Алёна Ковыль - Глаз зелёных зной

– Нет…

Я отдала текст матери и покинула зал. А репетиция продолжилась. Позор! Что у меня там после химии? Геометрия? Тоже можно пропустить. Да и вообще не вернусь сегодня в школу, где отсутствует даже так необходимый мне кружок. А ведь зуба у меня действительно нет. И как я раньше сама не обращала внимания на дикцию? Да Бог с ней, с дикцией! Почему я, знавшая и любившая Николая Васильевича с раннего возраста, показала себя абсолютно никакущей. Полным нулем! Разве нельзя было закатить глаза, приподнять удивленно брови, развести руки в стороны? Сделать вид, что у тебя веер в руке и тебе жарко. Я плохая актриса. Я бездарность. Я пришла домой, волоча ноги, как улитка в саду, и рухнула на кровать.

– Ничего, ничего, -утешала потом меня мать. Она начала поднимать с пола разбросанные мною в порыве злости на саму себя книги и складывать на полку.– Если честно, я и не хотела, чтобы тебя касались эти сплетни, интриги. Это тревожное ожидание главной роли…

– Можно подумать, в другой профессии не бывает ни интриг, ни сплетен, ни зависти. Ага, особенно в женском коллективе! Про это снято так много сериалов. Везде все друг друга ненавидят. Для чего тогда я так много читала?

Я села прямо напротив проклятой книжной полки. Мать принялась смахивать пыль с моего компьютерного стола.

– Прекрати,– злилась я. Мне хотелось, чтобы меня утешали и говорили, что еще не поздно подготовиться к экзаменам.

– Чтение книг говорит не о твоем стремлении кем-то там стать, а о твоем желании быть в этой жизни развитым человеком, который способен поддержать разговор, быть всесторонним и интересным в любом обществе, в которое он попадет.

–Серьезный ответ. А с другой стороны, это один театр на весь город, не считая музыкального. И все бы непременно говорили : "Да это дочка Неведомой! Та, что блистала у Рощина. Наверняка, по блату устроили." Да- да, я прямо-таки слышу эти разговоры дам у портретов драматургов.

Мать направилась на кухню, чтобы разогреть любимый отцовский борщ. Со сметаной, зеленью, черным перцем, черным хлебом. Он стал меньше пить. А я, вспомнив все свои достоинства, задумалась о другом институте. Может, все-таки литературный? Я же писала стишки. Но стихи больше не пишутся. Так бывает сплошь и рядом: в детстве или юности пишут, а потом куда-то пропадает желание сидеть в углу с простым карандашом и тетрадкой в клеточку. И улетающая за горизонт рифма растворяется в сероватой дымке предрассветной тишины.

И, кажется, литературный есть в столице, но не у нас. Так, еще…Я гуманитарий. Что еще я люблю, кроме чтения и мужчин? Стать художником и выставлять свои шедевры в местной Картинной Галерее на улице Ополченцев? Родители Алеши, того самого детсадовского приятеля, возможно, помнят меня и помогут с подготовкой. Помогут изобразить в альбоме какой-нибудь нехитрый пейзаж. Нет, мне такой поворот совсем неинтересен. Я уставилась на пустую стену, где висел некогда портретик знаменитости, оторванный за ненадобностью Ларкой. Решено! И это решение заставило меня подпрыгнуть и заорать на всю комнату. Я стану журналистом и буду брать интервью у приезжих артистов! У звезд всех размеров и гонораров, от оперников до эстрадников. И все, читая мое имя на визитке, будут с замиранием сердца произносить:

–Это же дочь той самой Неведомой! Помните, она блистала в пьесе Рощина!

Я бежала по тротуару, заботливо прикрывая голову Ларки большим зонтом в новомодную клетку. Мы обе не поверили тучам, но я прихватила зонт на всякий пожарный. Не зря же я обладаю столь внушительной сумкой! А Ларка все норовила выскочить из-под моего зонта, и летние капли дождя не щадили ее коротких светлых волос.

– Ты со мной? Это будет весело, поверь, Ларка! В один ВУЗ! Вместе!

– Ну да .В коридоре будем здороваться и обсуждать планы на вечер,– быстро ответила подруга.

– Нет, если ты хочешь, то выбирай тв, мне ближе глянец. Я не хочу, чтобы мое лицо мелькало каждый день в семь вечера на шестом канале." А теперь о происшествиях нашего города. Все опять утонули."

Я засмеялась, а Ларка прибавила и без того быстрый шаг. Я закрыла зонт перед тяжелой дверью престижного старинного института.

– Я вообще не хочу мелькать. Понимаешь?

–Нет!

– Я не хочу быть журналистом. Это не мое,– сообщила Ларка в толпе абитуриентов и их родителей.

– Как? Мы же всегда были вместе. Читали одно и то же. Ходили ночевать по очереди друг к другу.

– Ночевать –одно, а учиться и работать -это другое. У меня другой путь. Свой. Так должно быть.

И она подала документы на факультет управления, экономики и финансов. Выбор такого тоскливого "другого пути" меня глубоко разочаровал. Это же так однообразно и скучно! И как-то постепенно ее хвостики с белыми резинками перестали навещать нашу квартиру. Я поняла, что Ларка выбрала деньги и стабильность, а я все еще славилась романтичным отношением к действительности.

Еще во время практики ко мне приклеилось прозвище вечно опаздывающей.Я долго красилась, долго подбирала колготки к туфлям и сумочке, майку- к рубашке и прибегала на радиостанцию к середине эфира. Зато уверенно себя чувствовала в образе идеальной целеустремленной девушки, будущего журналиста. И мне повезло после получения диплома. Меня сразу взяли в областную газету" Вечерний Проспект".

Боже, как же я счастлива! У меня свой стол, стул, компьютер. Свое законное пространство! Мой любимый отдел назывался "культуры и искусства".Как раз это меня и привлекало все 23 года! Я бежала на работу, как на праздник. Радовалась даже больше матери, которая ходила к себе на работу, как на праздник. Я кричала на всю квартиру, когда в газете появлялась моя статья и мое имя: Алиса Неведомая.

– Пошли со мной,– предложила моя новая подруга Вероника в начале лета уже пятнадцатого года.

Ее роскошные локоны не давали покоя председателям Областной Думы. И хотя с виду она походила на типичную блондинку с анекдотов, ее отдел отвечал за новости. Серьезный такой отдел, на две страницы. Даже наш главный редактор перед ее походом на очередное собрание мэрии советовал убрать волосы в ничем не примечательный хвостик. И она так и поступала.

– Пошли. Сегодня у них там что?

– Ситуация с транспортом. Вроде завезли новые автобусы.

–Жутко любопытно!– улыбнулась я, накидывая куртку.

–Жутко!

Розовый плащ и кеды- на такое была способна только Вероника. Она мечтала охмурить какого-нибудь стареющего депутата и свалить в Индию. Чтобы своими глазами увидеть павлинов и прочую живность.

Мы запрыгнули в машину, принадлежащую нашему медиахолдингу и рванули навстречу утреннему заседанию мэра и его друзей. В зале для еженедельных совещаний было сегодня пустовато. Журналисты расселись, как шашки: через одного. Многих активистов местных СМИ мы знали довольно давно. Кто-то так и посещал все собрания в одном и том же ярком шарфике на протяжении пяти лет. Иной же менял блокноты каждый раз, но при этом сверкал фирменной ручкой телеканала, чтобы показать свою значимость над всеми остальными, кто не обладал белой ручкой с красным логотипом.