Елена Лапухина - Кружева

Перебирая назначения, Люба прочитала – Зуева С.М. – четырнадцатая палата. Она выскочила в коридор, попросила пациентов, ожидавших инъекции немного подождать, и побежала по коридору.

Серафима Матвеевна лежала на кровати около окна.

– Как же вам не стыдно? Приглашаете в гости, а сами где-то гуляете. – Сказала, улыбаясь, Люба. Она взяла в руки маленькую ручку старушки и тихонько сжала.

– Ты уж прости Любонька. Вот так, всех я подвожу. – Слабым голосом проговорила пожилая женщина.

– Я так обрадовалась, что вы здесь, что сразу простила. Подойду через часик делать укол, тогда и поговорим. – Она поправила одеяло и вернулась в процедурный кабинет.

Как обычно Люба перешлёпала всех больных и подошла к лечащему врачу, чтобы узнать про своих подопечных. Татьяна Сергеевна удивилась:

– Любаша, у тебя уже двое блатных?

– Ну, так получилось, Зуева мне тоже близкий человек. – Смутилась девушка.

– Хорошо. – Сжалилась доктор. – Дронов, наш любимый Витёк идёт на поправку, хотя конечно клапан работает не идеально, но я думаю молодой организм справиться. Если всё пойдёт хорошо, то, наверное, через год, он будет практически здоров. А вот у Зуевой ситуация не очень. Инфаркт, учитывая возраст и крайне ослабленный организм, никаких гарантий дать, не могу.

– Она же блокадница. – Горячо заговорила Люба. – Её в три года вывезли из Ленинграда.

– Да-а… Нужны документы. Я постараюсь выпросить одно хорошее лекарство у Бориса Яковлевича. У него есть немного, но это резерв для участников войны. Кстати. – Вспомнила Татьяна Сергеевна. – Наш Бойцов уходит на пенсию, в сентябре у нас будет другой – молодой заведующий кардиологией. Не знаю хорошо это или плохо? Может, будет придираться?

– В сентябре я буду работать по ночам, так как поступила в медицинский институт, днем нужно учиться. Так что, большую часть времени буду лишена внимания начальства. Бориса Яковлевича жалко, с ним было спокойно работать, а с новым ещё неизвестно.

Татьяна Сергеевна покачала головой:

– Днём учиться, а по ночам работать? Трудно…

– Ничего прорвёмся! – Улыбнулась девушка и пошла к себе.

После инъекции Люба спросила Серафиму Матвеевну, можно ли попросить Клару, чтобы та привезла её блокадные документы. Старушка покачала головой и сказала, что не думает, что она найдёт свободное время. Затем она спросила, для чего они нужны. После того, как девушка объяснила про резерв, она устало сказала:

– А может и не нужно мне это лекарство, пусть ставят тем, кому нужнее.

– Отставить такие настроения, а как же театры без вас будут обходиться? – Возразила Люба.

Старушка показала на ящик тумбочки:

– Там паспорт, деньги и ключи от квартиры. Если хочешь, съезди ко мне домой, документы лежат на кухне, в шкафу у окна.

В сумочке лежали только ключи и паспорт.

– Но? – опешила девушка. – Вдруг Клара…

– Клара стала совсем как чужая, из-за квартиры она меня возненавидела, и не расстроится, если я умру. Документы, она конечно, для меня не повезет.

– Ну, хорошо. – Согласилась девушка. – Я попрошу Маргариту Игоревну сходить со мной в вашу квартиру.

– Как хочешь. – Сказала Серафима Матвеевна и закрыла глаза обессиленная.

Расстроенная Люба шла по коридору, грустные мысли одолевали её. Она отошла к больничной стене и набрала номер мамы Зоиньки, женщина обеспокоенно спросила, всё ли у неё в порядке. Обычно они созванивались по вечерам, и родители знали, что утром дочь очень занята. Люба поспешила успокоить мать, сказав, что у неё всё хорошо, и она просто хотела узнать про мамино давление.

– Давление у меня сейчас хорошее, чувствую себя прекрасно, потому что моя доченька почти доктор, и помереть мне не даст. – И потом продолжила уже серьёзно. – Эти уколы и таблетки Любонька, действительно очень хорошие, спасибо тебе родная.

– Вот и хорошо! Целую. – Сказала Люба и отключилась. Голос мамы немного успокоил. Она двадцать лет проработала станочницей на заводе, а последние два года женщину стало подводить здоровье и ей предложили перейти в службу охраны завода. Мамочке стало немного легче, но она так не любила ходить по больницам, что Любе пришлось штудировать специальную медицинскую литературу и подбирать ей лекарство самостоятельно.

Ирины Сергеевны в палате не было, Витёк сказал, что она пошла за водой.

– Хорошо. – Ответила Люба. – Я скоро освобожусь и всё ей покажу, а пока давай руку. Когда лекарство пошло, парень хитренько сказал:

– А поцеловать? – Девушка, так же лукаво посмотрела на него и спросила:

– Наш мальчик хорошо себя вёл? – Парень кивнул:

– Слопал целую гость таблеток, хотя у меня от них изжога.

– А ты сказал об этом Татьяне Сергеевне? – встревожено спросила Люба,

– Сказал. – Кивнул Витёк. – Обещала, что вместо двадцати штук буду принимать только девятнадцать.

– Ну, тогда поцелую. – Она коснулась губами его щеки, а затем взъерошила парню волосы.

Всё пациенты, молча, наблюдали за ними, а потом Сергей сказал:

– А я тоже молодец. Меня поцелуешь?

Люба сделала наивные глаза и ответила:

– Вот и умница, а поцеловать не могу, Виктор не разрешает. – Краем глаза он увидела довольную улыбку на лице Витька и вышла из палаты. Она шла по коридору и думала, что совсем заигралась, но ей действительно нравился этот парнишка; как брат, как друг. Ещё ей было очень жалко Витю и нравилось видеть улыбку на его бледном лице, когда она изображала из себя влюблённую. Ну ладно, через год он будет здоров и, наверное, не захочет ждать, пока она закончит учёбу. Возможно, молодой организм возьмёт своё и он влюбиться в другую девушку, которую не нужно будет ждать столько лет.

Каждую свободную минуту она бегала то к своему Витьку, то к Серафиме Матвеевне. Помогала Ирине Сергеевне освоиться в отделении. Большие проблемы были с тетёй Симой, как её теперь называла Люба. Она совсем не хотела кушать, и приходилось поить её жидкой кашей. Видимо старушку одолевали грустные мысли, она безучастно смотрела в потолок. Девушка поделилась своими тревогами с Татьяной Сергеевной и та назначила Серафиме Матвеевне снотворное. Врач решила, что пусть больная лучше спит и не мешает организму выздоравливать.

Вечером Люба созвонилась с Маргаритой Игоревной и сообщила, зачем она приедет. Когда девушка рассказала пожилой женщине, что в сумочке у тёти Симы денег не оказалось, та сразу заявила, что это работа Клары.

В квартире, как всегда был идеальный порядок, но на кухне на столе стояла чашка с недопитым чаем, а осколки второй были разбросаны по всей кухне.

– Всё понятно! – Сердито сказала Маргарита Игоревна. – Эта стерва устроила очередной скандал и довела Симочку до инфаркта. Носит же земля таких людей. – Она открыла холодильник, он был почти пустым. Возмущению старушки не было предела: – Во всём себе отказывает, копит деньги, чтобы откупиться от этой заразы, а она на меньшее не соглашается, ей всё подавай! Гадина! Прости меня Господи! Как вспомню об этой Кларе, так начинаю ругаться.