Мэдлин Хантер - Герцог-авантюрист

– Ты сегодня явно не в духе, – заметила Алтея. – Тебя снова разозлил Тео? Настаивает, чтобы ты вернулась в загородное поместье?

– Нет. Все не совсем так. – Клара никогда ни с кем не делилась своими переживаниями, но сейчас ей хотелось рассказать кому-нибудь о тех странных событиях, что произошли в последнее время в ее жизни. Но только не о предложении герцога. О нем никто никогда не узнает. – Видишь ли, бабушка и Тео решили положить конец нашей давней вражде с семьей герцога Страттона.

– Неплохая идея, – заметила подруга. – Столь длительная вражда еще никому не приносила пользы.

– Бабушка никогда ничего не делает просто так, – пробурчала Клара. – Ее мозг – как силки браконьера, а ее дару стратега позавидовал бы сам Наполеон. И она настроена весьма решительно – как и Тео. Они даже приняли герцога у себя в поместье, хотя отец поклялся, что нога Страттона никогда не осквернит порога его дома.

Алтея принялась складывать статьи, отделяя одну от другой чистыми листами бумаги.

– А порог Гиффорд-Хауса? Я слышала, он недавно нанес тебе визит.

– Вот как? Значит, об этом уже говорят?… – пробормотала Клара. Что ж: может, оно и к лучшему – не придется рассказывать о том, что герцог Страттон действительно осквернил порог их городского дома.

– В городе о нем ходят всякие слухи. Но ты их не слышала, потому что надолго уединилась в Гикори-Гранж после смерти отца. – Алтея перенесла стопку бумаг на другой стол и принялась заворачивать в льняную ткань.

Последовав за подругой, Клара спросила:

– Что за слухи?

Алтея обмотала толстый сверток лентой, завязала ее изящным бантом и, пожав плечами, сказала:

– Не могу сообщить ничего определенного. Ну, знаешь, как бывает: люди разговаривают о чем-то, но тотчас же замолкают при твоем появлении. Шепот, тайны… В основном этим занимаются представители более старшего поколения.

– Но из обрывков разговоров ты наверняка поняла, почему к этому человеку приковано такое внимание. Не так ли?

Алтея снова пожала плечами.

– Кажется, я слышала, как мой брат назвал его опасным. И якобы это как-то связано с его дуэлями во Франции.

– О дуэлях я тоже слышала, – кивнула Клара. – Тео рассказал. Думаю, он боится, что Страттон вызовет на дуэль и его, если наши семьи не заключат мир. Глупость какая…

– Я также стала свидетельницей одного разговора в гостиной после званого обеда. Хозяйка дома хоть и замолчала при виде меня, но последнее слово я все же услышала.

– И что же это за слово?

– Я совершенно уверена, что услышала слово «месть». А теперь, если ты хочешь поговорить с хозяином типографии, нужно отправляться в путь, иначе опоздаем.

Подруги накинули мантильи и надели шляпки. Клара немного завидовала подруге: ведь на той был наряд цвета морской волны и лимона. Нет, Клару не раздражал траур, и она носила бы его вечно, чтобы лишний раз почтить память отца. И все же она скучала по более ярким цветам и последним модным новинкам.

Крепко зажав под мышкой рукописи, Клара последовала за Алтеей к наемному экипажу, ожидавшему их за углом. Подруга снабдила ее крупицами информации о герцоге, но Клара сгорала от нетерпения – очень хотелось узнать больше. Этот надменный и самодовольный мужчина интересовал ее все больше. «Разумеется, как редактора журнала», – говорила она себе.

Значит, месть? Но кому и за что? Судя по всему, в Лондоне знали об этом немногие, но и те предпочитали отмалчиваться.

Уже в экипаже Клара сказала:

– Все это ужасно интересно, Алтея. Ведь если Страттон ищет мести, то у любого возникнет вопрос: кому он собирается мстить и за что? Между прочим, он довольно влиятельный человек, герцог… Кто же обошелся с ним настолько дурно, что он вознамерился отомстить? Что же касается его опасности для окружающих…

– Пожалуй, я могла бы навести справки и выяснить подробности, – отозвалась подруга.

– Я тоже попробую. Посмотрим, что нам удастся узнать об этом человеке. Возможно, это ляжет в основу одной из статей в журнале.

Клара умолчала о том, что новая информация, вероятно, поможет ей избавиться от необъяснимых и неучтивых ухаживаний герцога.

Его с ног до головы покрывала пыль. Пыль поднималась с переворачиваемых им страниц и оседала на сюртуке подобно железным стружкам на магните. Но Адам продолжал перелистывать страницы старых газет, более заинтересованный не самими публикациями, а тем, о чем авторы умолчали. Смутный намек здесь, бесцеремонная ссылка там, упомянутое вскользь имя – он собирал информацию по крупицам, зная, что не найдет открытого обсуждения событий, так его интересовавших.

Герцог пришел в редакцию газеты «Таймс» в последнюю очередь – после того как посетил редакции других газет и журналов. И везде имелись экземпляры старых выпусков. Одни хранились в просторных библиотеках, другие – в сырых подвалах. Но Адам был терпелив и никуда не торопился, поэтому прочитал все статьи и заметки, имевшие хоть какое-то отношение к герцогу Страттону.

Некрологи оказались самыми бесполезными. Лишь в некоторых из них, помещенных в менее уважаемых изданиях, имелись смутные намеки на то, что человек покончил с собой. «Таймс» никогда не позволила бы себе писать в подобном тоне о герцоге, так что в основном превозносила достоинства и отменный вкус покойного герцога. Просматривая эти статьи и заметки, читатель ни за что не догадался бы, что нападки и провокации подтолкнули отца Адама к тому, чтобы свести счеты с жизнью.

Именно эти самые нападки и провокации и интересовали молодого человека. Конечно же, на такие щекотливые темы не говорили открыто, поэтому ему приходилось читать между строк: ведь ни один уважающий себя издатель не стал бы публиковать ничем не подкрепленные сплетни и пересуды.

И все же кое-какая информация начала просачиваться. Разумеется, никто не выдвигал никаких обвинений, но было ясно: важные люди в правительстве все прекрасно знали.

Адам отодвинул в сторону толстую подшивку газет. Он не обнаружил прямые свидетельства, которые искал, но и фактов, которые убедили бы его в том, что он ошибался в своих предположениях, тоже не нашел.

В самых высоких правительственных кругах поднимались вопросы о лояльности его отца. Министры и лорды говорили ему весьма неприятные вещи. Кое-кто собирал доказательства. Ситуация постепенно накалялась, и отец Адама целый год испытывал на себе невыносимое давление. Оказавшись в совершенном вакууме, без друзей и поддержки, герцог наложил на себя руки, чтобы избежать бесчестья, которое могло запятнать имя его семьи на долгие десятилетия.

Вопросов не возникало лишь относительно самого последнего деяния отца и подтолкнувших его к этому причин.