Евгения Саженцева - Сборник. Романы

Надя слушала парня, улыбалась, смущалась и все больше влюблялась. Хотя еще даже не знала его имени. Она уже была готова действительно поехать с ним к ней в дом и записать фонограмму. Или поехать туда, куда он попросит. Куда угодно.

– Я не знаю. Но если ты так просишь.

– Да, да! Я прошу! Хочешь, на колени встану?! Мне не трудно, – парень начал вставать на одно колено, но Надя его остановила.

– Не надо. Я все сделаю.

Парень был очень доволен собой и улыбался во весь рот. Но глаза его сверкали хитрой и злой искрой. Надя этого не замечала. Ей в тот момент казалось, что его глаза самые милые на всем свете.

Они быстрым шагом вышли из колледжа. Парень слегка пританцовывал и продолжал дальше что-то говорить совершенно глупое и нелепое. А Надя слушала, открыв рот и всему верила, как ребенок. Впрочем, она и была ребенком. Они сели в маршрутку и ехали по направлению дома Нади.

Как же бывает наивна душа подростка. И малейший недосмотр родителей влечет за собой необратимые последствия. 14 – 16 лет – это самый нежный возраст, требующий постоянного внимания взрослых. С другой стороны, подросток как бы требует независимости и свободы, но на самом деле еще больше нуждается в дружбе и любви родителей. Трудно найти общий язык с подростком, но мало кто из родителей пытается это сделать. А если приложить усилие, то можно стать лучшим другом, советчиком и иметь доверие ребенка. Но не в коем случае нельзя оставлять его наедине с собой на долгое время. Подросток, видя непонимание родителей или агрессию в свой адрес, безразличие, будет искать любовь там, где ее не может быть и вовсе. Он найдет боль и разочарование. Любите своих детей и побольше общайтесь с ними по душам. И Вера была именно такой матерью. Она была лучшим другом Нади. Но никто не застрахован от ошибок. Даже идеальные родители.

Вера была слишком занята своим делом о смерти Игоря, она забыла позвонить дочери. Спросить, как прошел ее день. Все ли с ней хорошо. И если бы она это сделала, то возможно Надя рассказала бы ей, что везет домой нового друга, чтобы помочь с музыкой. Но было уже поздно…

Пока Надя была увлечена помощью в создании музыки для нового знакомого, Вера продолжала вести диалог с Антоном. Это был диалог сопереживания, любви и светлой грусти.

Антон был высокого роста, с голубыми глазами и налысо выбритыми волосами. Его улыбка почти всегда была широко открытой с безупречно белыми зубами. Он одаривал своей улыбкой почти всех, кто его окружал, а так же случайных прохожих на улице. Но сейчас, разделяя боль Веры, и сам переживая о смерти Игоря, его глаза становились влажными и, казалось, вот-вот из них появится слеза.

Если бы Антон и Вера были одной религии, то возможно, сейчас они бы молились вместе на коленях Богу об упокоении души Игоря. Но то невидимое, что их связывало сейчас, уже само по себе было молитвой любви. Каждый из них переживал одно и то же чувство, но немного по-своему.

Смерть открывает людям дверь в вечность и всякий, кто причастен к горю утраты близкого, чуть тоньше чувствует саму жизнь, понимает ее скоротечность, тленность земного и бесконечность духа. Вера и Игорь стояли у той самой двери перед Невидимым Богом.

Отношения Антона и Веры не всегда были такими безоблачными, единодушными, как в этот час. Бывало, что Вера и Антон пытались привести друг друга к своей религии. Но все эти споры были скорее мирными, нежели злыми. Если человек не фанатичный, при чем фанатичность – это скорее черта характера слабого человека, чем прямое вытекающее из религии, сама по себе религия не является фанатичной субстанцией. Ее делают такое отдельные люди, то он всегда с уважением выслушает мнение другого, не перебивая, без крика и любой агрессии. Если человек зрелый, то он способен понять другого и принять мир, который слишком разнообразен, чтобы быть просто черным и белым.

Вера, во время обеденного перерыва между парами, учась на факультете религиоведения сидела за столиком в столовой и говорила Антону с доброжелательной улыбкой, а он слушал внимательно, но не соглашался, а ждал паузы в монологе Веры, чтобы ответить.

– Я не склонна к мысли, что все религии об одном, – говорила Вера и одновременно откусывала сметанник, -и во всех религиях один и тот же Бог, лишь имена у Него разные, – нет! Напротив, все религии абсолютно разные. И ты это сам видишь, когда мы изучаем их. К тому же каждая религия предлагает свой путь нравственности и спасения. Одна религия утверждает: «глаз за глаз!», другая говорит: «Ударившему тебя по одной щеке, подставь другую». И есть религия, имеющая наивысшую степень нравственности в предлагаемом учении. Это путь любви и всепрощения. Христианство! Но беда в том, что не каждый христиан следует этому пути, а лишь на слове исповедует Христа. Таким образом, даже атеист может оказаться ближе к Богу, если его дела свидетельствуют об истине и любви. Но каждый находится на своей ступеньке от Бога и неизвестно на какой ступеньке я или ты. Вот, я сейчас серьезно, это мое личное мнение, но ты, Антон – хороший христианин, хоть и не признаешься сам себе в этом. Ну и не надо. Ты смиренный. Ты думаешь, что ты буддист, – хорошо… Но ты соблюдаешь, не ведая того, главные законы любви. Ты не пройдешь мимо человека, который просит о помощи, ты старушку через дорогу переведешь, а сколько раз мы вместе помогали людям! Антон, ну что тебе стоит просто признаться самому себе, что христианство – твоя стихия. Это какой-то самообман.

Антон наконец дождался, когда Вера закончила, и начал тоже высказывать свои мысли.

– Дорогая Верочка! Ты меня идеализируешь. Я не хороший христианин. И я не хороший буддист. Я обычный человек и делаю то, что положено делать нормальным людям, когда их просят о помощи. Проблема нашего мира в том, что мы отвыкли от нормального поведения людей. Нам они уже мерещатся святыми. Я лишь поступаю, как велит совесть. Не более. В этом нет ничего особенного. Если человек чем-то отличается от животного, то он так и должен себя вести, но это не делает его святым или чем-то еще. А религия – это уже другой вопрос. Каждый имеет право верить в то, что ему нравится. Тут уж с ним никто не поспорит. Тк это уже вопрос не логики, а вкуса. Буддизм мне по вкусу. Он мне нравится.

Такие споры могли продолжаться бесконечно, но главное, что в них было взаимное уважение и даже незримая любовь. Любовь в высшей степени, а не половая. И поэтому сейчас, переживая о смерти Игоря они были единым духом, соприкоснувшимся с порогом вечности. Диалог между ними сейчас был о смерти, но тем не менее каждый понимал, что смерти нет, а есть лишь неизвестная и таинственная вечность, а так же мир, который погряз во лжи и не терпит истину.