Марина Шаповалова - Игра в идеалы. Том III

Мы с миссис Норрис пошли в ее гостиную и сели на диван.

– Что Карл писал обо мне?

– Дамана, я не буду тебе рассказывать.

– Почему?

– Он так просил.

– Не понимаю…

– Ну разве ты не знаешь нашего Карла? Он многое писал, но просил не передавать, хочет сказать тебе все сам, лично.

– Мне так сложно! Я не могу терпеть, мне так его не хватает. Я каждую минуту вспоминала о Карле и готова была рыдать от того, что мы в разных концах света! Прошу вас, расскажите! Иначе я с ума сойду!

– Хорошо, но только не смей ему говорить, что я тебе рассказала! Обещай мне!

– Обещаю, миссис Норрис.

Я подняла правую руку и сделала серьезное лицо.

– Хорошо, уговорила. Он тоже по тебе очень скучает. Писал, что еще не было сна, в котором ты не приходила бы к нему. В последнем письме говорил, что ему так осточертела разлука, что он хотел взять шлюпку и доплыть до Алжира или Индии. Писал, останавливает его только то, что надо завершить дело. Ему одиноко без тебя.

Видимо, я сияла. Миссис Норрис улыбнулась:

– Ты счастлива? Но не можешь представить счастья, которое испытывает мать, когда понимает, что ее сын влюблен без памяти.

– Я очень надеюсь, что Карл даст мне возможность почувствовать эту радость за сына…

Мы еще немного поговорили, и вскоре я стала собираться домой. Я надевала пальто в прихожей, когда из гостиной вышел Питер.

– Ты еще не спишь? – спросила я.

– Я решил почитать, – он показал мне книгу. – Ты уходишь? Тебе взять кеб?

– Нет, меня ждет карета…

– Тогда позволь я тебя провожу.

– Позволю, почему бы и нет.

Я поцеловала миссис Норрис, обняла ее и сказала:

– Была рада вас повидать!

– И я тебя! Заезжай почаще.

– Хорошо.

Ричардс положил книгу на подоконник, открыл мне дверь.

– Ты не читал в гостиной, – заметила я. – Ждал возможности побыть наедине?

Питер поравнялся со мной. Мы смотрели друг другу в глаза, и он ответил:

– Одно другому не мешало.

Мы зашагали в сторону кареты, и Питер признался:

– Мне было тяжело без тебя. Как будто части меня не хватало…

– Так же тяжело, как тогда, когда Салли уехала?

Я засмеялась, а Питер немного обиделся:

– Дамана, перестань! Не надо себя сравнивать с Салли. В моей жизни ты никогда не займешь ее место.

– Справедливо… Ты знаешь, и я по тебе скучала. Но не так, как по остальным. Ты понимаешь, о чем я…

На самом деле я соврала. Я редко вспоминала о Питере. Да и то в тех случаях, когда понимала, что Али действительно напоминает мне его.

– Да, понимаю. Поэтому и искал повода побыть наедине.

Кучер открыл дверь кареты. Взобраться внутрь мне помог Питер. Он продолжил:

– Может, я к тебе завтра приеду? Разреши, хотя бы ненадолго.

– Пит, о чем ты спрашиваешь?! Я буду ждать тебя к двум часам. Но что ты скажешь Салли?

– Ничего. Приеду ненадолго.

Я впервые молча поблагодарила Салли за то, что она есть в моей жизни. Питер мил, и даже слишком… Поэтому мне тяжело держать себя в руках. Питер поцеловал мне руку, я маняще поцеловала себя туда же. Я могла себе это позволить, ведь меня, в отличие от него, никто не мог увидеть. А что значат эти жесты, понятно каждому. Мы с Питером друг по другу скучали…

– С возвращением, – сказал Питер, в шутку качая головой, якобы журя меня.

Я изящно развела руками, как бы показывая – вот она я!

– До завтра!

Потом два раза постучала по кабине, и карета тронулась. Питер провожал меня взглядом. А я ехала домой, не понимая, зачем так откровенно заигрываю. Ведь завтра Питер сможет тоже задаться этим вопросом. Пальчиком маню, мужчины подходят, а потом отворачиваюсь от них. Врать не буду, мне это просто нравится!

День оказался удачным на мужчин. Их сегодня было много. Причем каждый приходил в разное время суток, они не столкнулись друг с другом. Так нарочно не сделаешь…

Утром ко мне зашел Уэйн. До него и крестного дошел слух, что я вернулась. Брат появился вовремя, прямо к моему завтраку. Мы поели и поговорили. После завтрака решили прогуляться. Уэйн не очень красив, но привлекателен. Он мог быть популярен у женщин. Но нельзя: не позволяет религия. Он лишился бы многого, в том числе права стать епископом. А Уэйн метил в эти степи.

Мы дошли до кладбища, поговорили об умерших. Потом брат увидел церковь и спросил:

– А почему за часовней никто не следит?

Часовня на самом деле выглядела старой, обветшалой и неухоженной. Мне не понравилось, что она так портит вид.

– Да, ты прав! Надо отреставрировать. Просто много дел навалилось. За всем невозможно уследить. Я займусь ею.

– Давай зайдем?

– Не стоит.

Уэйн оглянулся, словно пытаясь поймать меня на чем-то. А у меня мурашки по коже побежали от его предложения. Мне была противна эта мысль.

– Почему? – спросил Уэйн.

Его мудрые глаза словно поглощали меня. А меня злило, что кто-то пытается затащить меня в церковь. Уж лучше в постель! Хотя нет, я уж слишком преувеличила. Но смысл в этом…

– Уэйн, там грязно, все зачахло. Зачем на это смотреть? К тому же ключей у меня нет. Приведу ее в порядок, тогда и зайдем. Обещаю! А сейчас не надо меня вгонять в краску… Прошу.

– Хорошо, – улыбнулся Уэйн. – Поймал тебя на слове.

Мы продолжили прогулку и, конечно же, успели заговорить о Боге и о религиях. Во многом я спорила с братом, но в чем-то и соглашалась. Иногда мне казалось, что ему нравится играть роль моего духовного наставника. Ну а я не возражала, потому что на мое мнение сложно повлиять. А если ему приятно, то почему бы и не дать возможности повоображать. Мне нравилась чистота и наивность Уэйна, а иногда в его словах можно было услышать полезный совет.

Вскоре брат ушел, пообещав передать от меня привет крестному. После я отправилась в кабинет разложить недавно подписанные документы и спрятала яд в дальнем углу ящичка. Я приказала мистеру Леджеру, чтобы он нанял кого-нибудь заняться часовней, и отдала ключ от нее.

После я, услышав стук копыт, вышла в столовую. Из нее было видно, кто приближается к дому. Явился Питер. Он, элегантно одетый, шел плавной походкой, которая впечатлила меня. Я сложила руки на груди и наблюдала за ним. Раздался звонок. Я знала, что дворецкий далеко, и решила открыть сама.

При свете зимнего дневного солнца серые глаза Питера казались еще ярче. Он вошел и поцеловал меня в щеку. Мы обедали вместе. И разговоры шли уже на другие темы. После перебрались в бильярдную, где курили, пили вино и играли. Как-то завязался разговор об измене. Мы долго осуждали людей, которые этим занимаются, и сошлись во мнении, что если бы изменили своим половинкам, то только друг с другом.

– Я изменил бы Салли с тобой, – говорил Питер. – Но знаю, что ты не можешь предать Карла. Поэтому не могу даже пытаться.