Джуд Деверо - Ласковый обманщик

— Он ему приходится правнуком, — поправила Эбби. Затем лицо ее исказила гримаса — она явно жалела, что не сумела промолчать. Чтобы перевести разговор на другую тему, она спросила: — Что это там у тебя, молодой человек?

— Коньяк, — объявил Майк, доставая большую фляжку из нержавеющей стали, — и блины с икрой…

Казалось, Эбби сейчас расплачется от счастья и сожаления одновременно: ведь она отлично сознавала, что Саманте вовсе не стоило бы здесь находиться.

— Оба вы дураки, вам об этом известно? — тихо произнесла она, обращаясь к Майку.

— Это точно. Я-то это знаю. А вот Саманта, по утверждению очевидцев, точь-в-точь как ее бабушка. Ей хотелось показать вам эти фотографии, и вот мы здесь. Ей кажется, что если бы ее бабушка была жива, то ей непременно захотелось бы посмотреть на то, что она упустила в жизни. Посмотреть на своего сына и невестку, посмотреть, как росла ее внучка… Увидеть, как менялся с возрастом ее муж. Как вам кажется, ей было бы это интересно?

— Да, — мягко сказала Эбби.

— Замечательно! — воскликнула Саманта. — Вы думали, у нас будут поминки! Нет, у нас будет праздник! Майк, разливай… и подавай блины! И… — она сделала паузу, — я не знаю, как вас называть. Интересно, если бы Макси была жива, как бы она хотела, чтобы я к ней обращалась?

— Нана, — моментально ответила Эбби, — кажется, так она говорила.

— А вы не будете очень против, если я стану так обращаться к вам?

— Я вовсе не против. Ну, так где же моя выпивка? Я не пила коньячный коктейль уже много лет.

Саманта забралась к Эбби на кровать и поставила коробку с фотографиями себе на колени. Майк в это время довольно неуклюже завертывал красную икру и сметану в тоненькие блины и подавал их двум женщинам вместе с коньячным коктейлем в хрустальных рюмках.

Не прошло и получаса, как всякая неловкость между ними исчезла. После первой рюмки Эбби все чаще стала забывать добавлять «Макси бы…». Зато у нее начали проскальзывать фразы типа: «Я это отлично помню. Мы держали газонокосилку в этом старом сарае. Неужели Кэл так и не снес эту развалюху?»

Майк бессовестно дразнил Саманту ее детскими фотографиями. Он хохотал над карточкой, где Саманта была в гневе — наверное, не желала, чтобы ее снимали. А Эбби заступалась за Саманту, утверждая, что та была самым замечательным ребенком на свете.

Майк подлил коктейля в рюмку Эбби и заявил предельно грустным голосом, что насколько ему известно, Саманта по-прежнему самая замечательная детка на свете.

— Майк! — возмутилась Саманта. Эбби, конечно же, встала на ее сторону.

— Ты намекаешь на то, что такой здоровый жеребец, как ты, все еще не уломал эту сладкую нежную девочку с тобой переспать?

Сами слова и тон, каким они были сказаны, так смешно прозвучали из уст восьмидесятичетырехлетней старухи, что Саманта и Майк буквально взорвались хохотом.

— Почему это каждое поколение людей считает, что именно они изобрели секс! — делая вид, что сердится, проворчала Эбби.

— Что, если вы нам поведаете о сексе в ваши времена? — с энтузиазмом начал Майк. — Я хоть послушаю о чьем-то сексе.

— Никаких подсказок ты от меня не дождешься, Майкл Таггерт. Тебе придется все постигать на собственном опыте.

Стало еще веселее, когда Саманта, как и обещала, показала фотографии, где она была совсем голенькая на пеленке. Эбби и Саманта хихикали над Майком, который издавал душераздирающие стоны, разглядывая карточки.

Но вот в комнате появился Рейни, и Саманта с Эбби тотчас поняли, что праздник подошел к концу. Они долго сидели обнявшись — сильное здоровое тело Саманты прижималось к дряхлому, теряющему силу телу ее бабушки.

— Не смей возвращаться, — прошептала Эбби. — Мне кажется, это опасно.

Высвободившись из ее объятий, Саманта сделала вид, будто не расслышала.

— Обязательно еще приедем. Большое спасибо за приглашение. Майк, ты готов?

Она покинула комнату не оглядываясь и не видела, как Майк наклонился, поцеловал Эбби в щеку, а затем вложил ей в руку клочок бумаги со своим телефоном и с телефонами своих ближайших родственников. И тоже вышел.

По дороге домой Саманта сидела и молчала.

— С тобой все нормально? — спросил ее Майк.

— Конечно. Никогда не чувствовала себя лучше. Это было замечательно — провести вечер со своей бабушкой. Я просто немного устала, вот и все. Кажется, мне нужно пораньше лечь спать сегодня.

Больше Майк ничего не спрашивал. Когда приехали, Саманта пошла в дом, а он остался у подъезда поговорить с Рейни. Потом вошел следом, но Саманты нигде не было видно, и Майк предположил, что она сразу пошла спать. Сам он был слишком взвинчен, чтобы сразу заснуть, и потому решил сделать себе бутерброд и открыть баночку пива. Затем прошел в библиотеку и включил телевизор.

Саманта вошла так тихо, что он не почувствовал ее присутствия до тех пор, пока не поднял глаза и не увидел ее, стоящую перед ним. Чисто умытая, свежая, завернутая в его махровый халат, она выглядела потрясающе. Майку показалось, что ей необходимо ему что-то сказать. Он тотчас выключил телевизор и выжидающе посмотрел на нее.

Присев на диван, Саманта опустила взгляд на свои руки.

— Майк, — неуверенно начала она, — я хочу кое-что у тебя спросить.

— Конечно.

Крепко сцепив руки, Саманта продолжала:

— Я вот смотрю на этот дом и всю эту обстановку и понимаю, что это все стоит больших денег. Я знаю, что ты заплатил за мою новую одежду. И ты сказал моей бабушке, что твой дедушка весьма богатый человек, а ты сам мог бы содержать кого-то.

Залпом выпалив все это, она остановилась, чтобы отдышаться и успокоить свое бешеное сердцебиение. Ей было страшно неловко говорить с Майком на эту тему — ведь он и так дал ей больше, чем можно было ожидать.

Она взглянула ему в глаза.

— Майк, у тебя есть деньги? Я имею в виду — ты бы мог безболезненно одолжить некую сумму? — В ее глазах была мольба и извинение одновременно.

— Да, — после некоторой паузы ответил Майк, не желая вдаваться в подробности. Ему было приятно думать, что Саманта ничего не знает о его финансовых делах, потому что очень часто девушки встречались с ним и даже делали вид, что влюблены в него, только ради его денег.

— Я хочу попросить тебя… Ты мне не одолжишь денег? Несколько тысяч, можешь? Максимум тысяч десять. Я тебе отдам при первой же возможности.

— Все, чем я располагаю, — твое. А можно поинтересоваться, для чего они тебе?

— Я хочу приобрести мебель.

— Для своей квартиры?

— Конечно же нет! Это не для меня, а для бабушки. Я хочу превратить эту ее страшную комнату в прекрасный замок. Мне хочется купить картины — хорошие, настоящие; потом кресло и еще кое-что. Но я хочу, чтобы это все было высшего качества. Ведь когда-то моя бабушка носила настоящие бриллианты и жемчуга.