Вероника Орлова - За зеркалами 2

Словно сбрасывая свои же ведьмовские чары, возвращая нас обоих к противостоянию.

А я смотрел, как она едва ли не нырнула в ванную, с готовностью скрываясь от моего взгляда под наполненной мыльной пеной водой, и думал о том, что готов позволить ей продолжить эту игру. Ненадолго.

***

А всё же забавно наблюдать, с каким наслаждением на лице она опустилась в воду и вытянула ноги насколько позволяла бадья.

– Блаженство, не правда ли?

Присев возле неё на корточки и рассмеявшись, когда чертовка вскинула кверху подбородок, вздёрнув бровь и даже не глядя на меня.

– Можно подумать, тебя волнует мой комфорт.

– Ты недооцениваешь мою заботу о себе, госпожа следователь.

Опустил руку в горячую воду, и кожей почувствовал, как Ева напряглась. Значит, всё же следила краем глаза за мной. Выпрямила спину и медленно повернулась ко мне.

– Я уже поняла, что явно недооценила тебя, Дарк. Точнее, твои цели и методы их достижения.

– Я всегда был довольно непредсказуем.

– Это называется эгоизм и самонадеянность.

– У меня ещё со школы была проблема с терминами.

И успеть опустить голову, чтобы не рассмеяться вслух, когда Ева зло прищурилась и поджала губы.

– Надо же…оказывается, благородные леди принимают ванну в трусиках.

– Прекрати, Дарк!

Выкрикнула зло и громко, плеснув руками в воде, из-за чего часть пены попала на мою одежду.

– Прекрати свои идиотские шутки. Свою игру! Хватит изображать из себя того, кем ты не являешься.

Ева резко подалась вперёд, сжав в воздухе ладонь в кулак.

– Чего именно ты хочешь? К чему весь этот маскарад? – обвела рукой вокруг себя.

– А кем, по-твоему, я являюсь, Ева? Насколько хорошо ты меня знаешь, чтобы определить, что из всего этого, – точно так же обвёл рукой подвал, – маскарад и игра, а что правда?

И она вдруг рассмеялась. Злым смехом. Надрывным.

– Я понятия не имею, но ты однозначно, не идиот, – она резко обхватила пальцами моё запястье, когда я зачерпнул ковшом чистую воду из стоявшей на полу бочки, медленно покачала головой, – но ведь и я тоже не дурочка. Мы оба понимаем, что отсюда выхода нет. Не для нас обоих. Почему, Дарк? Чего ты испугался?

– Испугался, значит?

А она вдруг замолчала. Отпустила мою руку и взгляд отвела, а я начал осторожно лить из ковша ей на волосы, стараясь не думать о том, как скатывается вода тонкими ручьями по её лбу вниз, как зависают и дрожат на кончике аккуратного носа маленькие прозрачные капли, как они падают на полные слегка приоткрытые влажные губы.

– Когда человек боится, он совершает ошибки, так ведь, Дарк? А ты всё продумал заранее. – смотрит прямо перед собой, застывшая, словно только что не она кричала, – Зная, чем вся эта ситуация обернётся в итоге. Зная, что после этого мы не сможем просто выйти, взявшись за руки, на поверхность и отправиться каждый по своим делам. После этого либо ты в тюрьму, либо ты меня…Так что это не совсем страх. Или точнее, – улыбнулась сухо, переводя взгляд на меня, – страх не за себя. За брата. Ты молчишь. Почему? Я права, так?

Пожал плечами, зарываясь в её волосы пальцами и осторожно массируя голову.

– Может, мне нравится слушать твой голос.

И снова тихий слегка хриплый смех.

– Перестань морочить мне голову, Натан. Это уже не сработает. Ты ударил меня, а затем я оказалась здесь, – и ни капли обвинения в голосе, а меня это настораживает, потому что вот это спокойствие, с которым говорит, просто констатирует факт, раздражает, потому что кажется, лучше, если будет срываться, психовать, истерить, а не вот так…когда кидает из крайности в крайность, и чем дальше, тем лучше ей удается сдерживать себя, – сразу после того, как я сказала тебе про Дэя. После того, – на этот раз плечами пожимает уже она, – как предположила, что он может быть замешан в нашем деле.

– Опусти голову, – намыливая длинные тёмные волосы шампунем, пропуская локоны сквозь пальцы.

– Знаешь, что настораживает меня, Дарк? Что ты считаешь это всё нормальным. Держать человека в плену. На привязи, кормить его с пола, купать его, заставлять дрожать от страха. Что ты считаешь возможным распоряжаться жизнью другого человека! Так же, как распоряжаешься жизнью всех твоих бездомных, как распоряжался жизнью Кевина!

– Госпожа Арнольд чего-то боится? Женщина, которая скрывала угрозы от убийцы и бесстрашно рыскала в его поисках даже в домах самых настоящих психов, наконец, чего-то испугалась?

– Люди со справками на самом деле менее опасны, чем те, чьих демонов ещё не выявили врачи. И всё же, – она снова резко подалась вперёд…и я судорожно сглотнул, когда от этого движения приоткрылась одна грудь. Когда увидел блестящий от влаги вытянутый сосок, которого до трясучки в пальцах захотелось дотронуться, сжать и посмотреть на её реакцию, – к чему такой риск, Натан? Что именно ты скрываешь вместе со своим братом? Это защита его или вас обоих?

– Защита? Разве ты не поняла, что Дэй не нуждается в ней, как и я?

– Потому что сам несёт в себе опасность для других, не так ли?

– Ева…

– Тогда заставь меня поверить, что Кристофер не замешан в этом деле, что все те тонкие ниточки, которые ведут к нему, всего лишь случайность или моя фантазия.

– А зачем? – улыбнулся, а она вдруг сжалась как от холода, – Зачем мне переубеждать тебя, Ева? Я просто захотел тебя. Ничего более.

***

Непробиваемая стена. И можно в неё долбиться сколько угодно – она не рухнет. Он закрыт настолько, что не слышит моих вопросов. Точнее, предпочитает не замечать их, отвечая только на те, которые считает нужным. И только таким образом, чтобы смутить, чтобы привести в растерянность или разозлить. И его глаза. В них снова тот самый похотливый блеск. Языки пламени. Заметались, заплясали, изменился взгляд, став тяжёлым. Инстинктивно прикрыла грудь рукой, стараясь не думать о том, почему даже сейчас, после всего, меня кидает в жар от этого взгляда, почему приливает кровь к щекам и сердце стучит как бешеное от этой близости к нему.

– Ты обещал мне ответы, Дарк. И только поэтому я здесь.

И тихий смешок, который он прикрывает кулаком, и тут же придвигается ближе, чтобы смыть шампунь. Делает это настолько сосредоточенно и серьёзно, что на какой-то момент я застыла, невольно любуясь тем, как напрягается его рука, как поджаты губы и падают на лоб чёрные волосы. Его лицо…я не знаю, как объяснить себе, но не могу избавиться от ощущения, что ему нравится это. Господи…он на самом деле больной? Иначе почему касается моих мокрых локонов так осторожно, словно они сделаны из хрусталя. И я становлюсь такой же больной с ним, потому что приходится впиваться ногтями в собственную ладонь, запрещая себе расслабляться, млеть от его запаха его тела и горячего дыхания, касающегося моего влажного тела, когда он заговорил.