Амрита Альгома - Простая История. Том 4

– Сейчас поставим, – серьёзно пообещала Николь.

– Ты прости, – мягко сказал он. – Я недальновидный тип. Давно брился.

Она тихонько засмеялась.

– Мне нравится. Колючий.

Пришёл волшебный вечер: минут сорок им пришлось играть в старые игры, чтобы снять напряжение и скованность. Потом, когда территория была освоена, Джеф почувствовал себя свободнее. В малюсенькой комнате Николь нашлось немало интересного. Они щедро отдавали друг другу ту нежность, которая помогала дышать и жить в разлуке, потом Николь устроила экскурсию по своей жизни, вооружившись парой толстых альбомов, которые извлекла из нижнего ящика встроенного шкафа.

Было интересно наблюдать сквозь глянец фотоснимков перетекание детства во взрослость. Это было совсем не то, что на видеопленке: фотография невероятно меняет лица, запечатлевая один, неуловимый глазом, миг. Некоторые кадры, сделанные дедом, Джефа просто впечатлили. Родственников обычно так восхищает собственное чадо, что они почти не задумываются о художественном оформлении своего восхищения.

Джеф, лежа на постели Николь, разглядывал её фотографии, как картинки хрустальной сферы, смущая Николь своим придирчивым вниманием. Как хороший аналитик, он изучал проявление фамильного сходства, даже независимо от своих желаний, просто неосознанно наблюдал, как оно проступало и преломлялось в чертах Марины и Николь. Насколько было видимо в снимках восьмилетней Николь и восьмилетней Алины.

Вся эта простая жизнь на берегу озера, запечатлённая увлечением деда оформлялась перед ним. Это было хорошее упражнение для мозга накануне дежурства. Он высказывал свои заключения Николь, изумляя её.

Марина спокойно встретила Тома, но обедать отказалась, сославшись на головную боль. Её нервировало присутствие Джефа наверху: собственные прогнозы ближайшего будущего вызывали в ней только беспокойство. Скрыть его от Тома было бы бесполезным делом: даже не будучи слишком наблюдательным, он по двум-трём фактам, бросившимся в глаза, мог сделать достаточно верный вывод. Марина никогда не знала какой результат может запрограммироваться у него.

Она забралась в ванную и Том, с досадой покрутившись у двери, ушёл обедать один. Он толкнулся было к Николь, но постучав и потолкав дверь, не услышал привычно-насмешливого "вперёд". Николь, наверное, и не слышала его, занятая прослушиванием своей дикой музыки. Сидя в столовой и листая положенный возле тарелки старый журнал, он не анализировал почему его все бросили: ему на это было не до того. Гораздо более важные вещи тревожили. Назрела необходимость ввести в команду профессионального инженера – хватит пользоваться услугами наёмников. Перелистывая знакомые страницы с примерами программ, он обдумывал эту идею, рассматривая её с разных сторон. Потом пошёл в кабинет – не хотелось, чтобы кто-то вторгся в размышления, а в библиотеку могла спуститься Мери.

Там стало уже не до тишины дома и не до недовольства Мери, которое он никак не мог постичь. Он сделал только маленький перерыв, вспомнив, что оставил свою записную книжку в костюме. Пришлось подняться наверх. Проходя мимо комнаты Ники, он подумал, что надо к ней заглянуть, раз уж они не виделись с утра. Но из её комнаты всё ещё доносилась музыка, такая же тяжёлая и Том уже привыкший не лезть в комнату Ники, если она заперлась на замок, прошёл мимо. Времени на ссоры с ней не было совсем: его ещё ждало много работы. Неудивительно, что его дочь такая неврастеничка: слушать такую дрянь. Даже у коров от рока молоко пропадает, что говорить о людях. Бедняга Ники, совсем сдвинула себе крышу. И ведь попробуй запрети. Он вернулся назад, попыхивая сигарой, забыв обо всём, как только в его руках оказались нужные пометки: и о Ники, и о спящей Мери. Просидел в кабинете до трёх ночи.

А Николь утопала в счастье. Рядом был Джеф. Он явно сначала чувствовал себя не в своей тарелке, пытался контролировать себя ухаживая за ней. Спрашивал удобно ли ей, хорошо ли она лежит, не тесно ли так, что ей хочется, чтобы он ещё для неё сделал. Николь ничуть не раздражали эти вопросы – она находила их абсолютно естественными, и сама спрашивала примерно то же. Они так соскучились друг по другу, что напряжённость их не сразу оставила обоих и в этих вопросах Николь ощущала его желание сделать её счастливой. Она с удивлением сердито уловила какую-то странность в себе, и Джеф явно чувствовал этот налёт досады. Вряд ли этому виной была незапланированная разлука, ей словно мешало что-то внутри неё. Признаваться Джефу не хотелось, хотелось, чтобы ему было хорошо. Но он явно ощущал её недоумение: Николь чувствовала, как он притормаживал себя, потом замедлился и совсем остановился ещё до того, как она с лёгким стоном шепнула: "что-то не так".

Джеф непроизвольно прикинув время действия биологических часов Николь – действительно что-то не так.

– Что не так, жизнь моя? – Тревожно спросил он и, узнав, что ей просто больно, утешил: – Не бойся. Я ничего плохого тебе не сделаю. – Решив про себя, что нужно обязательно выяснить, что именно не так.

Его утешение Николь насмешило: она и так знала, что Джеф ничего плохого ей не сделает. Ей не хотелось причинять боль ему, что она ему тут же и выложила. Джеф нежно засмеялся в ответ:

– Думаешь, я не придумаю способ, который устроит нас обоих?

Осторожно переместил Николь, не выпуская её из рук, так, чтобы ей было удобнее.

Как у него так всегда получается? Даже самая настоящая проза жизни становится чудом. И ведь, кажется, он не прилагает к этому никаких усилий.

Он просто поражал её своей чуткостью. Она не ожидала, что может такое богатство ощущений родиться от присутствия Джефа рядом и заполняющей её маленькую комнату "Nebel" когда она, забросив все мысли и опасения, и просто доверилась ему.

Николь посматривала на него изредка и видела, насколько он соскучился по ней. И нужна была ему она сама, а не как возможность развлечься, не как человек, перед которым можно демонстрировать свои таланты. Первое удовлетворение настигло его почти мгновенно, но он не отдалился, хотя явно сразу захотел спать.

Посмеиваясь над собой, поставил на круг на её компьютере полусимфонические роммштайновские инструментовки, сказав, что ему нужен ритм. Плыл над ними тяжёлый голос, поддержанный богатством электронного звучания. Николь не раздражала неторопливая нежная методичность Джефа – наоборот, его размеренная неторопливость очень подходила сегодняшней ночи. Обычно, при их прежних встречах скрыто присутствовала какая-то недоговоренная, просто по умолчанию, защита друг друга. Они всегда оба старались не напоминать друг другу о времени. Здесь же, запершись в маленькой комнате Николь, они, как ни странно, почувствовали себя свободными, оба: Николь видела это, наблюдая за Джефом.