Джуд Деверо - Ласковый обманщик

Мысли Майка опять вернулись к Саманте. Несмотря на всю ее колючесть и недоброжелательность, он с нетерпением предвкушал, как проведет с ней целый день вместе. И дело даже не в том, что она была самая сексапильная девушка, которую он когда-либо видел, и не в том, что он хотел ее, — в ней было нечто, что интриговало его. Иногда он ловил ее мимолетный взгляд, взгляд, как ему казалось, истинной, настоящей Саманты. И ведь он видел настоящую Саманту — в первый день их знакомства и вчера, когда она выпила бокал вина и шутила… Эти редкие мгновенья позволили ему еще больше убедиться в том, что существует другая Саманта под маской той, которую она хотела представить миру. А возможно, мелькнуло у него в голове, что такую маску она демонстрировала лишь ему.

Затем он стал размышлять над тем, куда повести молодую женщину, которая изображает даму в шляпе и перчатках, собирающуюся в церковь на воскресный молебен. Конечно, он не мог отвести ее в свои излюбленные нью-йоркские места — например, в какой-нибудь уютный бар. Не оценила бы она и приглашение к Дафнии и ее подружкам. Во всяком случае, так ему казалось.

Он поднял трубку и позвонил сестре Джейн, она должна знать, чем можно развлечь такую девушку, как Саманта. Набрав номер своих родителей, живущих в штате Колорадо, он услышал голос матери.

— Ма, Джейн дома?

— Нет, дорогой, ее нет. — Патрисия Таггерт изучила все нюансы голосов своих детей и сразу чувствовала, когда им нужна помощь. — Может, я могу чем-нибудь помочь?

Майк чувствовал себя немного странно, задавая такие личные вопросы собственной матери, и молил Бога, чтобы она в свою очередь не стала его ни о чем расспрашивать; однако ему нужен был женский совет.

— Я встретил одну женщину, только не думай, что речь идет о подвенечном платье…

— Я ничего не говорила по поводу женитьбы, Майк, это ты сам начал, — сказала Пэт нежным голосом. Майк откашлялся.

— Ну, в общем, я повстречал одну женщину. Понимаешь, это дочка моего друга, и…

— Это та самая молодая женщина, которая живет у тебя в доме?

У Майка искривилось лицо. Его мама находилась в двух тысячах миль от Нью-Йорка, в городе Чандлер в штате Колорадо, однако была в курсе всех его дел.

— Я даже знать не хочу, откуда ты знаешь, кто снимает у меня квартиру, — проговорил он, и Пэт засмеялась.

— Ты забыл, что Тэмми убирается и у твоего кузена Рейни?

Майк закатил глаза. Это трепло — кузен по линии Монтгомери. Ему нужно было догадаться сразу.

— Мам, ты мне ответишь на мой вопрос? Или тебя больше интересуют пикантные подробности моей жизни, сообщенные теми, кто сам узнает обо мне из вторых рук?

— Я бы с удовольствием услышала все это лично от тебя.

— Она никогда раньше не была в Нью-Йорке, и этот город наводит на нее страх. Куда можно ее отвести, чтобы он произвел на нее благоприятное впечатление?

Мысли завертелись в голове у Пэт со страшной скоростью. Если молодая женщина ненавидит Нью-Йорк, то почему она там живет? Чтобы быть рядом с ее сыном? А если она и сын любят друг друга, тогда что она из себя представляет, как выглядит?

— Мам, может быть, отвести ее на смотровую площадку Эмпайр Стейтс… или Рокфеллеровского центра? А как насчет Статуи Свободы? А может, лучше свозить на остров Эллис?

Пэт глубоко вздохнула. Она знала, что Майк ненавидит всякого рода туристические маршруты. Он чувствовал себя гораздо уютнее в прокуренном баре, чем в группе ротозеев, осматривающих достопримечательности. И если ради этой девушки он готов даже на рандеву со Статуей Свободы, значит, у него серьезные намерения.

— Она обычная девочка?

— Нет! — рявкнул Майк. — У нее три руки, она исповедует пару диких религий и ведет беседы со своим черным котом. Что ты имеешь в виду под «обычной» девочкой?

— Ты отлично знаешь, что я имею в виду! — отрезала Пэт. — Она вроде той твоей знакомой из стриптиза, которая тебя навещает, или похожа на девушек, что качают мышцы в твоем гимнастическом зале? Зная тебя, Майк, я не удивлюсь, если она окажется и проституткой, которой перестало везти.

Майк улыбнулся:

— А что бы ты сказала, если бы она действительно оказалась одной «из тех» и я бы собирался на ней жениться?

Пэт не раздумывала ни секунды:

— Я бы поинтересовалась, какой свадебный подарок ты хочешь получить.

Майк засмеялся.

— Ну, хорошо, хорошо. Она обычная. Очень обычная, если ты под этим подразумеваешь чопорность и праведность. Сэм могла бы выйти замуж за священника.

Пэт накрыла на секунду ладонью трубку телефона, взглянула на небо и прошептала: «Благодарю тебя, Боже!», затем громко заговорила в трубку:

— Повези ее по магазинам. Покажи ей самые дорогие, на Пятой авеню. Отведи ее в фирменный «Сакс». Твоя кузина Вики одевается в «Саксе».

— Да ну? — вяло поинтересовался Майк. У него было слишком много родни, чтоб помнить хотя бы половину. — Это чья же будет?

— Ты отлично знаешь, что она младшая у Дже-Ти и Арии. Если твоя девушка не полюбит Нью-Йорк после посещения «Сакса», отведи ее прогуляться и поглазеть на витрины магазинов по Мэдисон-авеню, начиная с Шестьдесят первой улицы и до Восьмидесятых улиц.

Майк снова рассмеялся:

— Особое внимание следует уделять витринам ювелирных магазинов. Можно купить ей парочку бриллиантов. Таких, какие обычно в обручальных кольцах! Послушай, мам, сколько женщин ты уже сосватала мне в своем воображении за мою короткую жизнь?

— По крайней мере шесть, — рассмеялась она в ответ. Голос Майка внезапно стал серьезным.

— Мам, у вас с отцом ведь счастливый брак, правда?

Сердце у Пэт замерло от той интонации, с которой он задал этот вопрос. Она почувствовала: что-то беспокоит ее ребенка.

— Конечно, родной, мы с отцом счастливы вместе.

— Саманта — так зовут эту девушку — утверждает, что у каждой женщины, которая прожила замужем больше двух лет, вырабатывается невосприимчивость к боли. Ты считаешь, что это так?

Пэт очень старалась не рассмеяться, но все же не сдержалась. И продолжала смеяться, хотя Майк настойчиво повторял: «Мам, ну мам!» Она не могла остановиться, даже когда услышала, что он повесил трубку.

Майк был зол и обижен на свою мать, на всех женщин, вместе взятых. Если они считают, что быть замужем столь ужасно, почему же так стремятся к этому? Все, кроме Саманты, — подумал он. Или, может быть, ее нежелание — всего лишь игра?

Он пошел в спальню переодеться. Улыбнувшись, решил нарядиться ради Саманты в костюм и надеть галстук. Пожалуй, он даже наденет итальянский костюм, который выбрала ему сестра.

Через сорок пять минут, приняв душ, побрившись и переодевшись, он вышел из спальни. Еще раз придирчиво оглядел себя в зеркале, поправил галстук. «Неплохо, — подумал он. — Чертовски неплохо». И крикнул наверх: