У тебя были снежинки-девочки и снежинки-мальчики!

– Тебе смешно?

– Я восхищен. Надо же такое выдумать! Хочу сыграть в твою игру.

– Ты шутишь! Как ты себе это представляешь?

– Залезу с тобой на шкаф!

– Лет пятнадцать никто не залазил на этот шкаф!

– Ну и что? Не сопротивляйся. Наверняка ты не все снежинки развесила.

Идея так взволновала Дашу, что она с минуту не спускала с меня глаз, хотела понять, не разыгрываю ли я ее. Все еще сомневаясь, она достала с полки альбом. Между страниц прятались ее кружевные игрушки.

– Это самые первые, – усмехнулась она, положив раскрытый альбом на диван. – Еще я сниму с елки царевну Риджайну с подругами.

Темный, полированный шкаф расшатать не удалось – кажется, он стоял крепко. Я коснулся его сверху и тут же отдернул руку.

– Что случилось? – спросила Даша.

– Ничего! Пятнадцать лет никто не протирал здесь пыль.

– Постели полотенце, – предложила Даша.