Ольга САТОСОВА - Осталось жить, чтоб вспоминать

Всю половину дня я провела в Летнем саду, а потом решила пешком пройти через Кировский мост, от которого до Финляндского вокзала – рукой подать.

У вокзала в магазине, в кондитерском отделе, я купила бисквитный тортик, чтобы вкусно отметить с родственниками радостное событие. Нет, ещё не событие, а только известие о принятии меня на работу.

Со своими сёстрами, Людой и Светой, мы быстро решили судьбу того тортика.

Как мы договорились с Валентиной Васильевной, так я и сделала– в понедельник подвезла в НПО необходимые документы, и мы расстались с В.В. до следующего понедельника– первого дня моего выхода на новую работу.

В освободившуюся неделю я плотно занялась поиском теперь уже жилья. Однокомнатную квартиру я не смогла бы одолеть, потому что зарплата не позволяла (110 руб. в месяц). Решила снимать комнату, и было бы желательно снимать её с кем-нибудь вдвоём, но у меня на тот момент не было ещё знакомых и друзей.

Я снова утром приезжала в Ленинград и допоздна ходила по дворам и дворикам в центральной части города, где много коммунальных квартир. Я искала сидящих на скамеечках пожилых и стареньких коренных ленинградских бабушек, которые могли мне подсказать (они обычно в курсе такой информации), где, в каком доме и в какой квартире, сдаётся комната. Мои недельные поиски увенчались лишь двумя адресами комнат на канале Грибоедова, в которых я могла снять "угол", проживая вместе с бабушкой в одной комнате. Меня это, естественно, не устраивало.

Наконец наступил долгожданный понедельник. Я встала в тот день в семье дяди Володи раньше всех, чуть ли не в 6 часов, чтобы в свой первый день не опоздать на работу. Моя начальница предупредила меня, когда я ей подвозила документы, что у них в НПО очень строго с опозданием– если через "вертушку" не успеешь проскочить до "рабочего звонка", то могут отобрать пропуск, предъявить штрафные санкции и лишить в своё время премии. Я поэтому решила не рисковать и появиться на рабочем месте намного раньше положенного времени.

Я нашла дверь нашего патентно-лицензионного отдела и стала ждать прихода остальных сотрудников, которые через полчаса как-то почти все одновременно появились, будто поднимались на этаж в одном лифте.

Валентина Васильевна представила меня своим сотрудникам, потом показала на пустой стол, стоявший радом с её столом, только перпендикулярно по отношению к нему, и предложила занять теперь уже моё законное место.

В тот день я была, действительно, счастлива, как не была счастлива за последние 2 года, да и за предыдущие годы тоже.

Надо сказать, что в моей жизни было мало счастливых и праздничных дней. Беззаботное детское и человеческое семейное счастье закончилось очень рано – в 8-10 лет, когда начались серьёзные ссоры в семье между родителями, после которых последовал неизбежный развод.

Если вспоминать всю свою жизнь, то в ней можно найти только 20-30 дней, которые можно с полной уверенностью назвать "счастливыми". Одним из таких дней стал как раз 2 сентября 1976 года.

Большинство коллег были людьми в возрасте от 35 до 45 лет, и 3 человека моего возраста. Словом, наш коллектив был молодёжным. Мне здесь нравилось всё – и наш светлый отдел с

окнами, выходящими на Большую Невку, и замечательный коллектив, и одна из самых важных персон нашего отдела – наша "шефиня".

С первого дня знакомства с ней и до последнего дня работы в этом отделе (и даже сейчас мы часто общаемся, поздравляем и пьём за здоровье друг друга на своих днях рождения) она оставалась и сейчас остаётся для меня идеалом женщины- руководителя, хотя я сменила за время своей работы 6 коллективов.

Она, когда нужно, была строга, но справедлива, а в нерабочей обстановке вела себя демократично, как рядовой член нашего коллектива. Обычно такие моменты, без субординации, у нас наступали 3 раза в день–в часы обеда и во время 2-х "проветриваний" нашего помещения, с 11.00 до 11.15 и с 15.00 до 15.15. Эти перерывы у нас ещё "официально" считались "перекуром", когда все курившие сотрудники вместе дымили в коридоре во время таких проветриваний.

Иногда вместе со всеми выкуривала свои, естественно, дорогие импортные сигареты и наша В.В., причём всегда предлагая свои сигареты остальным сотрудникам.

В такие минуты можно было подойти к ней с любым вопросом, касающимся даже её личной жизни, и получить честный и откровенный ответ. В такие "святые" минуты проветривания атрибуты и элементы субординации не приветствовались самой начальницей.

Сотрудники отдела тепло приняли под своё "крыло" нового члена коллектива, искренне прониклись моими заботами и проблемами, которые мне ещё предстояло решать. Когда они узнали, как далеко от места работы я временно живу, тут же дали мне точный адрес, где надо искать жилье, вот что значит– коренные жители Ленинграда.

Этим местом являлась часть набережной канала Грибоедова, прямо у Львиного мостика. В этом месте каждый день, и в выходные дни тоже, с утра до позднего вечера, особенно в часы после окончания рабочего дня, наниматели жилья и лица, сдающие своё жильё, съезжались со всех концов города и здесь искали друг друга.

В первый же день после работы я поехала к Львиному мостику, куда потом ездила каждый день в течение 2-х недель. В основном, среди людей, ищущих квартиры и комнаты, были военные и студенты, первые искали квартиры, потому что были семейными, а вторые – комнаты, по финансовым соображениям.

Уже ночью, возвращаясь электричкой в Сертолово, я успокаивала себя– не повезло сегодня, повезёт завтра, ведь крыша над головой ещё была. Я только очень расстраивалась из-за того, что жила не у близких родственников, которые могут долго терпеть "родную кровь». Мне не хотелось своим долгим присутствием стеснять семью дяди Володи, хотя у них была 3-х комнатная квартира, и места как будто всем хватало.

Утром, когда я ехала на работу электричкой, я ещё пыталась доспать каких-то 20-30 минут, если удавалось занять свободное место в электричке, потому что на мне уже сказывалось хроническое недосыпание. Вечерами, когда в электричке было мало народу, я могла сидеть одна на целом 3-х местном сиденье и предаваться мечтам и воспоминаниям, глядя на мелькавшие за стеклянными, порой грязными, окнами вагона сосновые лесные массивы и населённые пункты. Это было единственное время в моём напряженном дневном и вечернем рабочем графике, когда я могла вспоминать об Алене.

Всё, что было 2 года тому назад, теперь казалось, было не со мной. Только почему-то при воспоминании тех событий опять сильно ныло сердце, и болела душа, и хотелось плакать, тогда я понимала– это было всё-таки со мной.

Уже полмесяца я, как на работу, ходила на этот импровизированный рынок жилья. С некоторыми из моих конкурентов я даже успела познакомиться. Я пыталась найти среди той огромной толпы девушку, желательно, студентку, с которой я бы смогла вместе снимать квартиру или комнату (по экономическим соображениям).