Марк Довлатов - Запретные удовольствия. Без табу

Он вбил пароль, открылся внутренний сайт, с бухгалтерией и статистикой. Дорогие смартфоны продвигались туго: стоили они много, а в Мухосранске лишних денег у людей не водилось. Китайские их аналоги продавались как обычно, было много жалоб и рекламаций: они грелись, висли и отправляли сообщения совсем не тому, кому они предназначались. Раздел с «лав гаджетами» нужно было дополнить вчерашними новинками, что ли щелкнуть Белку в новом платичке . Он зашел на страницу «Коллекция 50 оттенков серого», с удовольствием посмотрел на сделанные им самим фото и нажал на воспроизведение аудиофайла. Дикая эрекция заставила его вскочить, он судорожно вытащил сигарету из пачки и закурил. Под фото девушки в наручниках повернулось колесико с цифрой и раздался звук звякнувшей монеты – кто-то их только что купил. Этот звук он записал Белке на смартфон как звук уведомления о пришедшем смс – он ей страшно нравился, и у них была такая игра в постели: Белка зажимала телефон меж бедер, а он писал ей с другой стороны кровати всякие глупости, телефон вибрировал, звякала монетка, и через несколько минут на девушку нападал оргазм, а потом она читала его сообщения, трогала себя и кончала снова. Он любил больше всего в жизни видеть и слышать ее оргазм, это была музыка сфер, симфония страсти, чистый Бетховен, «Ода к радости». Потом Белка смущалась, особенно если он записывал ее, краснела, требовала все стереть; он ее обнимал, баюкал, успокаивал, она расслаблялась и принималась за его «стручок». Михаил не спешил, впитывал в себя ощущения, чувственные и визуальные: каждое движение языка вокруг головки, каждый взгляд девушки снизу вверх. Она могла вдруг огорошить его фразой «кончи мне на лицо», тогда его пах сводила судорога, и он покрывал опаловой жидкостью щеки девушки, ее подбородок, губы, шею, а когда она после этого облизывалась и поглядывала на него, он готов был продать душу дьяволу. Насыщение никак не приходило, он всегда был голодным и часто думал о причине этого голода. А может это и хорошо. Французы говорят, что из-за стола надо вставать немного голодными. Да, немного. Ты бы щас за милую душу рубанул… Зашел так в трактир… заказал мяса… жаренного… вина… фалернского, а потом кромсал бы мясо кинжалом и запивал его вином , чтоб по подбородку текло… Стоп. Вот про это думать не надо. Давай лучше закурим… и отправим Белке смску.

Он взял со стола свой Галакси, поводил пальцем по экрану и набрал текст:

«Я голодный, как пират после долгого плаванья».

Минуту он пускал в потолок кольца дыма, потом зажужжал телефон.

«Купи сосисок)»

«Будет тебе вечером сосиска!»

«Только одна?)»

«А ты что хочешь»

«Сладкого»

«Торт?»

«Банан)»

«Щас привезу»

«А нас не будет дома)»

«Все равно поймаю!»

«Никада!)»

«Целую»

«Куда?)»

«Туда»

«Напиши»

«В пиздюл*ку»

В ответ пришел смайлик с сердечком, и Михаил откинулся на спинку стула и блаженно потянулся. Когда-то давно Белка страшно смущалась, если он говорил ей в постели что-то простым русским языком, но потом вошла во вкус, это ее возбуждало; она могла и сама, оседлав его, внезапно выдать: «Папался, пиратище! Щас мы тебя будем еб*ть в рот клитором!» или «А ну давай сюда свой ху*ще, быстренько!» Такая фраза действовала на него как шпоры на жеребца и как горсть виагры; это не вошло в их постоянный любовный лексикон, использовалось редко, но ведь и шампанское пьют не каждый день.

Бывало и так, что Белка вертела перед кем-нибудь хвостом, на работе или еще где-то, он страшно ревновал, ему хотелось ее задушить, нет, сначала долго мучить, а потом … А потом он привязывал ее к кровати, делал с ней все, что хотел, заставлял кончать много раз, и она позволяла делать с ней все, что угодно, и сама делала, и уже не было сил на нее злиться, а хотелось просто обнять ее за плечи, целовать в шею, приподняв волосы, ощущая членом ее попу, и медленно проваливаться в сон. А утром просыпаться и слышать запах блинов с кухни и видеть Белку со сковородкой, одетую в один только фартук, и вдыхать запах кофе, и курить первую сигарету с вирджинским табаком, и думать, что жизнь прекрасна, что ему сказочно повезло и даже нечего просить у золотой рыбки.

Михаил смотрел в монитор, на фото розовой попки в джакузи, из которой торчал золоченый анальный вибратор, и думал, что может, поехать сейчас в поликлинику… обед уже скоро… поймать ее там, закрыться в кабинете, нагнуть над столом, задрать халат, отодвинуть трусики… а соски щипать прямо через накрахмаленный хлопок, и гладить ее ляжки, натыкаясь на струйку стекающего сока, и тогда она уже никуда не убежит, потому что у нее не будет сил… и ты так резким движением… раз!.. расстегиваешь зиппер и… И тут раздался голос Тилля Линдеманна, возвестившего, что Америка ист вундербар. Тимка, блин! Он взял телефон.

– Привет, брат.

– Привет, Тимка.

– Как оно ничего.

– Оно ничего так.

– А чё делаешь.

– Работаю. С сайтом.

– А. И чё монеты, звякают?

– Ты чё, перебрал вчера?

– Нууу… Не очень.

– Херово?

– Совсем.

– А чего ж, если не перебрал?

– Ты можешь ко мне подскочить?

– Сейчас?

– Сейчас.

– Ну, как два пальца…

– Ну давай.

– Взять чего?

– Та не, у меня все есть. Почти.

– Темнишь ты что-то.

– Ехай давай.

– Еду.

Михаил со вздохом посмотрел на экран, закрыл браузер и выключил ноутбук. Так, сигар еты… и бумажник… ключи… куртку надо взять. Он вышел из подъезда, закурил, дошел до стоянки, с любовью оглядел свой темно-синий Х5, квакнул сигнализацией, приложил руку к капоту, потрогал эмблему, открыл дверь и забрался внутрь. До Тимура было ехать десять минут. Он припарковался во дворе, поднялся на третий этаж и позвонил.

– Заходи, брат. Пошли покурим.

Они зашли в комнату, где уже плавали облака табачного дыма, уселись в кресла и закурили.

– А Дашка где? Проветрить бы надо.

– Да, проветрить бы ее надо. Ушла. Сказала, к подружке.

– А ты чего в печали.

– Я?

– Ну не Папа же Римский. Ты.

– Я путем. Думаю.

– Ты?!

– Ну, я.

– А чё думаешь-то. У нас тут мозговой штурм или чё.

– Скажешь честно?

– Ну… что стряслось-то. Не тяни резину.

– Ты Белку… бил когда-нибудь?

– Бить женщину нельзя. Это признак быдла, Тимка.

– А если очень хочется, что делать?

– А чтоб не возникал повод захотеть, можно выпороть иногда. В субботу, после бани. Превентивно.

– Пре… как?

– По жопе, как же еще.

– Так до субботы… долго еще. Боюсь, не дотерплю.

– Да ты можешь, бл…, русским языком сказать?!

– Она мне изменяет.

– Кто?!

– Дашка.

– Та не свисти! Она ж дома целыми днями сидит.

– Она на работу устроилась. Говорит, надоело за мной всю дорогу окурки выносить.