Татьяна Краснова - Любовь без страховки

А в третьем классе он запретил называть себя зайчиком, терпеливо повторяя: «Я не заяц». И другими ласковыми именами – тоже. И вообще всегда требовал называть себя полным именем, категорически не признавая никаких Колюнчиков и Николушек. Ее, наверное, считают суровой матерью, слыша исключительно официальное «Николай».

Возможно, весь этот шум-гам – просто развитие темы? Продолжает независимость проявлять? И ничего с ним особенного не случится – побегает и вернется, а она только поднимет напрасную панику?

Но она же, зная об этой его суперсамостоятельности, и так старалась никогда ее не подавлять, не стеснять его, особенно мелочно и по пустякам! Он всегда гулял после школы, где и сколько хотел, с условием, что уроки будут сделаны и сам он будет дома не позже десяти. Никогда не было ограничений и запретов – с кем дружить, куда ходить. Лена знала, что он бывает в пригороде, где местные мальчишки постоянно дерутся с ребятами из центра, – но и этого не запрещала! Как же мужчина может вырасти без возможности попетушиться?

В последнее время стало заметно, что он завел себе подружку, но она ни разу не приставала с бестактными расспросами. И сейчас, когда он всю дорогу строчит одну эсэмэску за другой, делает вид, что не замечает: захочет – сам расскажет.

Не всякая мать дает ребенку такую волю! Может, все-таки зря, если он не оценил, а, наоборот, выдал вот такое? Наверное, она все-таки всегда проявляла беспомощное слабоволие.

Ведь ему почти пятнадцать. Должно быть уже понимание! Растишь ребенка, ждешь терпеливо, что появятся сознательность, ответственность – напрасно, выходит? Взрослость и самостоятельность, значит, только в том, чтобы ни с кем и ни с чем не считаться?

Ну и отдых начался! Приехали…

Лена так и не могла решить, что же делать, а стрелка уже пробежала полчаса.

Дверь номера, незапертая, хлопнула. Появился Ник.

– Я по парку прошелся, – сообщил он, не глядя на мать. – Такой интересный парк – одни сосны, как наш лес у озера. Только правильный, все рядочками… Там еще был киоск. Я купил воды и чипсы. Будешь?

Обессиленная Елена жестом отказалась и рухнула без слов в свою постель, не в состоянии требовать ни объяснений, ни извинений.

Ливень хлынул во время обеда. Было так приятно сидеть в кафе, смотреть через окно на водяные потоки, надеяться, что ненужная жара теперь спадет, и уже не завидовать другой, обедающей во дворе, группе. Но пришло время возвращаться в автобус, а ливень не утихал, зонты же у всех, как обычно бывает, остались в автобусе.

Услышав, что до храма Покрова на Нерли надо идти минут пятнадцать по исторической дорожке среди луга, которую принципиально не разрешается ни замостить, ни заасфальтировать, Ирина приуныла. Дожди обещали местами и к вечеру, а день – ясный, и она надела легкие сабо, в которых на раскисшей дорожке, конечно, сразу увязнет. Ливень перешел в противный сеющий дождик – так моросить он может хоть всю жизнь. Но неужели из-за такой нелепости она не сможет пойти к чудесной белой церкви, которую видела только на фотографиях?!

До самого Боголюбова Ирина еще на что-то надеялась. А Ромочка не удержался от мягкого, но нудного попрека всё на ту же тему:

– Вот видишь, а ехали бы своим ходом – достали бы сейчас кроссовки из багажника, и всё.

Но он прав, конечно, – переться по мокрому лугу, а потом заболеть было бы еще глупее. Хотя сам Роман, к Ириному недоумению, оставаться в автобусе не собирался – наоборот, воодушевленно доставал их огромный зонт, переговариваясь с мальчишкой. Он и не собирался составить ей компанию!

– Ничего, вот Лена тоже не угадала с обувью и тоже остается.

Но Ирина не обрадовалась, что у нее есть товарищ по несчастью, и промолчала. Земляки снова начали ее раздражать. Вчера, когда они вдруг оказались такими приятными, тактичными людьми, она радовалась этому, словно сюрпризу, а еще больше – тому, что Ромочка стал на редкость приветливым и общительным – настоящим. Исчезла ироничная закрытость, за которую он всегда прячется, – словно маска свалилась с живого лица. Вопреки собственным прогнозам, он был явно доволен поездкой.

Но сегодня – нет, Берестовы вели себя всё так же дружелюбно и тактично – но Рома! Рома ее удивил, неожиданно сделавшись еще общительнее, – и постепенно довел до точки кипения. Она оторопело наблюдала, как в броуновском движении экскурсионной толпы, перемещаясь от экспоната к экспонату, ее муж и мальчик Берестов постоянно сталкиваются, переглядываются, обмениваются репликами – причем к обоюдному удовольствию.

Вот они опять хохочут в автобусе, заметив вывеску «Лучший кофе на дороге», мальчишка продолжает: «Отхлебнешь – протянешь ноги», а Ромка поворачивается к ней, предлагая использовать их творческий потенциал для сочинения рекламных слоганов. Вот снова хохочут, как дураки, стоя у знаменитых Золотых ворот, в которых когда-то застряла Екатерина Великая: вереница свадебных машин трижды объезжает памятник старины и трижды начинает бешено гудеть, стоит только их гиду открыть рот. Очень смешно, ничего не скажешь! Вот вместе считают ступеньки, поднимаясь в надвратную церковь…

С книжкой еще устроили клоунаду. Сначала оставили вчерашнюю энциклопедию мудрости на скамейке в парке, у Соборной площади. Тут же за ними погнались две туристки, старушки-подружки, размахивая томиком, и сотворили добро – вернули забытую вещь. Потом в Дмитриевском соборе, пока все глядели, как зачарованные, на дивную каменную резьбу, эти двое втихаря «забыли» свои афоризмы внутри, на витрине с экспонатами – и уже чужой экскурсовод, надрываясь, гнался за ними.

– И как они догадываются? – искренне удивлялся Роман. – Что эта книжка наша?

– Да по вашим преступным физиономиям, – шипела Ирина, стараясь сохранить нейтральное выражение лица. Она сердилась, что Елена не делает замечания своему мальчишке, одновременно понимая, что останавливать надо того, кто старше, – а значит, виновата она. – Прекрати сейчас же. Нашел развлечение.

– Так мы и хотим прекратить и избавиться от этой книженции. Мы же не виноваты, что она бегает за нами, как собачонка, – разводил руками Роман.

Мы?!

А теперь с кучкой других отважных путешественников собираются пуститься вплавь по грязище и мокрой траве. Ее обществу он предпочел компанию чужого мальчишки! И ради этого она ехала так далеко?!

А Лена Берестова и на это не реагирует. Хороша мамаша – отпускает сына под дождь. Заодно Ирина раздраженно отметила, что Николай в той же майке, что и вчера, – маменька, со всех сторон внимательная, не позаботилась сменить. Ладно еще, затихла и не лезет с разговорами. Другие попутчики, тоже решившие остаться в автобусе, прикорнули в мягких креслах. Но Ирина никак не могла успокоиться.