Владимир Митюк - Миссия сострадания. Нескромные новеллы

Всё-таки капельки тающего мороженого покидают оболочку трубочек. Я усмехаюсь про себя и вновь слышу так завороживший меня смех.

– Вы были в парке? – вопрос или утверждение.

– Да, только не часто случается.

Возможно, она видела, как я кормил уточек, или отдыхал на скамейке, скинув кроссовки. Как-то неловко.

– Во дворец ходили?

– Нет. Просто гулял.

– А почему? – что она ещё могла спросить, по ходу дела?

– Учёба, диплом, – отвечаю как школьник, – и так, уже сколько раз бывал.

– А во дворце?

– Только осенью, когда меньше туристов, погода плохая и нет желания бродить по парку просто так. И нас водили, когда в ещё школе учился.

Она, наконец, доедает мороженое, задумывается, куда выбросить обёртку, я прихожу на помощи и кидаю её в пакетик, женщина вытирает ажурным платочком пальчики, облизывает губы. И снова улыбается. «Руки липкие», я пожимаю плечами – надо было не допивать бутылку до конца, и не выбрасывать. Но кто ж знал!

Женщина снова о чём-то спрашивает, я отвечаю, большей частью, невпопад. Электричка тормозит, Витебский вокзал. Неужели всё? Сейчас провожу до метро, вернеё, просто дойдём вместе, и мираж исчезнет? Не мираж, а реальность. Я иду рядом, на каблучках она чуть ниже, направляется к входу в метро, оборачивается – «Спасибо за приятную компанию», и явно собирается нырнуть в прожорливые недра.

Я глотаю слова, успеваю вымолвить одно:

– А я смогу вас увидеть? – даже не спросив имени.

Она. Разве что пожалеть на ходу. Хлопает меня ладошкой по руке – как обжигает.

– Вы поедете завтра в Павловск?

Я вспоминаю закон парности событий….

– Да, – странно, но именно такой план был у меня на завтра. Потом – Гатчина, Петродворец – в будни там не так многолюдно, меньше праздношатающейся публики, к которой я с полным основанием могу причислить и себя.

– И хорошо, часов в десять, одиннадцать. В Павловске. Я буду…

Заходит на эскалатор, не оборачивается. В голове шумит – я испытываю дотоле неизвестные ощущения – мне нужна эта женщина, прямо сейчас.

Не зря меня называют тормозом – увы, я часто силён задним умом. Почему я, почему не проводил её, или не попросил номер телефона? А теперь остаётся лишь надежда. А вдруг женщина всё же приедет?

***

Вечер, но жара не спадает. Покупаю в киоске – тогда их ещё не снесли – пару бутылок пива и отправляюсь, перейдя улицу Марата, в сквер за ТЮЗом. С собой ножа нет, срываю пробку о скамейку, и запузыриваю бутылку залпом.

Сижу, с пустой головой, дома никто не ждёт. Что там в холодильнике? Пельмени, масло и, кажется, остатки сметаны. На сегодня – достаточно. Туалет напротив, нужно освободить место для второй бутылки – для меня, если признаться, это как слону дробина – с моим-то ростом.

Возвращаюсь на прежнее место. Уютный скверик с клумбой в центре окружён со всех сторон рядами невысоких кустов, четыре прохода, четыре скамейки. На одну, напротив меня, устраивается плотный среднего роста мужчина, в костюме и рубашке с галстуком. Ставит рядом с собой дорогой кожаный представительский портфель, из которого извлекает баночку пива. Дёргает за ключик, прикладывается – мы встречаемся взглядами и чокаемся на расстоянии. Залпом выпивает банку, затем достаёт деловые бумаги и углубляется в чтение. Бог знает, что подвинуло его остановиться в этом скверике, разве что желание поразмыслить на природе, не выезжая за город.

***

Я же погружаюсь в свои чувства – ну вот, опять. Разве я мог быть интересен такой женщине? Дамочка прогулялась, поговорила с попутчиком, и до свидания. К тому же она старше. Сколько же ей лет? – этот вопрос не вставал, вставало нечто другое об одной мысли. Я покрутил головой – нет, нужно было выпить портвейна, чтобы, чтобы…

Я представляю, как усаживаю женщину на колени, обнимаю так, что ей не под силу даже шелохнуться, нежно целую, она отвечает.

И тут мои фантазии прерываются на самом интересном месте – в скверике появляются новые действующие лица, и это отнюдь не мамаши с колясками или праздные пенсионеры.

Из-за кустов выбегает троица и начинает прессовать соседа.

Что-то мне не по душе, когда трое на одного, не важно, почему и с какой целью. «Эй, мужики, вы что, охренели?» – сначала спрашиваю, привстав с насиженного места, сосед пытается отбиваться, но не слишком удачно, от численно превосходящих противников. «А ты сиди, падла, пока тебя не трогают, не то сам получишь в репу». Ну, это вряд ли. Я замешкался – а как же завтра? Но удержаться не смог. Идиоты, надевать в такую погоду кожаные куртки, и жарко, и драться неудобно.

Адреналина хватило, даже слишком. Я отдышался, напоследок попинав поверженных хулиганов. Мой визави, тоже весьма не хилого сложения, отряхнул костюм, поправляет галстук.

– Ты что вмешался? – я сказал, что думаю.

– Спортсмен?

– Да не очень, так, но драться не люблю, а подобных типов – ещё больше.

– А сам кто? – на меня во второй раз за день смотрели изучающе.

Мне скрывать нечего, как и терять, рассказываю.

– А как с работой, перспектива?

Я лишь пожал плечами – мол, сам знаешь, в какой ситуации страна.

– Так ты в понедельник позвони, – мне протягивают визитную карточку, – что-нибудь да придумаем, можешь и позже, время терпит.

В ближайшем ларьке купили по бутылочке ещё не испохабленного новыми хозяевами «Невского», поговорили. Я посадил своего нового знакомца на трамвай, тогда ещё ходил 34-й, и пошёл домой.

Не успел войти, как зазвонил телефон – а можно сегодня позаниматься? Вздыхаю, но что поделаешь, это мой заработок.

Убил на пару оболтусов два часа, получил гонорар в конвертах, что было весьма кстати.

Потом ещё один – звонок – ты что, забыл, что сегодня группа отмечает, только до тебя не дозвонится, приезжай.

Если бы не завтрашняя надежда, ничто меня не смогло бы удержать, отрываться от коллектива я ещё не привык, но…. А быть где-то, когда перед твоими глазами прекрасный образ – я не мог. Отговорился, вот после вручения диплома – однозначно.

И ещё у меня была визитка, с адресом и телефоном. Возможность получить работу. Я решил позвонить в понедельник, но сейчас мое внимание было сосредоточено на одном. На одной женщине.

***

Едва дождался утра.

В половине десятого я сидел на лавочке под сенью Павловского вокзала. Ввиду близости и моих не афишируемых пристрастий, мне было знакомо почти всё – да, здесь выступал великий Штраус, и для кого был построен дворец, и как пройти незаметно, зайцем, и где туалеты, и куда ведут дорожки…. И где есть укромные местечки – ну, относительно, ведь не только я обладал подобным знанием.

В музее я бывал не часто, память хранила даже детские впечатления. Сейчас же я ожидал прибытия каждой электрички, не представляя, как будет выглядеть женщина, из какого вагона выйдет, и метался по перрону, как борзая перед охотой. Ну, я не знаю ощущения собаки, просто представил, как.