Владимир Митюк - Миссия сострадания. Нескромные новеллы

Говорили, что девушке в маленькую рюмочку до половины наливали «Агнесс», а парню – «Габриель». А потом он мог из своей бутылки капнуть в её рюмку. Если парень казался ей симпатичным, и ответ на ухаживания – положительным, девушка проделывала аналогичную процедуру. О чём я и рассказал своему собутыльнику. А потом мы добавили немного водочки, и всё пошло по накатанному пути….

Нашу идиллию нарушил звонок.… Мобилизуя последние силы, открываю дверь…

Вы не ошиблись, пришла жена. Коллега мой, ещё не утративший интеллигентного вида, но находившийся в должной кондиции, плетётся за мной, поправляя галстук и придерживаясь за косяк. Смотрит на мою жену, что-то в мозгу у него поворачивается. Он произносит «Агнесса!» и без чувств, как хлам, рухает к её ногам. Видно, у бедного произошла материализация образа, и оттого крыша съехала моментально. Но весь прикол заключается в том, что жену действительно зовут Агнесса…

– Уп-пери этту паталь, – акцент у Агнессы проявлялся лишь в состоянии резкого недовольства и возбуждения, – а сам пыстро ф душ. Как эт-то у фас гофорят – прочистить мозги…. И польше не пить.

Самый же большой прикол заключается в том, что она позволила мне отправить эти приколы! В назидание молодым и ещё… Она категорически не согласна с тем, что эстонки холодны и безразличны, и постоянно убеждает меня в противном. А как – не скажу.

Зато с ревностью у них более чем в порядке. Но я не даю повода.

Маленькое приключение с сестрой осталось в далёком прошлом…. Когда-то было можно, но сейчас даже за одну подобную мысль, я непременно схлопотал бы колотушкой по кумполу…

А мне это надо?

Врагу не пожелаешь. Именно такой была ситуация, в которой я оказался на следующее утро после защиты диплома. Никаких подвижек не наблюдалось, обещанная мне аспирантура накрылась медным тазом, девушки – как не было, так и нет, работы и перспектив на будущее – никаких.

Подработка на кафедре тоже закончилась, осталось несколько случайных учеников, которым буду терпеливо вдалбливать недоученное ранее. И заниматься поисками работы. Через неделю смогу сколь угодно долго любоваться на корочки красного цвета, положенные отличникам, и свои накаченные мышцы. И всё. На помощь родителей рассчитывать не приходилось – они как-то ухитрились существовать на субсидии, выдаваемые в НИИ и на судостроительном заводе, и только. Они содержали дачу и старенький «Опель», и даже ухитрялись иногда подкидывать мне на жизнь. Я жил один – бабушка переехала в двухкомнатную квартиру к родителям, и меня поселили в комнату в коммуналке на Загородном, напротив ресторана «Тройка» – мол, взрослый и устраивай свою жизнь. Одно утешало – соседи, ветхозаветные старушки, уже перебрались к родственникам, или уехали на дачу, и комнаты пустовали. Так что я был фактически единственным жильцом, но что из этого? Квартира нуждалась в срочном ремонте. Я не ленился, но мог лишь поддерживать относительный порядок.

Выходя из дома, я смотрел на себя в треснутое зеркало, повешенное в прихожей ещё при царе Горохе. И старался не унывать.

***

В конце июня установилась прекрасная погода, около тридцати и сухо. Сидеть дома и ждать получения на руки диплома с понятной разве что узкому кругу специальностью – «кинетическая термодинамика», скучно, и я отправился Витебский вокзал.

В электричках свободно, ехать дальше Павловска я не собирался, сегодня в программе – Пушкин, Павловск решил оставить на завтра. Время меня не лимитировало, могу гулять сколько угодно, ученики придут ко мне в понедельник, и я буду терпеливо вдалбливать в их головы простейшие алгебраические действия. А на что ещё способен обладатель красного диплома?

Утро выдалось солнечное, почти ни облачка. До Витебского вокзала несколько минут неспешной ходьбы. Взял с собой бутылку с водой, положил в пакет вчерашний батон – покормить уточек возле водопада, и пошёл. Взял билет, ещё студенческий, и сел в электричку возле окошка – электричка Павловская, а народ стремится дальше, к дачным участкам. Электричка резво стартовала, мимо пробегали город, Шушары, поля, Пулковские высоты.

***

Основной контингент вышедших из электрички в Пушкине направляется в парк – парочки, родители с детьми, пенсионеры. Мне спешить абсолютно некуда, и я пристроился в хвосте колонны. Так и просочился внутрь вместе с группой туристов.

Сделал несколько кругов, посидел на лавочке, рассматривая преображающийся Екатерининский дворец, вдоль которого выстроилась длинная очередь, что-то отливало золотом, голубым цветом. Нет, скорее, лазоревым. Я был там несколько раз, но осенью, когда и туристов меньше, и погода предполагает.

Ещё один круг. Бутылка с водой становится легче. Останавливаюсь возле пруда – затончика с миниатюрной плотиной, перед озером – уточки сбились в стайку и ждут подношения. Отщипываю от батона, крошу в воду. На угощение мгновенно слетается несколько уточек. Тоже конкуренция.

Подходит девушка с маленьким мальчиком, он тоже хочет покормить уточек, но нечем. Батон переходит в его ручонки, малец доволен. Стою и наблюдаю, пока процесс не заканчивается. Мамаша уводит ребёнка по дорожке осматривать достопримечательности, я же направляюсь в противоположную сторону, топ-топ, мимо ресторанчика, вдоль озера с островком посередине. Хорошо. Мысли разваливаются, я даже не обращаю внимания на встречных девушек, расслабляюсь и не замечаю, как начинает сосать под ложечкой – ба, уже шестой час!

Допиваю воду, опускаю бутылку в урну, и направляюсь к вокзалу. Электричка минут через пять, это хорошо, покупаю «Советский Спорт», стаканчик крем-брюле, поезд останавливается, двери открываются, и я снова занимаю место у окошка, разворачиваю мороженое. Поезд трогается, сначала я просматриваю газету, чтобы потом углубиться в интересующие меня статьи. И вдруг слышу тонкий, немного надтреснутый смех. Поднимаю глаза, и вижу напротив не девушку-виденье, но молодую симпатичную женщину, в лёгком платьице, с коротким чуть рыжеватым перманентом.

Она улыбается и не отводит глаз:

– Простите, вы так аппетитно…

Я, естественно, смущаюсь. Что, советский человек не может спокойно съесть мороженое? На счастье, мимо проходит мороженщица с коробкой на ремне через плечо:

– Крем-брюле, шоколадное, трубочки…

Я злорадно достаю червонец, покупаю трубочку и протягиваю соседке. Та, на автомате:

– Спасибо. – Чисто автоматически, и не успевает отказаться.

Я могу торжествовать – в такой жаре мороженое неизбежно поплывёт, ей придётся доставать платочек, вытирать липкие пальцы. Невольно опускаю взгляд вниз – ровненькие загорелые ножки, туфельки на каблучках, но без задника; нога закинута на ногу, и они покачиваются. Оторвать взгляд сложно, да и зачем? Ножки – точёные, с едва заметными золотистыми волосиками, педикюр – в тон маникюру на столь же нежных ручках. И вдруг я понимаю, что женщина удивительно красива, непроизвольно краснею. Она же достаёт платочек, укладывает на коленки – столь же привлекательные, прикоснуться на мгновенье. Я схватил образ целиком и попал, но пока не осознал этого.