Регина Райль - Музыкальное отражение

Но… одновременно с этим, дыхание перехватывало от сладостных воспоминаний нашего случайного объятия с Евгением. Господи, как же мало нужно влюблённым – прикосновение, взгляд, улыбка – и витать в облаках весь день. А вернее, оставшийся час.

И вот, по его истечении, я уже собиралась домой. Полина напоследок поинтересовалась, не передумала ли я пойти с ней, но я с улыбкой отказалась.

Жила я близко, и добиралась до квартиры за двадцать минут. Главное успеть нырнуть в метро до основного потока людей. Алина – подруга, с которой мы вместе снимали хату – ещё не пришла с работы. Я перекусила и, включив деткор на ноутбуке, стала собираться на концерт – музыка помогала создавать верный образ Керис. А он, надо признать, разительно отличался от внешнего облика Маши Ивановой.

Можно было подготовиться и в гримёрной концертного зала, но мне нравилось выходить на улицы «при параде». Нет, не эпатировать окружающих – в Москве внешним видом мало кого удивишь – просто так я чувствовала своё отличие от серой массы.

Это моё противоядие от офисной жизни. Свою дозу «стадности» я получала днём, сливаясь с толпой, сейчас же меня грело осознание, что Керис – одна-единственная, неформатная и исключительная. Что я исключительная.

Я распустила волосы и нанесла на них мелком кобальтовый оттенок. Натуральный цвет у меня русый, поэтому и синий выходил насыщенным. Я не могла обзавестись таким тоном на постоянной основе, а мелки смывались с первого раза, и можно было менять оттенки от голубого до сапфирового. Иногда я добавляла пряди других цветов – белого или фиолетового, но не в этот раз.

Побрызгав волосы термоспреем, я накрутила их на электробигуди, а сама в этот момент занялась макияжем. Ярким, броским, кардинально меняющим моё лицо.

Я достала из шкафа сценический костюм и облачилась в него. Неострые шипы покрывали плечи и спину кожанки и бёдра узких брюк. Под куртку я надела белый топ, изрезанный на полосы и ремень с патронами, тот самый, которым предлагала выпороть Егора. Туфли на шпильке заменила сапогами со шнуровкой на низком каблуке. Я добавила серег и цепочек, а после сняла бигуди и взбила завитые волосы.

Вот, кажется и всё! Оглядев себя в зеркало, я улыбнулась тёмно-красными от помады губами, подхватила рюкзачок и была такова.

Керис совсем другая. Она весёлая, смелая, живая. Я всегда ощущаю это на репетициях, концертах, интервью и прочих мероприятиях, связанных с группой. Меня будто подменяют. В такие моменты я воспринимаю своё «дневное я» маскировкой. Или даже чьей-то жизнью, но точно не моей. Мы все играем роли, а у меня более явное разделение, но, даже несмотря на то, что «живу» в концертных залах, «дышу» я в офисе, когда вижу Евгения.

Вот и как определиться, какое из моих «вторых я» первое?

Со станции метро до «Нефелима» меня провожала чёрная толпа. Нестройный поток вливался во всё разрастающееся море неформалов у главного входа. Несколько человек попросило фото со мной. Приятно, что узнали, хотя «Фосфор» сегодня – группа на разогреве у шведских дет-металлистов «Doomsday Machine».

Я вошла в двери чёрного входа, и в душе поднялась лёгкая рябь волнения – ребята круты и знамениты, тут не поспоришь, и «Машину Судного дня» раскрутили по полной. Я почти не сомневалась, что они сегодня отожгут, и предвкушала хоть из-за кулис посмотреть на феноменальное выступление. О знакомстве уж и не мечтала.

У них на вокале тоже девушка – Александрия Юханссон. У неё невероятно сильный голос, она всегда характерно рычала и хрипела, тогда как я иногда пела чистым. Юханссон – несомненный идол, она носила звание «самой горячей цыпочки в металле», а хиты и альбомы группы неоднократно занимали верхние строчки различных топов и рейтингов Швеции, Америки и России. У них даже номинация на шведское «Грэмми» имелась.

Собственно, поэтому я и волновалась – чтобы не ударить в грязь лицом перед такими «монстрами». Понятное дело, что встретят «Фосфор» не так горячо как шведов, но только от нас зависит, как проводят. Уж я-то приложу все усилия, чтобы спеть не хуже фрекен Юханссон. Выше нос, Керис!

Когда я распахнула дверь и перешагнула порог, в небольшой гримёрке оказались все члены банды «Фосфор». По обыкновению, каждый занимался, кто чем. Первым моё появление заметил высокий подкачанный шатен – наш гитарист.

Глеб Гордецкий крут, и с этим никто не брался спорить. Инициатива сколотить банду исходила изначально от него, хоть и воплощал он идею в жизнь вместе с однокурсником-басистом Виталием. К тому моменту Глеб уже три года совершенствовал своё гитарное мастерство и играл сессионным музыкантом в разных коллективах. И после последнего временного сета, подумал, что зря распаляет силы и обаяние на чужие проекты, и решил вкладываться только в своё.

Найти единомышленников оказалось не так сложно, как удержать. Расхождения во взглядах несколько раз раскалывали коллектив, и приходилось начинать с начала. В основном, камнем преткновения выступал сложный характер Глеба – не всякий уживался с его амбициями и гордыней, перекрывающими даже харизму вокалиста. Гордецкий видел за микрофоном девушку, но две солистки, «сделавшие ручкой» несколько поколебали его уверенность, и ради эксперимента ребята пригласили парня. Ха, тот сбежал ещё быстрее капризных леди. Чёрт бы побрал этих мужчин с их жаждой лидерства и извечным соперничеством. Меня же всё устраивало: как и любому артисту, мне нравилось внимание поклонников, но тщеславие одолевало меня в меньшей степени, чем основателя группы.

Самолюбие Глеба подпитывала интересная внешность. Гладкие каштановые волосы едва касались плеч. Судя по крупному носу, большому рту, квадратному подбородку и широким скулам, небесный скульптор не шибко старался, вытачивая лицо парня, но эта грубоватая резкость лишь подчёркивала брутальную мужественность Гордецкого и повышала его обаяние. Татуировки тянулись к ушам разноцветными линиями из-под ворота чёрной майки с весёлой мультяшной единорожкой. Глеб забил грудь, намеренно оставив чистыми мускулистые руки. Я нередко замечала, как он любовался рельефом наработанных в тренажёрке мышц.

– Хай, Керис! – поправив ассиметричную чёлку, он махнул мне рукой.

– Всем салют, – поздоровалась я, проходя.

Виталик что-то обсуждал с Семёном, но тут же обернулся ко мне. Бородатый басист – единственный, кто легко ужился с супер-Глебом, благодаря кротости характера. Друзья были на контрасте: шустрый яркий Гордецкий и спокойный сдержанный Болдин. Удивительно, но даже его светлые волосы до плеч вились мягкими волнами, а приятная улыбка и кроткий взгляд пробуждали некую внутреннюю умиротворённость.