Ника Анид - Разведчицы

– Мне кажется, что вы не до конца понимаете, где находитесь! – ответил он.

– Мы все прекрасно понимаем! Мне кажется, вы просто не верите, что женщины могут на что-то влиять на войне, и из-за этого злитесь! – недовольно высказалась я.

– Вы ошибаетесь! – возразил он и добавил: – Но я и вправду считаю, что на войне женщинам не место!

– Ну, это мы еще посмотрим! – ответила я.

Видя, что разговор между мной и Томом не клеится, Луиза решила сменить тему.

– Когда у вас следующее задание? – спросила она.

– Скоро будет наступление, мы пойдем вместе с отрядом пехоты. Если удастся взять Плевну, то наша задача – вывезти важные документы, карты, чтобы узнать важные сведения о дальнейших действиях турецкой стороны.

– Но это же очень опасно! Вас могут убить?! – воскликнула Беатрис.

– Мы на войне, и каждого из нас в любой момент могут убить, но если нас будут ждать такие прекрасные барышни, то мы обязательно вернемся, – сказал Метин.

Все улыбнулись.

– Конечно, будем ждать, – сказала Беатрис.

Мы пообедали и разошлись.

Вечером я решила взять лист бумаги и написать всех, кого я подозреваю, и далее делать записи под их фамилиями: может, так я смогу что-то понять. Я перечислила всех тех, кто мог владеть информацией. Включила даже Метина, Максима и Тома. После имени Том я задумалась: что-то в нем меня одновременно и пугало, и настораживало, а что-то привлекало. И только он мастерски мог вывести меня из себя!

Незаметно наступил вечер. По всему лагерю зажглись костры, и снова запел тот солдат. Он пел такие душевные песни, что от них становилось радостно на душе и хотелось слушать и слушать. Мы сели неподалеку от костра и наслаждались пением.

– Почему вы такого мнения обо мне? – раздался голос Тома.

– Вы постоянно недовольны, никогда не улыбнетесь, не хотите разговаривать. Вы даже смотрите как будто с презрением! Какое мнение у меня должно о вас сложиться? – сказала я, повернувшись и посмотрев ему в глаза. Они были такие голубые, в них отражался закат. Я даже немного растерялась и тут же отвернулась.

– Просто я понимаю, что мы находимся не в том месте, где можно веселиться! А вы, как мне кажется, этого не понимаете, – ответил Том.

– Все мы понимаем, но невозможно так к этому относиться. Мы стараемся не падать духом и хватаемся за любую возможность порадоваться. Что в этом плохого?! Вам бы тоже не мешало попробовать! – парировала я.

– Пожалуй, я пойду спать, – сказал Том.

– Завтра мы выступаем, нам надо выспаться, – добавил Максим.

– Как завтра?! Наступление должно быть только через три дня! – воскликнула Луиза.

– Должно было быть, но так как это стало известно турецкой армии, его решили перенести, чтобы они не успели поменять позиции, и застать их врасплох.

– Удачи вам! – пожелала Беатрис.

– Мы будем вас ждать, – добавила Луиза.

– Будьте аккуратнее, пожалуйста! – сказала я.

Мы с Томом переглянулись, и все разошлись.

Мы пришли в палатку и легли спать. Полночи я не могла уснуть, все думала о шпионе, о наступлении, о ребятах, которые завтра будут воевать. Уснула только под утро. Проснулась от шума с улицы. Все солдаты уже были в строю, готовясь уходить. Я вышла из палатки. Солдаты удалялись. У меня на глазах появились слезы, и тут я увидела Тома, Метина и Максима – они были уже на лошадях.

– Мы скоро! – крикнул Максим.

– Мы ждем! – ответила я и постаралась улыбнуться сквозь слезы.

Я вернулась в палатку, легла, укуталась в одеяло и пролежала так почти весь день. Не было никакого настроения завтракать да и вообще вставать с кровати.

Днем мы вышли – вокруг была тишина, лагерь опустел, стало как-то не по себе. Мы сели обедать. Аппетита не было. Все ждали хоть каких-то вестей. Полковник сидел на лавочке возле палатки, смотрел вдаль и курил трубку. Луиза читала книгу, Беатрис что-то рисовала. Ожидание и тишина сводили с ума. Я открыла дневник на том месте, где ранее написала слово «война» . В этот раз я сделала такую запись:

«Война – это мучительное ожидание, которое сводит с ума, потому что ты никак не можешь повлиять на ситуацию, ты сидишь и ждешь… а в этот момент кого-то убивают, кто-то убивает, а ты все ждешь новостей. И самое страшное, что ты ловишь себя на мысли, что новости могут быть любые, и плохие и хорошие, но пугают даже не плохие новости, а их отсутствие, и именно эта тишина, бездействие и ожидание просто невыносимы!»

Закончив писать, я отложила дневник и ручку.

– Кира, мы все переживаем! Держись, все будет хорошо, я надеюсь, – сказала Луиза и обняла меня.

Утром следующего дня мы проснулись от крика Беатрис.

– Беатрис! Что случилось?! – спросила я.

– Вставайте! Мы идем тренироваться! Быстро! Надо держать себя в форме! – сказала Беатрис.

– Надо попросить отдельную палатку, а то Беатрис никогда не оставит нас в покое! – сказала я

– Ладно, вставай, Кира! Может, мы и вправду отвлечемся! – сказала Луиза.

Мы вышли на улицу и стали упражняться в фехтовании, повторяли тактику ближнего боя, потом обедали, ужинали… Мы пытались проводить дни с пользой и быть постоянно чем-то занятыми, чтобы хоть как-то отвлечься. Не могу сказать, что это сильно помогало, но все же стало чуть легче.

Так прошло три дня. Вестей не было.

К вечеру четвертого дня прискакал всадник и сразу же отправился к полковнику. Когда он вышел из палатки полковника, Луиза подбежала к нему.

– Что там? Что известно? – спросила Луиза.

– Я думаю, полковник сам вам скажет, – ответил всадник. – Мне уже пора, – добавил он, вскочил на лошадь и отправился в обратный путь.

Мы зашли к полковнику. Он сидел за столом и читал послание, его лицо было бледным.

– Ну, что там? – спросила Беатрис.

– Третий и четвертый отряды разгромлены, оставшиеся в живых отступают, – ответил полковник и стал нервно раскуривать трубку.

– О первом и втором отрядах, а также о том, где находятся наши разведчики, ничего не известно, – продолжил полковник.

– О Боже, что же делать?! – воскликнула Луиза.

– Завтра будет много раненых, надо все подготовить: медикаменты, бинты… все, что есть, – приказал полковник.

Все, кто был в лагере, стали готовиться. Из медиков было пять врачей и десять сестер милосердия. У нас были некоторые знания об оказании первой помощи раненым, так что мы тоже ждали, чтобы помочь.

Наступило утро. Вставало солнце. Было очень тихо, только слышался щебет птиц. Мы вышли на улицу, и вдруг на горизонте заметили солдат. Они подходили все ближе, и мы увидели, сколько среди них раненых. Мы такого не ожидали. Ребята, которые более или менее могли ходить, тащили своих товарищей на себе. Тяжелораненых мы стали класть на подготовленные носилки, но их не хватало. Затем приступили к обходу. Тех, кому срочно нужен был врач, мы клали в один шатер. Тех, которым мы могли помочь сами, направляли в другой шатер. Мы были заняты весь день, ни на минуту не присели. Казалось, что все это страшный сон… У меня на глаза наворачивались слезы, но мы не останавливались, хотелось как можно больше помочь солдатам. В отдельном шатре начали делать первые операции. К утру на подмогу нам должны были подъехать врачи из соседнего лагеря. Этот кошмар продолжался до полуночи. Когда стало поспокойнее, мы отправились спать.