Полина Рей - Чужая жена

– Без «и», Юль. Просто перекинулись парой слов.

– Ну, ладно. Но то, что он один приехал – это знак!

Этих «знаков» у Светлицкой вечно воз и маленькая тележка. Качаю головой и, пока подруга занята тем, что командует Пашей, который пытается вытащить их багаж, начинаю доставать сумки.

– Я не думал, что ты приедешь.

Наиль перехватывает у меня тяжёлую ношу прежде, чем успеваю закинуть ремень на плечо. Его близость снова будоражит, приходится себя одёрнуть, чтобы хотя бы попытаться так не реагировать.

– То есть, ты в принципе обо мне размышлял?

– А ты обо мне?

– Перестань играть в еврея! – возмущаюсь шутливо. – Ответь на вопрос.

– Я о тебе думал, принцесса, ты права.

– Ой, перестань банальничать.

За этой фразой пытаюсь скрыть улыбку, которая так и просится появиться на губах помимо воли. А вот Наиль серьёзен.

– А ты обо мне? Теперь же это не игра в еврея?

– Не игра. Думала.

Признаюсь быстро, чтобы не успеть начать сомневаться в том, что говорю и делаю. Поднимаю взгляд и снова тону в этих сумасшедше-притягательных глазах. Кажется, ещё немного и действительно оторвусь от земли, чтобы начать падать и падать в их бездну.

– Эй, голубки! Идите уже в дом, давайте думать, кто чем сейчас займётся. Девчонки на стол сообразят, мужики – к мангалу, – кричит Паша с крыльца.

– Шовинист! – откликается из нутра коттеджа Юлька. Её выкрик поддерживает звонкий девичий смех.

– Пойдём, вещи к тебе забросим и за работу, – усмехается Наиль.

Коттедж большой и просторный. Перед домом и на втором этаже – террасы. Внутри стены и мебель из дерева, и аромат такой, какой один раз вдохнёшь и уже никогда не забудешь – леса, сосны и чистого воздуха.

Когда поднимаемся по лестнице на второй этаж – я впереди, Наиль за мной – физически чувствую его взгляд на моей заднице. И мне это нравится… щёки начинают пылать румянцем, приходится напомнить себе, что я замужем.

– Значит, ты ночуешь здесь. – Наиль не задаёт вопроса, он утверждает это, когда закидывает мои сумки в комнату на кровать.

– Я ночую здесь, – киваю в ответ. Поворачиваюсь к нему и облизываю пересохшие губы. Наиль опирается плечом о дверь и складывает руки на груди, будто ему это нужно, чтобы удержаться и не сделать то, чего хотим мы оба.

– Тогда до встречи.

– Теперь без принцессы? – доносится мой голос Наилю в спину, когда он разворачивается, чтобы уйти.

Глупая попытка продлить эти мгновения, которые скоро разбавятся необходимостью быть среди компании общих друзей.

– Без принцессы, раз тебе не нравится.

За ним закрывается дверь, и я сажусь на постели и выдыхаю. Если до новой встречи у меня и были сомнения в том, что мне нравится Наиль, а ему – нравлюсь я, теперь они исчезли. По его взглядам, по тому, что говорит и что делает, можно совершенно точно сказать, что у нас с ним взаимный интерес друг к другу. И мне совсем не нужно иметь много опыта, чтобы теперь увериться в этом окончательно.

Наскоро приняв душ и переодевшись в спортивный костюм, я спускаюсь к остальным. В гостиной Лена с Витой выплясывают под песни каких-то попсовых исполнителей. Юля инспектирует холодильник, который забит под завязку.

– Давай чего-нибудь быстренько сообразим, – предлагаю я, вставая рядом. – Мужчины, наверное, голодные.

Это даёт мне возможность кинуть быстрый взгляд на террасу, где парни как раз колдуют над грилем. Наиль стоит чуть поодаль и курит, снова создавая впечатление, что он как будто не из мира сего.

– Они вечно голодные. Потерпят. А хотя ты права, я бы тоже чего-нибудь перехватила.

Светлицкая вытаскивает продукты, сгружает их мне в руки, командует остальным девчонкам перестать крутить задницами и начать уже заниматься делом. Мне достаётся Цезарь, в принципе, ничего сложного.

– Я сухарики сама сделаю, окей? А то в этих сплошная химия, – предлагаю, взявшись за багет. Юля пожимает плечами:

– Да хоть как угодно, ты же знаешь, на свежем воздухе всё сожрётся.

– Вот уж спасибо! Это высшая похвала моим кулинарным талантам, – закатываю я глаза.

Следующие полчаса проходят в женской болтовне ни о чём. Курорты, тряпки, Серёга, который всё никак не сделает предложение Виталине. Мне удаётся несколько раз посмотреть на террасу и задержаться взглядом на Наиле, но не слишком долго, чтобы это не вызвало лишних вопросов у девчонок.

Теперь он в компании ребят, они шутят, смеются, и ни единого ответного взгляда, хотя кухня с террасы просматривается отлично.

– А ты как, Кир? Ребёнка с мужем не планируете завести? – спрашивает меня Лена, и я не сразу понимаю, о чём она.

– Ммм… ребёнка?

– Ну, да. Такого, знаешь, вечно орущего карапуза, который какается и писается беспрерывно.

– Фу, Мельникова. После твоего описания даже те, кто хочет, передумают, – морщится Юлька.

– Не думали об этом пока. Да и мне всего двадцать два, – пожимаю я плечами.

– Это правильно. Родить всегда успеть можно, а вот для себя пожить…

До этого момента, кажется, я и не знала, что означают слова «пожить для себя». Вышла замуж я рано, едва мне исполнилось восемнадцать. Это брак был своего рода удачной сделкой, от которой выигрывали и мои родители, и Юра. Лет с шестнадцати мне внушалось, что это едва ли не то, ради чего я и появилась на свет. А я… меня тогда интересовала только музыка. Особо против этого брака я не была, Юрий был мне приятен. Старше меня на двадцать лет, но выглядевший так, что ему и сейчас больше тридцати пяти никто не давал. В общем и целом, мой брак меня устраивал, но понятие «пожить для себя» было чуждым. А теперь я задумалась – каково это?

Когда девчонки ушли на второй этаж накрывать на стол, я наконец отвлеклась на то, чтобы домучить уже несчастного Цезаря. Всё остальное было готово, хоть и сделано наскоро, но наверное, Юля была права – на свежем воздухе сметётся всё и никто и не заметит, как там порезаны помидоры или сыр.

– Оу, да ты ещё и готовить умеешь.

В голосе Наиля, раздавшемся позади так неожиданно, что я вздрагиваю, слышно что-то вроде ноток насмешки. Впрочем, может быть, мне это только кажется.

– Ты меня испугал. И да, умею.

Наиль присаживается за стол, возле которого я хлопочу, небрежно опирается на него одной рукой и внимательно наблюдает за моими действиями. Это сбивает с толку. Так сильно, что я едва не отправляю в салат ещё и свой собственный палец.

– Не порежься, прин… Кира, – напутствует Наиль. – А то придётся нам с тобой поиграть в доктора.

Взгляд Наиля совершенно недвусмысленный, да и то, что он говорит, иначе как намёк на что-то большее, чем просто перевязать мне руку, если я полосну по ней ножом, не назовёшь.

– Я очень постараюсь. Не люблю врачей.

– А что любишь?

– Это так важно?