Лорен Маккроссан - На крыльях удачи

– Да, или дать сильного пинка, чтобы я слетела вон с того утеса, – мотнула я головой в сторону скалистого мыса. – Не заставляй меня, Фай. Я еще не готова.

– Не глупи, ты давно уже готова. И не надо искать никаких оправданий. Решено: завтра состоится твой первый заплыв.

Я надула губы:

– Ты же моя лучшая подруга!

– Вот именно. – Фай крепко сжала мою руку. – Но иногда, чтобы помочь, друзья должны быть жесткими. Поверь мне, будет здорово.

Упорство Фай и ее нездоровый энтузиазм заставили меня по-настоящему занервничать. А от быстро темнеющего неба мне стало совсем не по себе. Ведь это значило, что скоро наступит ночь, а за ней неизбежно последует роковой день – моя трагическая смерть в холодных водах океана.

Мое первое знакомство с морем произошло во время семейного выезда на пляжи Борнмута, когда мне было шесть лет. В один из тех дней в мае, когда выглянувшее из-за облаков яркое солнце заставило весь юг Англии немедленно сняться с насиженных мест и, облачившись в уродливую летнюю одежду (обязательный элемент – короткие шорты, из-под которых торчали бледные коленки), дружной толпой отправиться на побережье. Я помню, что большую часть дня мы провели в пробке, обливаясь потом на заднем сиденье отцовского «ровера», окруженного перегревшимися «монтего» и «кортинасами». Когда мы наконец добрались до галечного пляжа на берегах Борнмута и заняли свой квадратный метр среди сумок-холодильников и плотной толпы отдыхающих, нам было велено немедленно разоблачиться до купальников и идти в море. Предполагалось, наше купание станет веселым и интересным приключением. На самом деле, оглядываясь в прошлое, я теперь понимаю, что раздраженные мучительной поездкой родители просто хотели отдохнуть на время от детей.

Мои папа с мамой не относились к тому типу заботливых родителей, которые возят своих чад на уроки плавания, чтобы те могли выжить, случись им упасть в глубокий пруд или колодец. Спорт не был популярен в нашей семье. Тем не менее считалось, что Эд и я должны превосходно бегать, прыгать и плавать. С Джорджиной и Фрэнком Армстронг так было всегда. Естественно, моя мать прекрасно плавала и играла в теннис, а отец выступал в гребных гонках за Кембриджский университет и играл в команде регбистов. Скорее всего родители предполагали, что спортивные таланты заложены у нас в генах и должны передаться нам по наследству. Конечно, Эд уже в три года плавал, как дельфин. Сделав несколько неуверенных шагов в воде, он взял отца за руку и смело двинулся вперед. Несколько секунд спустя они уже весело резвились в волнах. А потом Эд специально опустил голову под воду и весело смеялся, когда прибой вынес его на берег. В это время моя мать решила сделать небольшой заплыв на двадцать миль (во всяком случае, мне так показалось). Ее гибкое и стройное тело, ничуть не изменившееся за двадцать пять лет (непонятно, как у такой женщины, как моя мать, могла родиться такая дочь), исчезло за пирсом. А ее шестилетняя дочь, то есть я, осталась на берегу совсем одна.

Я не была трусихой. Как и все остальные дети в моем возрасте, я любила лазить по деревьям и возиться в грязных лужах. Но уже тогда ныряние в ледяные волны океана казалось мне сомнительным удовольствием. Все, кто купался в тот день, выходили из воды синими от холода и с песком в купальниках и плавках, из которого дома можно было создать свой собственный пляж. Над волнами раздавались визг и крики купающихся, больше похожие на вопли отчаяния, чем на шумную радость. Тем не менее после очередного бодрого призыва отца я мужественно вошла в воду.

Я продвигалась медленно, чувствуя, как мои колени трясутся от холода и страха. Чем дальше я заходила, тем мельче становилась галька. Помню, как, оказавшись в воде по пояс, я открыла рот, чтобы вздохнуть, и в этот момент меня накрыла волна. Наглотавшись воды и оглохнув на оба уха, я отчаянно терла глаза, которые нестерпимо жгло от соли. Меня окружали сотни купающихся в одинаковых белых купальниках, и я никак не могла узнать среди них отца и Эда. Я кричала и звала их, но каждый раз лишь набирала полный рот соленой воды. И вот тогда это и произошло.

В тот момент мне показалось, будто на меня налетел огромный разноцветный кит (в шесть лет я не знала, что киты бывают только синими). Лишь оказавшись под ним, я сообразила, что меня сбил с ног надувной матрас, на котором вопящие от восторга дети катались по волнам. В результате я оказалась под водой. Мне не за что было ухватиться, и я беспомощно барахталась в воде, полностью потеряв ориентацию. В один момент, как мне показалось, я увидела кусочек неба, но в ту же секунду чья-то безжалостная нога прижала меня ко дну. Я задыхалась, но все мои попытки закричать заканчивались тем, что я все больше глотала воды и в конце концов потеряла сознание.

В тот день я не утонула в общепринятом понимании этого слова. Я имею в виду, никакой спасатель не выносил мое бездыханное тело из воды и не делал мне искусственное дыхание. Тем не менее своему чудесному спасению я оказалась обязана очень хорошему человеку, простому мороженщику из курортного городка Бонгор Риджис. Он кинулся ко мне на помощь и вытащил из воды.

Первое, что я увидела, – бледное лицо отца, на котором выражение страха и вины быстро сменилось раздражением. Как я могла столь эгоистично поступить? Умудриться утонуть под его присмотром и испортить первый совместный выходной, который им удалось выкроить за многие месяцы работы? Мама же сначала испугалась и даже купила мне шоколадный рогалик со ванильным кремом и «Корнетто» (самое роскошное и дорогое мороженое моего детства), выразив тем самым благодарность моему спасителю. Однако поняв, что я не собираюсь умирать и социальная служба не приедет ее арестовывать как нерадивую мать, она немедленно сделала вывод: если на пляже я требую столько внимания, то вместе мы больше никогда туда не поедем. И пусть мы все равно ездили (заметьте, против моей воли), но я больше не приближалась к морю. «Ну почему из тебя не получился хороший пловец, как из Эда?» – громко возмущались мои родители. Потому что отец предусмотрительно снабдил моего брата надувными оранжевыми нарукавниками, а я должна была полагаться исключительно на собственные силы. В тот момент я решила, будто с моим телом что-то не так. Оно просто не хотело держаться на волнах.

Страх перед водой и боязнь утонуть в любой мало-мальски глубокой луже сопровождали меня все школьные годы. К счастью, в начальных классах преподавали исключительно традиционные предметы и об уроках плавания никто не думал. В средней школе я безуспешно старалась покорить просторы грязного, выложенного желтой плиткой бассейна. Пока в один прекрасный момент в возрасте тринадцати лет не обнаружила: если у девушки начинались те самые дни, можно было тихо прошептать на ухо преподавателю «У меня м…», а потом спокойно сидеть все занятие на лавочке. Конечно, со временем миссис Спунер начал немного беспокоить тот факт, что за три года учебы по этой уважительной причине я не ходила на занятия каждую неделю. Но она была слишком деликатна, чтобы обсуждать со мной гинекологические проблемы. С того времени плавание больше мне не досаждало. После окончания школы мне не надо было ходить в бассейн или заниматься аквааэробикой. Я не собиралась падать в воду с паромов или переправляться через реки вплавь. А отдых на море казался мне столь же привлекательным, как и затяжные прыжки с небоскребов. Просто в моей жизни мне совершенно не требовалось умение плавать. Вплоть до сегодняшнего дня.