Галина Агафонова - Магиня для графа

– Бриан, дорогой, что-то случилось? Подожди немного, я скоро освобожусь. У меня к тебе есть разговор.

Мужчина сдержал себя и, взглянув на меня, глубоко вздохнул и елейным голосом ответил:

– Нет, любимая, всё нормально. Дети, приятного аппетита. Наслаждайтесь ужином. Он вышел за дверь. А женщина зажала рот рукой и содрогалась от приступа смеха.

Я ничего не понимала и поэтому не стала спрашивать. Покормив детей, Сьюзен отнесла поднос на кухню, а я осталась с малышкой Камелией. Девочка залезла ко мне на ручки, и я начала её качать, запела колыбельную. Стоя с девочкой на руках, отвернувшись к окну, я пела и пела. Пауль, улегся на стоявшем около стены диване, и укрылся мягким пледом.

Мужчина видел, как сестра относила поднос с посудой, он спустился по лестнице и завернул в сторону детской комнаты.

– Бриан, не ходи. Ну, что с тобой, ну, что опять? Бриан, посмотри на меня. Почему ты весь мокрый? – поинтересовалась сестра.

Брюнет взглянул на Сьюзен и с недовольством произнес:

– Сьюзен, больше не могу, я прибью её. Она воспользовалась магией и вылила на меня графин с водой, когда я хотел помочь. Не могу я её терпеть, понимаешь? Внутри всё переворачивается, ненавижу её, Сьюзен. Не могу.

Молодая брюнетка обняла своего брата и тихо сказала:

– Бриан, есть давняя поговорка – «от ненависти до любви один шаг», кажется, так говорили. Запомни это, Бриан. Открой ей свои чувства, когда придет время. Не жди ты уже свою Лурдес, полюби снова и будь счастлив.

Бриан внимательно посмотрел на сестру и прислушался. Затем, снова поинтересовался, слыша звонкий голос девушки:

– Что это? Сьюзен, что за пение в моём доме?

Молодая женщина крепче прижалась к брату и тихо шепнула:

– Это Люция качает твою дочь. Ты хотел понаблюдать за ней, вот у тебя есть такая возможность. Пойдем, посмотрим.

Они подошли к двери и увидели девушку, бережно качающую ребенка, затем она аккуратно положила спящую девочку в колыбель и тихо произнесла, но её слова услышал граф.

– Солнышко, я в отличие от твоего противного папочки, я люблю детей. Спи, солнышко, спи.

Мужчина и женщина отпрянули от двери и на цыпочках отошли подальше, и встали около лестницы, обнимая друг друга, о чем-то шептались.

Я подоткнула одеяло у спящего мальчика и медленно вышла, чуть прикрыв дверь. Руки легонько дрожали, тут я увидела, как брюнет жадно целует в губы свою жену. Глубоко вздохнув, я легонько толкнула графа своим плечом и взбежала по лестнице.

Мужчина отлепился от сестры и та, вытаращив глаза, грозно прошипела:

– Бриан, ты очумел, что ли? Прекрати свои замашки.

Мужчина приложил руку к своей груди и уже весело прошептал сестре над ухом:

– Прости, сестрица, прости, так надо было. Она отреагировала. Я ей не безразличен, понимаешь?

И уже чмокнув сестру в щёку, быстро взбежал по лестнице.

Брюнет догнал меня у моей двери и, положив руку на ручку, не дал ей открыться. Я хмыкнула и, сложив руки на груди, отвернулась от Бриана. Свободной рукой, мужчина взял меня за подбородок и повернул к себе. Заглядывая мне в глаза, он сказал:

– Прости меня, Люция, я не хотел тебя обидеть. Я умоляю тебя о прощении. И да, я болван, напыщенный индюк и ещё кто там, я забыл. Ну, впрочем, не важно, просто прости меня?

Я вывернулась и, отпихивая графа, уперлась ему в грудь, мужчина изловчился и, повернув меня одним рывком, прижал к стене. Ухмыляясь, я поинтересовалась у него:

– Что же дальше, граф? Вас трясет от моего присутствия? Может мне покинуть ваш дом? Как теперь вы объясните своей жене, что вьётесь возле меня?

Брюнет сглотнул, проводя своими влажными губами по моим губам, глухо произнес:

– Меня трясет лишь от того, что я желаю тебя, но не могу этого сделать, пока ты не ответишь мне. Прости меня, умоляю тебя, Люция. Обещаю тебе, что не трону тебя и пльцем.

Бриан касался своими губами и ласкал мои губы, было чертовски приятно и тепло. Но и страшно – я, и мужчина в десять раз сильнее меня. Да и на этаже мы одни. А как с ним хорошо. Ещё миг, и я просто обниму его и прижму к себе. Сдерживая мелкую дрожь во всем теле, я напряглась, и мужчина заметил это. Он обхватил моё лицо ладоням и накрыл мои губы в пьянящем сладком поцелуе. Я взяла его за предплечья, а он прижал меня ещё сильнее к себе.

– Люция, пожалуйста, прости, – шептал брюнет.

Я, сглатывая комок в горле, произнесла:

– Граф, отпустите меня. Что вы себе позволяете? Вы, и правда, идиот.

Он отлепился от меня и шумно выдохнул и уже холодно бросил на ходу, идя в свой кабинет:

– Извините, Люция Фернандес. Такого больше не повторится.

Я вошла в комнату и облизала свои припухшие губы. На них ещё остался след от влажных губ мужчины, который был мне симпатичен. Что бы ни происходило в моей жизни, я всегда жду встречи с ним, особенно когда день не задался с самого утра. А после встречи улыбаюсь, буквально, до ушей. И так, каждый день, одни происшествия. Я как наивная дурочка. Чуть отдохнув, я вышла в коридор и спустилась по лестнице в детскую. Дети мирно играли. Меня заинтересовала вышивка молодой хозяйки дома и я подсела к ней ближе.

Сьюзен вышивала на ткани какой-то заманчивый узор, и я поинтересовалась у женщины:

– Вы всё время одна, ваш муж оставляет так часто одну? Или он вас не любит? Простите меня, я не должна была,…простите.

Молодая брюнеточка улыбнулась и ничего не сказала. Я вышла из детской и зашла на кухню, положив на поднос кашу, фрукты и молоко, отправилась обратно. Мы со Сьюзен накормили детей. Ужинать она отказалась, а я попила лишь чай. Меня не покидала мысль, а что если хозяйка дома слышала нашу возню с хозяином? Или видела его поцелуи? А что если… ох.

Бриан так и не пришел, у меня появилось чувство, что я по нему скучаю. Я медленно поднялась на второй этаж, тишина стояла просто жуткая. В своей комнате сняла чулки и, повесив платье на стул, в одном нижнем белье, я улеглась в кровать. Уснула очень быстро. От усталости дрожали руки с непривычки таскать детей. Ночью, я проснулась от детского плача. Сначала не поняла, что происходит, прислушалась. Суеты и беготни не было. Я быстро накинула теплый халат и босиком выбежала в коридор. Плач доносился из детской комнаты.

Я влетела туда и увидела, как маленькая девочка пытается выбраться из колыбели. Схватив Камелию, я прижала её к себе и ужаснулась. Ребенок был весь мокрый и горячий. Малышка кашляла и прижималась ко мне. В поисках сухой одежды, я носилась туда-сюда с ребенком на руках. Переодев Камелию, вытерев её досуха, и закутав её ножки в мелкое покрывало, быстро пошла на кухню. Туда влетела и Сьзен, одетая в длинный тонкий халат. Увидев плачущую девочку и потрогав её лоб, она спросила у меня: