Татьяна Краснова - Любовь без страховки

Ну, Ромка! Нашел товарища! Что за причуды?

Неужели опять то же самое? Неужели пробуждаются так называемые отцовские чувства?

Последнее время друзья и родные словно сговорились прозрачно намекать, что им пора обзавестись потомством. При любом подходящем и неподходящем случае. Как будто они сами не способны определить, что именно им нужно, когда и в какой последовательности. Конечно, что за семья без детей. Но не спешить же с этим, как на пожар!

Ира Голубева шокировала знакомых, говоря, что как все смиряются с неизбежностью смерти, потому что надеются – она придет не скоро, а когда-нибудь потом, так и она смирится с необходимостью кого-нибудь родить – и умереть для собственной, настоящей жизни и начать жить маленькой домашней жизнью для детей. Но тоже потом, попозже. Эти слова все воспринимали как ее обычное оригинальничанье.

Но она в самом деле боится и всегда боялась детей! Этот долг нависает над ней, как грозовая туча, как сизифов камень, неподъемный, давящий. Но есть ведь и другой долг – ее начатое дело, которое только-только наладилось.

После бессмысленной траты времени в музыкалке Ирина настойчиво пыталась куда-то приспособить себя и свои способности. Не из-за денег, с голоду она не умирала, муж легко мог ее прокормить. Но она вышла за него не для прокорма! Обставить дом, организовать быт – так, чтобы его было как можно меньше видно, – это, конечно, занятие приятное, но жизнь этим не заполнишь.

Какие есть варианты для неглупой молодой женщины с высшим образованием? Идти в помощницы руководителя к кому-нибудь из Роминых знакомых? В один из отделов местной администрации, как предлагали родители, – носить наряды, болтать с такими же барышнями? Числиться для стажа в чьей-нибудь фирме, появляясь там время от времени? Но так хотелось найти что-то не для галочки.

Ирине нужно было Свое Дело. Настоящее, в которое не жаль вложить душу. И обязательно свое, чтобы хорошие идеи не уродовались непониманием какого-нибудь руководства. Она постаралась отключиться от эмоций и подойти к выбору рассудительно, взвешенно. Какую нишу можно занять? Чего не хватает в Белогорске? Магазинов полно, салоны красоты – на каждом углу, даже интернет-кафе уже несколько, ателье – она неплохо разбирается в модах – не особенно процветают, больше работают на поток для московских магазинов.

Подсказала сама жизнь, когда им надо было ненадолго уехать, а пристроить эрдельтерьера Джерри оказалось некуда: родители тоже были в отъезде, а у друзей болели дети. И эта проблема вставала не только перед Голубевыми, особенно летом, во время отпусков. В Белогорске не было собачье-кошачьей гостиницы! Отличная идея, вот только воплощение уперлось в бесконечные бюрократические барьеры, в запреты санэпидемнадзора, сложности с арендой и некорректность клиентов – находились такие, кто использовал ее «Ковчег», чтобы избавиться от надоевших питомцев.

Удивительно, но провал собачьей гостиницы нисколько не обескуражил Ирину и не поколебал ее уверенность в себе. Любовь к четвероногим – это еще не вся она! Ее так много! Она столько умеет и знает! И ее музыкальное образование не должно лежать мертвым грузом.

Интеллигентное население города, как правило, не пропускало ни одного концерта или спектакля, если приезжали артисты с гастролями. Но культурная жизнь в Белогорске была все-таки вялой, к тому же в провинцию везли попсу, цирк или смехачей, так что спрос явно превышал предложение. Зимой податься и вовсе было некуда, и за культурой привычно отправлялись в Москву – те, кто мог себе это позволить. У них с Ромой это называлось «поехать на свежий воздух». В который раз посетовав на это в разговоре с бывшими коллегами, Ирина воспламенилась новой идеей: городу нужна своя филармония. Да-да, и это вполне реально.

Среди ее знакомых столько сильных музыкантов: вокалисты, пианисты, скрипачи, даже композиторы. Окончили престижные музыкальные вузы – Гнесинку, консерваторию, академию Шнитке, а теперь или перебиваются случайными заработками в столице, или преподают всё в той же музыкалке, или ведут за гроши самодеятельные коллективы в ДК. Все они были бы просто счастливы участвовать в концертах. И есть еще студенты, приезжающие из Москвы на выходные.

Ира с друзьями просчитали всё тщательно: аудитория – отдыхающие местных санаториев и пансионатов, которых пруд пруди, городская публика, школы, институт. Они даже набросали несколько просветительских программ для детишек. Всё было продумано!

Но первые концерты показали несостоятельность замысла. Городские меломаны оказались не готовы платить за билеты даже самую скромную цену – обнищавшие интеллигенты готовно шли во Дворец культуры на бесплатные концерты – Рождественский, Пасхальный, ко Дню музыки и Дню Победы, – а вот на платные… Учащиеся тоже не бросались покупать абонементы, как ни агитировали их учителя – да и учителя намекали, что с них-то за эти мероприятия негоже деньги брать. И в санаториях оказались либо пенсионеры-льготники, приехавшие по путевкам соцзащиты, либо новые богатые, которых классика не интересовала. Белогорская филармония не просуществовала и месяца.

Конечно, никто из друзей не смеялся, никто из родных не упрекал, что она тратит время и деньги впустую. И саму Ирину новая неудача не свалила, словно она была неуязвимым ванькой-встанькой.

Вот только в третий раз она не имела права промахнуться.

И не промахнулась. В третий раз она попала в десятку. Белогорск был работящим городом, активным, деловым – рекламы набиралось достаточно, хотя часть ее привычно уходила в районную газету. Главный редактор новоявленных «Белогорских вестей» поначалу объехала руководителей всех стоящих предприятий, фирмочек и фирм – и те, видя перед собой безукоризненную бизнес-леди с таким твердым, взыскательным взглядом, волей-неволей переходили на разговор в серьезных тонах, хотя многие и знали, что это та самая штучка – жена Ромы Голубева. Ирина не заискивала, не старалась понравиться, не обещала «всё, что хотите, за ваши три копейки», но скоро рекламодатели уже сами ехали к ней.

Тиражи росли, бесплатная городская газета набирала популярность. Белогорцы, привыкшие, что в районке о них пишут мало и коротко, с удовольствием читали о своих новостях и проблемах подробно. Начала расти команда – теперь она состояла уже не только из Ирины и бухгалтера, к ним добавились журналист и фотокор, верстальщик, рекламный агент. Она была ответственна за то самое настоящее дело, о котором так мечтала, за своих работников и благополучие их семей.

И вот теперь взять и всех огорошить: всё, поделали газетку – и баста, я иду продолжать свой род, а вы тут сами, как хотите. Оригиналке Ирочке опять приелся ее имидж – из жгучей брюнетки становится миленькой блондинкой, меняет английский пиджак на что-то розовое и в оборочку – наигралась в газету и собирается играть в дочки-матери. После двух провалов взять – и еще раз всё провалить и продемонстрировать свою никчемность и безответственность – стоило тогда начинать? Или взять и всех удивить – погнаться за двумя зайцами…