Вероника Орлова - За зеркалами 2

На какой-то миг он сжался, пытаясь лихорадочно понять, откуда пленнице известно его имя, пока не осенило – Энди!

– Слышишь? – смотрит в его глаза такими необычными, синими глазами, и парню кажется, что в них отчаяние то вспыхивает, то потухает, чтобы разгореться с новой силой, – Любое вознаграждение, которое только вы захотите.

Её глаза…они зачаровывают, гипнотизируют, и Кори судорожно пытается сбросить с себя этот ступор.

– Или же самая жестокая кара, – мужской голос, заставивший замереть незнакомку и, наоборот, выйти из оцепенения его самого.

Отвернувшись так быстро, как мог, потянул за руку с собой Энди и подошёл к державшему вёдра с водой Натану, который перевёл удовлетворённый взгляд с тарелок, стоявших на полу, на женщину. Теперь она стояла вполоборота к ним, и, судя по её лицу, вполне могла бы испепелить гневным взором Дарка.

– Напрасная трата времени, милая. Вода стынет.

Дарк отступил в сторону, пропуская их. Кори удержался от того, чтобы не оглянуться на пленницу с невероятными синими глазами. Натан был прав. Ни он, ни Энди, ни любой другой обитатель этих катакомб никогда не решится пойти против своего главаря, что бы им ни обещали. Потому что в их мире вознаграждения, как и кары, раздавал только он.

А девчонку ему вдруг стало жалко. Ничего. Сейчас они с Энди натаскают ещё воды, а после выйдут на дело, и, может, удастся стянуть достаточно, чтобы ещё на пиво хватило. В нужном количестве оно замечательно выбивает все благородные чувства даже у такого дерьма, как он.

***

– И что это за представление ты устроил?

Она стояла, сложив руки на груди и глядя на меня с тем самым своим, презрительно-высокомерным выражением лица, с которым смотрела в первые дни нашего знакомства. Ни слова не произнесла, пока я раскладывал все баночки на полу рядом с ванной, пока здоровяк Энди катил сверху огромную металлическую бочку с горячей водой, старательно опуская голову и не смотря в её сторону.

– Я попросил добавить в шампунь немного корицы для тебя.

Это уже дождавшись, когда парень оставит нас наедине.

– Дарк, – громкий лязг цепи, раздавшийся сзади, дал понять, что Ева шагнула вперёд, – я задала тебе вопрос. Что ты тут устроил?

– Конечно, я мог бы отвести тебя к себе домой, благо, он находится не так далеко от катакомб, – она прищурилась, её нервные пальцы сжались на остром локте, – но я решил соблюсти все приличия. Мы всё же не настолько близко знакомы, чтобы ты принимала ванну в моих апартаментах, мисс Арнольд.

– Какая. К чёрту. Ванна?! Ты в своём уме?

Процедила сквозь зубы, выругавшись тут же, когда цепь не позволила ей подойти ещё ближе.

– Послушай, Дарк…, – по-прежнему сцепив зубы так, что кажется, я слышу, скрип ей тихой ярости, готовой взорваться оглушительным громом.

– С удовольствием послушаю, – шагнул ей навстречу, чувствуя, как начинает дрожать каждый мускул тела в предвкушении, – но только после водных процедур, моя дорогая.

Схватил её за руку и, вытащив из кармана ключ от оков, освободил запястье и притянул Еву к себе, чтобы едва не обжечься жаром её тела, проступавшим сквозь тонкую ткань платья. В синем взоре вспыхнули отсветы страха, она судорожно сглотнула и попыталась отступить назад.

– Отпусти меня, идиот! – выставила локти вперёд, отталкивая меня, – Я не буду купаться тут, я не буду участвовать в твоих больных играх! Чего ты хочешь, Дарк? Чего ты добиваешься этими поступками? Ты ведь далеко не дурак, – она шипит, всё пытаясь высвободиться из моих рук, – ты знаешь, что тебя ждёт за моё похищение? Или ты считаешь себя настолько неприкосновенным? Тогда кто стоит за твоей спиной? Кто даёт тебе эту грёбаную уверенность, что можно выкрасть человека и запереть его в неволе?

– Ты получишь ответы на все свои вопросы, Ева – впился пальцами в её спину с такой силой, что она охнула и замерла, – но только после ванны.

– А потом что? Снова закуёшь меня и оставишь здесь?

Она даже не понимает, насколько она сексуальна, когда шепчет вот так, торопливо, тихо, когда неосознанно быстрым движением проводит языком по своим губам, а у меня молниеносно до боли начинает сводить скулы от возбуждения.

– А потом будет твоя очередь отвечать на мои вопросы.

– И?

– И только после этого я решу, что с тобой делать.

От неожиданности зашипеть, когда эта чертовка вдруг дёрнулась вперед и вцепилась в мои губы укусом. Болезненным, озлобленным, обезоруживающим укусом до крови.

– Кто ты такой? – отстранившись и смотря с яростью и злорадным удовольствием на кровь, стекающую с моей губы, – Кто ты такой, чтобы решать за других, – длинные ногти вонзились в мои предплечья, острые настолько, что, кажется, могли вспороть сквозь рубашку вены, – решать за меня мою судьбу? Грязный ублюдок!

И ответной волной моя собственная ярость. Неожиданная и в то же время такая привычная с этой женщиной. Ярость, заглушённая пониманием её страха, её истощённости…и вернувшимся нежеланием раньше времени ломать её, раньше времени дойти до финишной черты, пропустив самые сложные, самые вкусные и интересные этапы игры.

– Теперь я и только я решаю твою судьбу. Если тебе так легче, Ева, – склонился к ней, усмехнувшись, когда капля крови упала её на губу, – то теперь я и есть твоя судьба.

Большим пальцем растёр кровь по нижней губе и тут же оттолкнул её от себя.

– Или ты лезешь в воду добровольно, или я кидаю тебя туда сам. Ты в любом случае сегодня искупаешься, Ева. От тебя зависит только, как это произойдёт.

Она нахмурилась и отвернулась к бадье, замолчав, словно раздумывая.

– В таком случае уходи.

И снова приказные нотки в голосе, за которые хочется прямо в этом чертовом платье кинуть её в воду и смотреть, как растворяется эта заносчивость в ней, как исчезает бесследно подобно грязи.

– Ты не поняла, девочка. Я останусь здесь.

Обернулась назад так резко, что волосы взметнулись вокруг её лица и упали тёмным облаком на плечи.

– Что? Ты не посмеешь!

– Выбор, Ева. Время идёт. Ты же умная малышка. Ты понимаешь, что всё равно будет по-моему. И если я сказал, что ты будешь купаться при мне…

И едва не прикусить собственный язык, когда она застыла, а уже через мгновение она вдруг расслабилась, и тонкие пальцы уверенно дёрнули пуговицы её платья.

Это ничего не изменило бы. Ни один из тех вариантов, пронёсшихся в голове за считанные секунды после того, как прозвучало нахальное предложение от Дарка. Протянутое издевательским, высокомерным тоном, вызывавшим одно-единственное желание: вцепиться в довольное лицо мерзавца и…но вот это самое «и» останавливало. Понимание, что никакого «и» на самом деле не будет. Пока здесь он. Пока здесь я. И пока я не получу хотя бы мизерный шанс выйти из этой каменной ямы на поверхность. Каким угодно способом. Оценивая здраво свои шансы, я не могла сделать это при нём сейчас. И он был прав ещё в одном: мне нужна была эта ванна, нужно была новая одежда, которую он сложил на тот самый одинокий стул. Мне нужно было поесть, чтобы не просто продержаться до того времени, пока меня найдут, но и суметь самой сбежать из этого места. Притвориться. Не так ведь сложно на самом деле для той, кто притворялась всю жизнь. Сначала – примерной и любимой дочерью, затем – любящей и счастливой женщиной. Ирония судьбы – ненавидеть ложь и всё же понять, что лгала всю жизнь. Родителям, знакомым, друзьям, мужчинам, себе. Сейчас, по крайней мере, моя ложь была бы наиболее оправданна.